Страница 20 из 21
Наибольшую ненависть населения Ионических островов французские захватчики возбудили к себе именно своей временной дружбой с Али-пашой, который, почувствовав эту поддержку и опираясь на нее, подверг страшному опустошению ряд селений, истреблял там (в Нивице-Бубе, в селе св. Василия, в городе Превезе, в других местах) христианское (греческое и славянское) население. Около шести тысяч человек было перерезано. Вешали для забавы семьями по четырнадцать человек на одном дереве, сжигали живьем, подвергали перед убийством страшнейшим пыткам. Изверг Юсуф, командующий войсками Али-паши, предавался всем этим зверствам именно в последние месяцы перед появлением Ушакова. «Можно представить себе без труда, какое впечатление эта мрачная драма произвела на Ионических островах. Популярность французов не могла противостоять подобным испытаниям», – пишет гречанка Дора д'Истрия, не желающая показать из любезности к своим французским читателям, что, помимо гибельной для греков политики «дружбы» французов с Али-пашой, французская популярность была подорвана уже очень скоро после 27 июня 1797 г., когда генерал Бонапарт, уничтожив самостоятельность Венецианской республики, послал одного из своих генералов (Жантильи) занять Ионические острова.[35] Дора д'Истрия допускает небольшую неточность: командировка Жантильи состоялась 12 июня (24 прериаля) 1797 г., а 27 июня (9 мессидора) французы уже высадились на о. Корфу. Грабежи и поборы всякого рода и полное уничтожение даже того очень скромного самоуправления, которым пользовалось население при венецианском владычестве, водворение полнейшей военной диктатуры – все это еще до разбойничьих подвигов Али-паши на албанском берегу сделало французских захватчиков ненавистными большинству обитателей Ионических островов, особенно крестьянам. Это сильно облегчило Ушакову освобождение Ионического архипелага.
13 (24) октября 1798 г. Ушаков от о. Цериго перешел со своим флотом к о. Занте. Положение он застал здесь такое. Французский гарнизон засел в крепости на крутой горе и, кроме того, выстроил несколько батарей на берегу. Ушаков приказал капитан-лейтенанту Шостаку разгромить батареи и высадить десант. Для этой операции были выделены два фрегата и гребные суда. После оживленнейшей перестрелки Шостак сбил батареи и начал высадку десанта. Жители острова толпами стали сбегаться к берегу, восторженно приветствуя русские войска. Произошло, правда, некоторое замешательство, когда вместе с русскими стали высаживаться и турки, потому что греки ненавидели и боялись турок еще больше, чем французов. Но уже очень скоро они сообразили, что главой предприятия является Ушаков, и успокоились.
Наступал вечер, а оставалось еще самое трудное дело – взять крепость. Орудия, палившие с русских кораблей по крепости, ничего поделать не могли, так как ядра не долетали. Капитан-лейтенант Шостак послал в крепость к французскому коменданту полковнику Люкасу парламентера с требованием немедленной сдачи. Люкас отказал. Тогда Ушаков приказал десанту штурмовать высоту, на которой располагалась крепость. Солдаты и моряки, окруженные толпами жителей, освещавших путь фонариками, двинулись к крепости под предводительством капитан-лейтенанта Шостака. Но тут из крепости вышел комендант Люкас, изъявивший желание договориться с русским командованием о сдаче. Боясь, что население растерзает его, если он появится во французском мундире, Люкас явился переодетым в штатское.
Шел уже одиннадцатый час ночи, когда Люкас встретился с Шостаком в доме одного из старшин города, грека Макри. Шостак обещал в 8 часов утра выпустить из крепости с воинскими почестями французский гарнизон, который сдастся в плен и сдаст все свое оружие. Имущество у французов было обещано не отнимать, но они должны были возвратить все награбленное у населения. Русские обязались не преследовать тех, кто стал в свое время на сторону французов.
14 (25) октября состоялась сдача гарнизона, и над крепостью был поднят русский флаг. Комендант, 444 солдата и 46 офицеров с очень большим трудом были отправлены к Ушакову на корабли, – разъяренный народ хотел отбить их и растерзать. Нужно сказать, что, помимо ограбления жителей и произвола военных властей, греки островов (особенно Занте, Кефалонии и Корфу) страдали еще от полного прекращения с появлением у них французов какой бы то ни было морской торговли. Англичане еще до появления ушаковской эскадры пресекли всякое сообщение между Ионическими островами, Мореей и Италией. Обнищание населения быстро прогрессировало именно на тех островах, где торговля прежде кормила большую массу жителей.
На русских кораблях с пленными французами обращались прекрасно; тем же из них, кто попал на суда Кадыр-бея, довелось вынести все муки галерных невольников. В конце концов пленные были отправлены в Константинополь, а восемнадцати семейным офицерам Ушаков разрешил выехать с семьями в Анкону, занятую тогда французами.
