Страница 4 из 27
Все возрастающее общение и постоянно сопутствующая ему реформа, осуществляемая в свете Апостольского предания, несомненно, является одной из важнейших отличительных черт экуменизма в нынешней ситуации, в которой находятся христиане. Вместе с тем экуменизм – и главный залог будущности общения. Верные католики убеждены, что экуменическая направленность II Ватиканского Собора есть следствие усилий тогдашней Церкви взглянуть на себя в свете Евангелия и Священного Предания. Это хорошо осознавал Папа Иоанн XXIII: созывая Собор, он исходил из того, что обновление неразрывно связано с экуменической открытостью29. И при завершении Собора Папа Павел VI подтвердил его экуменический характер, возобновив диалог любви с Церквами, состоящими в общении с Патриархом Константинопольским, сделав вместе с ним конкретный и важный шаг – «уведя в забвение» и «исторгнув из памяти и церковной среды» прошлые анафемы. Стоит напомнить, что создание специальной комиссии по вопросам экуменизма совпало с началом подготовки II Ватиканского Собора30 и посредством именно этой группы в нем смогли сыграть свою роль мнения и оценки других христианских общин по вопросам Откровения, Церкви, природе экуменизма и религиозной свободы.
18. Опираясь на идею, высказанную Папой Иоанном XXIII на открытии Собора31, Декрет об экуменизме называет в числе конкретных элементов реформирования способ толкования вероучения32. Имеется тут в виду не искажение сути веры, изменение смысла догматов, исключение из них существенно важных слов, не приспособление истины к вкусам эпохи или упразднение отдельных частей Символа веры под ложным предлогом, что сегодня они, де, уже непонятны. Единства, угодного Богу, можно достичь лишь при одном условии: через всеобщую верность Откровению в его целостности. Компромисс в делах веры противоречит Богу, Который есть Истина. Разве можно признать законным примирение в Теле Христовом, Которое есть «путь и истина и жизнь» (Ин 14, 6), ценой отказа от истины? Соборная декларация о религиозной свободе Dignitatis humanae отстаивает за человеческой личностью право на поиск истины «особенно в том, что касается Бога и Его Церкви»33, и верность ее требованиям. Следовательно, если «общность» предает истину, то тогда это будет противоречить самой природе Бога, Который предлагает Свое общение, и потребности в истине, глубоко укорененной в каждом человеческом сердце.
19. И все же вероучение следует излагать так, чтобы оно было понято теми, кому оно предназначено Самим Богом. В энциклике Slavorum apostoli («Апостолы славян») я напомнил, что Кирилл и Мефодий именно по этой причине взяли на себя труд изложить библейские идеи и понятия греческого богословия на языке, понимаемом в контексте совершенно иного исторического опыта и традиций мышления. Они стремились, чтобы Слово Божье «нашло свое выражение в языке любой цивилизации»34. Они понимали, что нельзя «навязать народам, вверенным их проповеди, бесспорный авторитет греческого языка и византийской культуры, равно как обычаи и образ жизни более развитого общества, в котором они сами выросли»35. Таким образом, они претворили в жизнь то «совершенное общение в любви, которое хранит Церковь от всех форм партикуляризма, этнического превосходства и расовых предрассудков, а также от всякого националистического высокомерия»36. В том же духе я, не колеблясь, обратился к аборигенам Австралии: «Вы не должны быть разделенным народом (…), Иисус призывает вас вобрать Его слова и ценности в свою культуру»37. Поскольку по своей природе вера своим содержанием обращена ко всему человечеству, естественно желание сделать ее достоянием всех культур. По существу, общение в истине определяется смыслом этой истины. Истина может проявлять себя по-разному. А потому именно обновление ее форм позволит передать неизменный смысл евангельское воззвания38.
