Роман с феей

– Чем же я могу загладить свою вину?

– Не загладить, а отработать, – поправила она.

– Хорошо, отработать, – поморщился Николай.

У него вдруг зачесалась лодыжка, но он никак не мог дотянуться до неё незаметно, а нагибаться и выпускать из вида собеседницу отчего-то опасался. Один раз уже нагнулся. Он попробовал почесать носком ботинка, но зуд только усилился.

– Как вам объяснить, – между тем сказала незнакомка. – Дело в том, что люди бросали монетки в фонтан не просто так, они загадывали желания.

– Да, здесь такая традиция, – согласился Николай. – Очень старая и добрая городская традиция.

– Хорошо, что вы это понимаете, – кивнула девушка. – Люди бросали монеты и загадывали желания. А значит что?

– Что?

– Теперь вы обязаны выполнить их.

– Обязан? – удивился Грачевский. – С какой стати?

– Тот, кто взял монеты, тот и обязан. Чего же тут неясного? – спросила она удивлённо, но её удивление выглядело немного фальшивым.

– Обязан выполнять всю ту чушь, что загадывают праздные туристы? Смеётесь?

– Отнюдь. – В её голосе прибавилось железа. – И это не моя блажь и даже не род наказания. Считайте, что это нечто вроде заклятия или проклятия, если угодно.

– Заклятия? Постойте-ка, мы говорим о…

Он пошевелил пальцами в воздухе, точно играя на невидимом пианино, но так и не смог подобрать корректное определение.

– Да. Именно об этом. А точное определение не имеет значения. Можете не утруждать мозг.

– Так… – Николай посмотрел на собеседницу абсолютно серьёзным взглядом. – Лучше сдайте меня в полицию, барышня, и закончим на этом.

Ещё не хватало связываться с сумасшедшими или тем паче со всякими там мистическими ложами, сектами эзотериков, экстрасенсами и разной оккультной гадостью, расплодившейся в последние годы.

– О полиции можете не мечтать. – Железо в голосе сменилось сталью.

Николай на миг похолодел, живо представив своё расчленённое тело и окровавленные орудия пыток вроде тех азиатских кривых ножей. Ему приходилось читать о подобных ужасах в жёлтой прессе, да и среди бомжей слухов ходило немало. Кто сказал, что маньяки должны быть обязательно уродливыми и старыми озабоченными мужиками?

– Я не из охраны музея, если вы ещё не поняли, – видя его смятение, сочла нужным уточнить собеседница. – Я хозяйка источника. Настоящая его хозяйка.

– Чёрта с два, барышня! – скорее по привычке, чем испытывая такую потребность, возразил Николай. – Фонтан входит в комплекс Музея традиционных ремёсел, а музей, если мне память не изменяет, принадлежит Фонду поддержки народного творчества. Я там работал некоторое время, так что меня на мякине не проведёшь.

– Разве я говорила о фонтане? Фонтан – это камень, скульптура, бассейн. – Она пожала плечами, но сделала это с такой грацией, что у Грачевского захватило дух.

– Что? – Он едва удержался, чтобы не помотать головой, стряхивая наваждение.

– Фонтан действительно входит в музейный комплекс, – пояснила девушка. – Но родник, источник, его сущность, его воды, его сила принадлежат безраздельно мне. Это даже не личная собственность, а исконное владение рода. Владение, добавлю, не передаваемое, не продаваемое и не отчуждаемое каким-либо образом, но исключительно наследуемое. Мне источник достался от бабушки, а ей перешёл по наследству тоже от бабушки, и так до самой Праматери, которая владела им в те давние времена, когда здесь не было не то что музея, но и города, и даже поместья, а стояла священная роща и бил родник.

– Мне нужно выпить, – выдохнул Николай.

