Аннотация
В книгу «Божий мир» сибирского писателя Александра Донских вошли повести и рассказы, отражающие перепутья XX века – века сумбурного, яростного, порой страшного, о котором вроде бы так много и нередко красочно, высокохудожественно уже произнесено, но, оказывается, ещё и ещё хочется и нужно говорить. Потому что век тот прошёлся железом войн, ненависти, всевозможных реформ и перестроек по судьбам миллионов людей, и судьба каждого из них – отдельная и уникальная история, схожая и не схожая с миллионами других. В сложнейшие коллизии советской и российской действительности автор не только заглядывает, как в глубокий колодец или пропасть, но пытается понять, куда движется Россия и что ждёт её впереди.
В повести «Божий мир» – судьба в полвека простой русской женщины, её родителей, детей и мужа. Пожилая героиня-рассказчица говорит своей молодой слушательнице о вынесенном уроке жизни: «Как бы нас ни мучили и ни казнили, а людей хороших всё одно не убывает на русской земле. Верь, Катенька, в людей, как бы тяжко тебе ни было…»
Повесть «Солнце всегда взойдёт» – о детстве, о взрослении, о семье. Повесть «Над вечным покоем» – о становлении личности. Многокрасочная череда событий, происшествий, в которые вольно или невольно втянут герой. Он, отрок, юноша, хочет быть взрослым, самостоятельным, хочет жить по своим правилам. Но жизнь зачастую коварна и немилосердна.
Отзывы
Натали
17 декабря
Согласно со многими. Книга достойная.
Книголюб
1 октября
Неплохо. Бывает хуже в этом направлении.
Старостина И.Б.
25 сентября
Все вещи хороши. Читается легко, хотя судьбы героев тяжелы.
Из статьи В.К. Харченко "Опыт художественной оптики"
15 сентября
При прочтении книги или статьи обычно в сознании возникают две плоскости: реальная, идущая от текста, объективная и – субъективная, ценностная, предназначенная кому же? Не мне ли, чтобы поделиться тем, что всколыхнулось? В книге А.С. Донских повесть в новеллах "Солнце всегда взойдёт", написанная от лица сибирского мальчика Серёжи, повесть о его детстве, его семье. Даются несколько выразительных эпизодов, раскрывающих общую картину детства, непохожую на других и вместе с тем узнаваемую, знакомую, знаковую. Многодетная семья, непростые отношения матери и «непутёвого» отца, детские игры, обиды, страхи. Главное сказано, а всё остальное должно домысливаться, достраиваться? И нет здесь акцентов: всё взвешено, всё в восприятии ребёнка улажено, и название-то оптимистическое: «Солнце всегда взойдёт», а мы, тем не менее, чувствуем и скрытый трагизм семьи, и героику матери-труженицы, и много чего ещё… Но в своей рецензии мы будем говорить о второй плоскости, то есть о скрытой, внутренней, иррациональной (и гениальной!) вере в доброту отражаемого мира. Вот мать объясняет маленькому Серёже его происхождение «от оленёнка», и мальчику хочется верить в красивую легенду, и так эмоциональное в детском восприятии увязывается с символом, а сказочное соотносится, совпадает с реальным. Где я нашла тебя? – переспросила мама и выразительно взглянула на папку; а тот, усмехаясь, покручивал свой жёсткий ус и курил возле открытой форточки. – Как-то раз ночью вышла я на улицу и вижу: несутся по тундре олени, много-много их было, ну, просто тьма. Умчались они, и только я стала заходить в дом, как вдруг услышала – кто-то плачет. Подошла, вижу: лежит на снегу махонький оленёнок. Сжа-а-а-а-ался весь. Взяла его на руки. В доме он отогрелся и сразу же превратился в мальчика. Это и был ты (с. 15). Всю повесть пронизывает утверждение идеи о должном главенстве отца, мужчины в семье, но проговаривается эта мысль к концу повести. Ты – голова семьи. Го-ло-ва! Представь себе, к примеру, коня или человека без головы да без мозгов. Ходят они по улицам и тыкаются туды да сюды. Вот так и семья без мужика – бестолковость одна, дурость да нелепость. Ты, мужик, – голова, они – дети, жена – твоё туловище, ноги, руки. Понял? (с. 96). Мысль писателя совпадает с исследованием Сергея Михайлова о том, что алкоголизм, разводы, атипичное интимное поведение, случаи мальчишеского суицида – слишком многие наши проблемы заточены как раз на том, что утрачено главенство отца. Не ощущение мужчины главным в семье приводит, в конечном счёте, к потерям общенационального характера. Живя по Домострою, Россия расширяла свои границы: Сибирь, Дальний Восток, Камчатка, Курилы, Аляска, Кавказ, Средняя Азия. В настоящее время нередко бывает наоборот. Жена занимает главенствующее положение в семье, держит мужа под каблуком, опускает «ниже плинтуса». Если в семье растёт сын, то, повзрослев, он боится женщин, становится гомосексуалистом, педофилом и маньяком. Если в такой семье растет дочь, то, повзрослев, она перенимает все манеры своей матери. Здесь именно тот случай, когда «бытие определяет сознание» . Вспоминается известный мультсериал «Маша и медведь», и очень современные обозначения на Западе: родитель № 1, родитель № 2, и та самая безотцовщина, следы которой тянутся от давно прошедших войн, но меняют окраску сегодняшних дней. Писатель Александр Донских передаёт тонкость детского восприятия, в частности, через пример так называемой терциарной речи, феномен молчащего наблюдателя. Это как раз и замечает переживающий внутрисемейный конфликт маленький мальчик: – Ну, пойдём, Серьга, порыбачим... маненько... а завтра крышу... кх!.. починим, – обратился папка ко мне, но я понял, что сказал он для мамы (с. 27). А.