[3]
15-го октября после утренней зари адмирал отправился в Занте с начальниками кораблей и фрегатов для слушания благодарственного молебствия в соборной церкви. Едва вступил он на берег, как народ, ожидавший его у главной пристани, громкими восклицаниями изъявил свой восторг. Духовенство вместе с главнейшими гражданами вышли к нему навстречу; архимандрит произнес перед ним на греческом языке благодарственную речь Российскому Императору, как защитнику Православной Веры и восстановителю их спокойствия, а ему как орудию и исполнителю Высочайшей воли. По окончании речи следовали все в соборную церковь, а после богослужения прикладывались к мощам Святого Дионисия, покровителя острова Занте. Между тем во всех церквях происходил колокольный звон; дома по улицам украшены были картинами, коврами и шелковыми материями; из окон свешены были военные Российские флаги с Андреевским крестом, и весь народ держал такие же маленькие флажки в руках. По следам русских бросали из окон цветы, деньги и конфеты. Все жители были на улицах. Съестные лавки и питейные дома были открыты для освободителей безденежно; но никто не смел отлучиться от своего места, и жители с чувством братской любви носили по солдатским рядам вино и всякие закуски. Матери, имея слезы радости, выносили детей своих и заставляли целовать руки наших офицеров и герб Российский на солдатских сумках. Из деревень скопилось до 5000 вооруженных поселян: они толпами ходили по городу, нося на шестах белый флаг с Андреевским крестом. Конечно более двадцати тысяч голосов повторяли: «Ура! Да здравствует Павел I, наш избавитель, Царь Православных!» Нельзя себе представить, сколь велико и чистосердечно было усердие зантиотов; зрелище это было самое трогательное.
Все русские внутренне восхищались этими непритворными знаками душевной приверженности греков, но не могли довольно обнаруживать этого чувства при своих союзниках. Турки неохотно взирали на эту чистосердечную и взаимную привязанность двух единоверных народов. По выходе из церкви начальники и чиновники обеих эскадр первейшими особами угощаемы были завтраком, после чего все возвратились на суда.
Вслед за этим приступлено было к учреждению временного правления, по примеру острова Цериго, впредь до Высочайшего утверждения; главнейшие граждане были созваны для совещания к адмиралу, народ же собрался на противолежащую пространную площадь, но когда зантиоты услышали, что они остаются независимыми под управлением избранных между собой граждан, то все взволновались и начали громогласно кричать, что они не хотят быть ни вольными, ни под управлением островских начальников, а упорно требовали быть взятыми в вечное подданство России, и чтобы определен был начальником или губернатором острова их Российский чиновник, без чего они на что согласия своего не дадут. Это неожидаемое сопротивление, сколь ни доказывало народную приверженность к России, крайне было оскорбительно для наших союзников и поставляло адмирала Ушакова в весьма затруднительное положение. Он с лаской доказывал им пользу вольного независимого правления и объяснял, что великодушные намерения Российского Императора могли бы быть худо истолкованы, если бы, отторгнув греков от ига французов, войска его вступать стали в Ионические острова не как освободители, но как завоеватели, что русские пришли не владычествовать, но охранять, что греки найдут в них только защитников, друзей и братьев, а не повелителей, что преданность их к Русскому Престолу, конечно, приятна будет Императору, но что он для оной договоров своих с союзниками и с прочими европейскими державами нарушать никогда не согласится. Много стоило труда адмиралу Ушакову отклонить это общее великодушное усердие зантиотов, но когда видели они твердость его и убедились в справедливости его возражений, то главнейшие из островских жителей приступили к избранию общими голосами членов присутственных мест на предложенном им праве. По оному Правление острова имело быть составлено из двух классов, то есть из трех первейших Архонтов, графов Кумуту, Марки и Дессила, и из граждан, ими избранных. Они обязаны были соблюдать законное производство дел, а чрезвычайные случаи представлять на разрешение союзных адмиралов. Для охранения города и крепости, по усильной просьбе жителей, оставлен был начальником крепости мичман Васильев[36], с небольшим отрядом солдат. Что касается до городской стражи, ее положено было содержать в крепости и на брандвахтенном судне самим жителям островов, нарочно к тому выбранным. Морских батальонов майор Дандрие имел препоручение описать имение консула Гисса (Guisje) и некоторых французских купцов, скрывшихся во Францию перед прибытием нашим в Занте.
35
Comtesse Dora d'Istria, Les Iles Ionie
36
Васильев Михаил Николаевич; в службе с 1794 г.; в чине мичмана участвовал в освобождении Ионических островов. С 1801 г. в Балтийском флоте исполнял с успехом разнообразные поручения. В 1819-1822 гг. совершил кругосветную экспедицию для описи берегов русских владений в Северной Америке и для исследования Берингова пролива; за труды его по экспедиции повелено было считать время кампании вдвойне. Удостоен был за службу многими отличиями и неоднократно особым монаршим благоволением. Умер в 1847 г. в чине вице-адмирала.