Голова вновь заболела. Он и без того с трудом продирался сквозь нагромождение смыслов и новых вводных, но теперь, кажется, застрял намертво. Девушка ещё раз пристально всмотрелась в него и, что-то решив про себя, кивнула. Затем весьма изящно щёлкнула пальцами. Свечи на канделябре, что стоял слева от него, мигнули и прибавили яркости, будто электрические лампочки при сбое на подстанции. Николай перевёл взгляд на пламя, а когда вернул, то обнаружил перед собой, чуть правее фланели с монетами, стакан, на треть наполненный кубиками льда и до половины – притягательной янтарной жидкостью. Грачевский цапнул стакан, сделал быстрый, но осторожный глоток и понял, что в жизни не пил столь превосходного бренди. Хотя, вполне возможно, напиток лишь показался ему превосходным в силу обстоятельств и мучившей с самого утра жажды. Во всяком случае, настойка боярышника, на которую он только и рассчитывал всего пару часов назад, перестала быть пределом мечтаний.

Чего-то, однако, не хватало для полного счастья. Он сделал ещё глоток, приходя понемногу в себя и пытаясь сформулировать требование к мирозданию, но формулировать не пришлось. Он зажмурился от удовольствия, постигая вкус бренди после очередного глотка, а когда раскрыл глаза, то увидел слева от фланели с монетами пачку сигарет «Давыдофф», бензиновую зажигалку и хромированную пепельницу. И тут он вспомнил, что пока прикрывал глаза, его прекрасная собеседница вновь щёлкнула пальцами. Он опять оказался сбит с толку и посмотрел на девушку чуть ли не затравленно.

– Курите, – разрешила она. – Зачем бы я ещё стала предлагать сигареты?

– Богиня, – буркнул он, восхищаясь одновременно её красотой, проницательностью и отбрасывая повисшие было вопросы, за которыми могла обнаружиться бездна.

Ловко распечатал пачку и, выбив щелчком тугую сигарету, прикурил. Выпустив первый невкусный дым, сделал глубокую затяжку и вновь зажмурился от наслаждения.

– Я вовсе не богиня, – возразила она между тем. – Хотя, с вашей точки зрения, разница, наверное, несущественна. Кстати, мне пора представиться, поскольку ждать оказии, пока нас представят по всем правилам, нет времени. Меня зовут Айви. И да, мы можем обойтись без титулов и всего прочего в этом роде.

Она, конечно, не встала и не поклонилась, а напротив, выпрямила максимально спину и высоко подняла голову.

– Очень приятно, – сказал он, слегка кивнув. – Моё имя вам известно. Можете называть Николаем или как вам будет угодно.

– Итак, сударь, вы что-нибудь слышали о мифологии? – перешла к делу Айви.

– Обижаете, барышня. – Он аккуратно выпустил дым к потолку. – У меня высшее образование как-никак.

– Для высшего образования от вас слишком сильно несёт перегаром.

– Что вы вообще знаете о высшем образовании? – нарочито возмутился Грачевский.

– А что вы понимаете в магии? – Девушка слегка пожала плечами. Получилось очень изящно.

– Эти ваши фокусы впечатляют, – признал Николай. – Но, знаете, в тёмной комнате с таким переплетением теней от мерцающих свечей можно устроить всё что угодно, любую иллюзию.

– Вот как? Значит, иллюзию?

– Да.

Она пристально взглянула в его глаза, но потом махнула рукой. Наверное, решила не устраивать показательные выступления, что с её точки зрения, разумеется, отдавало бы ребячеством, подрывало репутацию и роняло достоинство.

– Не важно, – сказала Айви. – Слишком долго объяснять. Со временем поймёте. Воспримете. Признаете.

Она ещё подумала и решилась:

– Короче говоря, присвоив монеты, вы связали себя очень крепким обязательством. Очень и очень крепким. Заключили амрун, или, говоря попросту, магический контракт. И не со мной заключили, а с силами, определяющими порядок вещей, то есть с самим мирозданием. Причём исполнить этот контракт вы теперь должны лично. Другие могут помочь вам, не более. Советом или действием. Но не особо рассчитывайте на подобную помощь. Справиться с обязательством вам предстоит самому.

– Кажется, я читал нечто похожее в одной истории про маленького волшебника, – заметил Николай. – Вроде бы ему уготовано было заклание во имя великой цели, но парень как-то выкрутился.

– Извольте, если вы настаиваете на художественных аналогиях. – Айви слегка скривилась. – Однако чужой опыт, тем более вымышленный, вам не слишком поможет. Важно понять, что существуют определённые границы, правила, чего можно делать и чего делать нельзя.