С. Донских вскрывает глубинный секрет привязанности ребёнка к отцу: Мы, дети, почему-то не осуждали папку, хотя и немало из-за его чудаковатостей перенесли лишений. Может, потому, что был он без той мужицкой хмури в характере, которая способна отталкивать ребёнка от родителя, настораживать? (с. 18). Выразительно пишет писатель о матери, на которой всё держится в семье, на её умении одинаково, ровно относиться к своим детям. Лена – да, да, она была славной девочкой! – во всём и всегда первая помощница мамы, её, что называется, правая рука, но никогда не выделялась ею в свои любимицы. Наша мама, хочется отметить, была как-то ровна ко всем нам, своим пятерым детям; может, кого-нибудь из нас втайне и любила по-особенному, нежнее, что ли, но мы не улавливали разницу (с. 71). А эта аккордовая сценка в сарае, когда маленький Серёжа, в слезах, молится Богу, чтобы отец выправился, а мать, подошедшая сзади, ничего не сказала в утешение, только обняла сына: Она крепко обняла меня, и мы долго простояли замерши. Эмоциональная мелодичность повести всё время пульсирует, играет негативом и позитивом, при этом характер каждого малолетнего героя автором прорисовывается весьма рельефно. Новеллы демонстрируют полиэмоциональность межсиблингового общения, того общения, которое стало дефицитом в современной «малоптенцовой» семье. Интересно, что, как и у Льва Толстого, у Александра Донских не последнюю роль играет художественное описание эмоциональных переживаний многодетной семьи. Старшая «назидательная» Люба вызывает у брата одни эмоции, маленький Сашок – другие, понимающая младшего брата Лена – третьи, а есть ещё Настя, и есть двоюродные брат и сестра, к которым они приезжают в гости. Когда сейчас говорят об одиночестве взрослого человека, о буллинге (травле) в школах, о суицидах, по которым мы занимаем первое место, о «сэндвич ощущениях», когда на срединный возраст падает тяжелейшая обязанность одновременно заботиться и о детях, и о стареющих родителях, мы мало задумываемся о ценности традиционной многочленной и многопоколенческой семьи. Там некоторые проблемы снимались сами по себе. Добавим сюда же постулируемый лозунг «Молодые должны жить отдельно». Наконец-то получили долгожданное отдельное жильё, а дальше? Проблемы-то остались, если не усилились. «По американской статистике, супруги, выросшие в семье с несколькими братьями и сёстрами, разводятся реже, чем единственные дети в семье. Член большой семьи лучше умеет общаться и находить компромиссы» . Вернёмся к книге. Казалось бы, ничем не удивишь подкованного современного читателя, однако она написана таким живым, сочным языком, что хочется читать, вчитываться, перечитывать. Повесть примечательна, например, мастерством художественной перцепции. Много внимания уделено запаховой информации, весьма прочно, как известно, связанной с эмоциями. Замечена психологами закономерность: писать или рассказывать о детстве – всенепременно вспоминать запахи. «Из запахов соткано детство моё» (Луи Шадурн). Я поднял руку, чтобы погладить жука, но он в мгновение ока исчез, будто его и не было. «Ну и лети. А я понюхаю жарок – маленькое солнышко». Во мне всегда рождается ощущение, что жарки греют и источают свет. Я бережно разомкнул нежные, начавшие увядать лепестки… (с. 45). Зрительный канал восприятия включает уникальные цветообозначения: словно бы шоколадом вымазанное густо-тёмное лицо; А небо смотрело на нас томно-фиолетово; …Из воды вылетел радужно-зеленоватый, краснопёрый окунище. А вот оценка синего цвета, ненароком совпадающая с исследованием Мишеля Пастуро : Саня нередко глубоко задумывался, казалось, без причины. Он был поэтом. И его душа мне представлялась синей, как небо... Что за цвет синий? В нём печаль и радость, мудрость и легкомыслие, волнение и безмятежность (с. 43). В плане динамики изображения выразительны авторские приставочные глаголы: вспикнул – о братике; Она выхудала, подсгорбилась вся, будто бы что-то тяжёлое взгромоздили на её плечи; дом, вычерненный непогодой. Мы взяли лишь несколько отдельных точек повествования, но все они демонстрируют неповторимое очарование текста.
Лазарев Пётр, Самара
15 сентября
Да, вещь стоящая. Десять повестей и рассказов, а воспринимаешь как повествование об одной большой судьбе, целого рода. Жду новых произведений А. Донских!
Иванова В.
15 сентября
Божественный "Божий мир"!