«Поэтому обновление это имеет экуменическое значение»39. Речь идет не только об обновлении способа выражения веры, но и самой жизни в вере. Можно, следовательно, задаться вопросом: кто должен это совершить? Собор принципиально заявляет, что эта забота «возлагается на всю Церковь – как на верующих, так и на пастырей, – и касается каждого в зависимости от его способностей: будь то в повседневной христианской жизни, будь то в богословских и исторических исследованиях»40.
20. Все вышесказанное крайне важно и имеет основополагающее значение для экуменической деятельности. Из этого ясно следует, что экуменизм – движение за христианское единство – не является всего лишь «приложением», неким дополнением к традиционной деятельности Церкви. Напротив, он органически входит в церковную жизнь и деятельность, а потому должен проникнуть в нее целиком, вырастая из нее наподобие плода на здоровом и крепком дереве, набирающем силы.
Такой была вера в единство Церкви Папы Иоанна XXIII и представление о единении всех христиан. Обращаясь к другим христианам, к великой христианской семье, он утверждал: «То, что нас объединяет, во много раз сильнее того, что нас разъединяет». И II Ватиканский Собор со своей стороны призывает: «Да памятуют все верные Христу, что они тем успешнее будут способствовать единению христиан и даже осуществлять его, чем более чистую жизнь по Евангелию будут они стараться вести. Ибо чем теснее будет их общение с Отцом, со Словом и с Духом Святым, тем легче сумеют они углубить и взрастить взаимное братское общение»41.
21. «Это обращение сердца и святость жизни наряду с частными и общественными молениями о единстве христиан следует считать душой всего экуменического движения. Они с полным правом могут называться духовным экуменизмом»42.
Путь к обращению сердец означен ритмом любви, обращенной как к Богу, так и к братьям – всем братьям, включая и тех, кто не разделяет с нами всей полноты общения. Любовь порождает желание единства даже в тех, кто никогда не испытывал потребности в нем. Любовь сама создает общение между отдельными людьми и сообществами. В любви друг к другу мы стремимся углубить наше общение, сделать его совершенным. Любовь обращена к Богу как к Самому совершенному источнику общения, которое есть единство Отца, Сына и Святого Духа, чтобы из этого источника черпать силу для создания общения между людьми и сообществами, а также открывать его среди еще разделенных между собой христиан. Любовь – скрытое и жизнеутверждающее течение процесса единения.
Эта любовь находит свое наиболее совершенное выражение в общей молитве. Собор называет такую молитву душой всего экуменического движения – в ней соединяются католики и разделенные с ними братья. Она является «вернейшим средством испросить благодать единения, а также подлинным знаком тех уз, которыми католики до сих пор связаны с отъединенными от них братьями»43. Даже если молятся и не о христианском единстве, а о чем-то другом, например, о мире, эта молитва сама по себе становится выражением и подтверждением единства. Совместная молитва – это и призывание Самого Христа в общину молящихся: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф 18, 20).
22. Когда христиане молятся все вместе, определеннее становится и цель единения. Вековая история христианства с его многочисленными расколами создается заново, в стремлении к Источнику своего единства, Который есть Иисус Христос. Он «вчера, и сегодня, и вовеки Тот же!» (Евр 13, 8). В молитвенном сообществе Христос всегда присутствует реально, Он молится «с нами», «в нас» и «за нас». Он путеводная нить нашей молитвы в Духе Утешителе, Которого обещал и даровал Церкви, когда ее первоначально в единстве основал в Иерусалимской горнице.
На экуменическом пути к единству первенство, несомненно, принадлежит совместной молитве – молитвенному единению вокруг Самого Христа. Если христиане, при всем разделении, сумеют сплотиться в совместной молитве вокруг Христа, они сумеют глубже постичь, сколь незначительно то, что их разъединяет, по сравнению с тем, что объединяет. Чем чаще и усерднее они будут собираться в молитве перед Христом, тем отважнее будут противостоять этому мучительному расколу, и тогда в этой общине они обретут Церковь, которую Христос не перестает созидать в Святом Духе, невзирая на человеческие слабости и преграды.