Черт, я люблю тебя!

Елизавета Седельникова

Черт, я люблю тебя!

Черт, я люблю тебя

На улице опять шел дождь. Ужасно холодный ливень сносил все на своем пути, заставляя деревья прогибаться под своим натиском. И черт бы меня побрал выпереться в такую погоду в гости! Да уж тем более оставить деньги дома, в общежитии, чтобы потом вместо того, чтобы как приличной девушке поехать на такси (или в крайнем случае на автобусе) переться пешком две улицы и еще по огромным лужам! В конец испортив недавно новое и красивое зеленое платье я шла и тихо материла и эту чудесную погоду, и великолепную память, и самую лучшую подругу, не давшую заночевать у нее. Нет, ее понять тоже можно- арендаторша баба строгая, и если ей было сказано, что никого на ночь пускать нельзя, значит нельзя! А подругу лучшую в ливень и темень кромешную выпускать, значит, можно?! Ой отомщу я тебе, Лилька, ой отомщу...

Тем не менее пока, кроме того, чтобы строить грандиозные планы мести, мне ничего и не оставалось. Где-то сбоку раздались быстрые шаги, стремительно приближающиеся к моей бренной трясущейся промерзглой тушке.

"Господи, хоть бы не маньяк! Хоть бы не маньяк!"- проносилось в голове все быстрее и быстрее, увеличивая темп вместе с моими ногами. Шаги сбоку плавно перешли в шаги за спиной, и непреклонно двигались в точности повторяя мою траекторию. Мне стало страшно и жутко обидно! Неужели я единственная страшненькая бабенка, коею он смог найти в это время суток и в эту погоду... Неужели я одна такая тупенькая? Едва удержалась от скупой женской слезы, но, к сожалению, времени на иронию или самобичивание не было совершенно. Он догонял.

"Может, я зря паникую? Может это просто спортсмен, решивший побегать ночью. В дождь. Вдоль дороги. Ну а вдруууг?!"-. Мысли как-то совсем не успокаивали. А дальше... Дальше был тупик. Точнее, можно было выбрать где я хочу умереть. В центральном парке, на природе или же в заброшенных гаражах? Такое разнообразие радовало чуть больше, чем осознание, что я таки отомщу Лиле, пусть и своей смертью. Как же она потом реветь будет на моей могиле... Если тело, конечно, найдут.

Вдруг над парком громыхнул салют! По небу разлетелись тысячи маленьких разноцветных искорок, и вместе с ними моя надежда на спасение. Кто-то же пускает эти феерверки? Значит, там кто-то есть. С быстрого шага перейдя на бег, я влетела в парк.

Из-за стука сердца и шума ливня, застилающего уши, я не слышала бежит ли за мной тот человек или нет, но останавливаться и проверять расхотелось в миг. Потому что если и бежит, то после моей остановки "из любопытсва", мы точно встретимся. Я продолжила бежать, оглянувшись.

ОН БЕЖАЛ ЗА МНОЙ! Огромный волосатый мужлан в порванных тряпках, несся со скоростью боинга, обозначив меня в качестве посадочной полосы. Ну уж нет!

Совсем недалеко раздался шоркающий звук и молодой смех парней. Свернув с дороги и навеки попрощавшись с одеждой и чистой, без ссадин, коже, я рванула через кусты на источник шума.

-Помогите!- что есть сил закричала я, преодолевая последнюю стену кустов, отделяющую меня от спасения. Позади кто-то ухватил меня за руку, вытягивая из листвы, но я выскользнула, потеряла равновесие и все что мне запомнилось перед ударом о землю, это странное синее свечение и холодные мурашки по всему телу.

Над головой раздавались приглушенные мужские голоса. Без особого труда я узнала в них моих спасителей (а точнее, тот хохот за стеной кустарников), и тут же выпрямилась, поднимая ушибленную спину.

-Господи, спасибо! Если бы не вы...- на этом звуке я поняла, что что-то не так. Ну, во-первых, я находилась не в парке, на полянке, а в каком-то огромном зале с широкими колоннами и окнами размером в восемь меня. Во-вторых, было не мокро, хотя на улице шел просто ужасающий дождь! В- третьих, парни были одеты как сатанисты. Черные мантии с откинутым капюшоном до пола, остроносые ботинки, да и взгляд у них был такой удивленно- сосредоточенный, что благодарить их за что-то расхотелось мигом.

-Арти, да она еще и живая!- больше обреченно, чем восторженно протянул темненький. Я их мигом окрестила как "темненького" и "белобрысого". Оба худощавые, правда темненький потолще немного, да в плечах пошире. Зато мордашка у белобрысого милее, и такие глаза глубокие, иссиня серые, больше на бусины похожие.

-Это очень легко исправить, Ром.

Беленький, а ведь ты мне нравился до этой фразы! И голос такой противный, и улыбочка мерзотная такая. Жуть.

И тут я решила, что пора сваливать из этого общества ролевиков.

-Ладно, спасибо мальчики, но мне пора.

Я даже попыталась встать, но мне грубо пригвоздили ногой к полу.

-Убить нельзя, почувствуют сразу. И магию, и кровь, и уж тем более чужую кровь! Нас если не убьют, то сошлют точно,- голос темненького переходил с шепота до крика и обратно.- Ты должен был подумать об этом прежде, чем использовал Хаос!

Боже, я в дурдоме? И это в мои 20 лет?! Ужас, надо срочно драпать...

Что-то скрипнуло, и я четко услышала шаги. Точнее даже стук каблуков о мраморный (мраморный? Офигеть!) пол. Парни дружно развернулись, загораживая меня от источника шума.

-Артифальт? Ромит? Что вы тут делаете?! Я отчетливо чувствовала магию!- строгий женский голос разрезал уши. Тут все такие противные? В смысле, с противными голосами.

Аккуратно, пользуясь минутной заминкой моих ненормальных, я на четвереньках отползла к ближайшей колонной и спряталась, с замиранием сердца слушая их скупые оправдания перед этой женщиной.

-Значит, у вас за спиной ничего нет?- больше угрожающе, чем любопытно спросил все тот же женский голос. Жестов я не видела, но по единому мычанию, уверена, они кивнули.- Тогда отойдите.

Шарканье ног, облегченные вздохи и неопределенное мычание.

-Хорошо, но еще одна такая ночная вылазка, и я буду вынуждена сообщить вашему, Артифальт, отцу о том, что вы применяете магию вне зоны.

Снова шаги, и тот же звук двери, но на этот раз, видимо, закрывающейся. Посидев недвижимой еще минут пять, я осторожно вынырнула из-за колонны и осмотрела пустой зал. Никого. Можно было валить.

Выпрямившись, и помолившись за упокой моего платья, я медленно и, как могла, бесшумно, поплелась к выходу. Мои любимые балетки размокли и превратились в китайскую дурнопахнущую кучку ткани, поэтому пришлось топать босиком, заботливо придерживая свою первую стипендию, в лице этой самой кучки.

За дверью оказалась винтовая лестница вниз, слишком узкая, чтобы по ней ходили вдвоем, но на все предметы мебели мне было немного все равно. Еще немного, и общагу закроют, и тогда мне точно будет плохо! Сегодня на вахте тетя Зина, и если я не успею, то пролежу на коврике перед входом всю ночь.

Спускаться пришлось недолго, в длинный и широкий коридор с огромным количеством ответвлений в разные стороны и дверьми, расписанными круче, чем любой храм. Доверившись интуиции и чувству самосохранения я побрела вперед, рандомно выбирая куда повернуть. Было как-то даже слишком тихо, и мне приходилось каждую секунду оглядываться, чтобы удостоверится, что за мной никто не идет.

В коридоре появились окна, явно дающие понять, что я, увы, не на первом этаже. Зло выругавшись поплелась искать лестницу. И даже нашла ее! Радостная, как бродячая собака, нашедшая кусок мяса, я побежала вперед, но поздно услышала звуки, раздающиеся как раз с лестницы. По ней кто-то поднимался. И, осознав это, я замерла, так и не ступив на заветные ступени.

Поднимались двое. Седой, но крепкий мужчина, с заплетенными в косу волосами, и рядом с ним выше его на голову (а меня и на полторы) молодой мужчина, со сжатыми от напряжения губами. Они, кажется, не могли договориться.

И тут за ними, ровно в шаге, поднималась стена из людей в кольчугах. Я испугалась так, что если бы Лиля меня накормила, то все это вышло бы прямо тут. Причем, они были самые настоящие! Дал же бог актерский талант!