Страница 98 из 98
Впрочем, этого быть не могло! Но что-то тянуло меня, влекло. Мне непреодолимо хотелось коснуться руки этого покойника.
– Гера, куда тебя несет? – зашипела сзади Лера.
Она не понимала, что во всем происходящем есть и тайный смысл, и ключ ко всем мирам. Все великое – просто, нужно лишь доверять интуиции и не бояться.
В тот момент, когда гроб вынесли и слегка наклонили, чтобы поднять на борт грузовика, я оказался рядом и заглянул мертвецу в лицо.
Это была странная пожилая женщина. У нее нос свисал спелою сливой, прямо как в русских народных сказках у бабы-Яги. Я сразу вспомнил ее. Она дважды попадалась нам навстречу, когда я шел к Лериным родителям делать предложение…
И тут меня точно молнией поразило: она умерла примерно в одно время с Петровичем! В мою жизнь эти странные люди тоже вошли накануне запуска проклятой компьютерной программы! Это была не старуха, а душа книги! Моей истории. Это она была черной музой!
Я отшатнулся и побледнел.
Все! Больше никогда не сяду за клавиатуру! К черту все эти рассказы! Ведь когда начинаешь что-то сочинять, погружаешься в вымышленный мир, и потом совсем непонятно: кто кем управляет.
Когда мы вошли в Лерину квартиру, меня лихорадило. Теперь я знал точно, наверняка, что Никита Аркадьевич действительно уничтожил волшебную книгу, которую все вначале принимали за «Некрономикон».
Фолиант умер, и вместе с его гибелью я стал просто Германом – студентом третьего курса. И никогда мне больше ничего не сочинить, не окунуться в волны черного вдохновения…
Мир волшебников перехитрил меня. Они знают, что однажды я сломаюсь и вернусь к ним. Морозов и Глеб будут ждать.
С осознанием утраты мечты я поднялся по лестнице.
Владислав Петрович вышел навстречу. Ладони у отца Леры были мягкими, теплыми и сухими, но пожатие сильное, как в прошлый раз.
Я посмотрел ему в глаза и понял, что за маской добродушного увальня не просто скрывалась натура сильная и властная, за ней жил очень могущественный человек.
Повинуясь странному импульсу, я повернул ладонь Владислава Петровича к себе. На среднем пальце как влитой сидел перстень, на который в первую нашу встречу я не обратил особого внимания. На печатке были выгравированы глаз в треугольнике и загадочные символы.
– Вы – масон?
– Боже упаси. – засмеялся отец Леры. – Это мне друзья подарили, зная мою приверженность к антиквариату. Подделка, конечно, но симпатичная.
И вдруг меня охватило сомнение. А не состоял ли Владислав Петрович в каком-нибудь тайном Ордене, и его появление в моей жизни – не является ли закономерным?
Стоп! Это – отец Леры. С Лерой мы учились в одном классе.
Все, я больше не буду писать книг. Никогда!!!
Никогда. Ну, месяца четыре…
– А ты, и вправду, выглядишь не фонтан. – резюмировал Владислав Петрович, оглядев меня с ног до головы. – А ну, давай-ка, на кухню. Я уже и стаканы приготовил. Метод проверенный, ни разу не давал осечек.
– Папа, опять ты за свое! – Лера гневно топнула ножкой.
– Надо же человеку помочь. – отец Леры увлек меня за собой. – Сегодня он различил масонские знаки на моем перстне, завтра найдет в нашей библиотеке «Некрономикон» или сам за ночь напишет «Безвыходное пособие для демиурга… или для деструктора», вечно я их путаю.
– Папа!
У меня потемнело в глазах. Он все знает! Он один из магов!
Я сел на стул и машинально выпил то, что было разлито по бокалам. Похоже, это был коньяк.
– Ну что: папа?
– Герман действительно написал роман. И именно «Безвыходное пособие для демиурга». – пояснила Лера.
– Да? – удивился Владислав Петрович. – Так это ж я так сказал, для примера. Это ведь все равно, что «Оптимистическая трагедия» или «Пир во время чумы» – обычное противопоставление антиподов. Бог и безысходность – вещи несовместимые. Только это я и хотел сказать. И, потом, если одна мысль пришла в голову разным людям, значит, она – стоящая. А ты, зять, выше нос! Знаешь: уныние – смертный грех. А ты сейчас похож на половую тряпку о которую вытерли ноги. Встряхнись!
Я выпил из другого бокала.
– Как все запущено. – Владислав Петрович покачал головой.
– Я не смогу больше писать. Они все умерли, и только я в этом виноват. – сказал я.
– В смысле: ты замочил своих персонажей в сортире, и расстроился… Мило. Но эти свои переживания оставь для фантастических романов. А вот господь Бог допускает гибель людей ежедневно. И – ничего. Если бы творец убивался по каждому, мир превратился бы в настоящий ад.
– Нет, не персонажи погибли. Плоть и душа волшебной книги, а ведь именно этот гримуар дал мне полет фантазии, крылья вдохновения. Из меня словно вырвали лучшие мои страницы!
Владислав Петрович даже крякнул от удивления, снова разлил коньяк и выпил:
– Да ты, действительно, натура творческая. Настоящий писатель… Погоди немного. – уже обращаясь к Лере, добавил. – Ну-ка, дочка, можно тебя на минутку.
И они скрылись за дверью.
– Рождественская вода… и еще на антресоли… – до меня долетали обрывки странных фраз, но мне это было не интересно. Я сидел на кухне и думал, как же мне жить дальше с таким камнем в душе.
Через несколько минут в кухню вошел Владислав Петрович с полным пластиковым ведром.
– Баба с пустым ведром – к неприятностям. – машинально усмехнулся я будущему тестю. – А мужик с полным, стало быть, – к счастью. Прикольно.
– Сейчас еще веселее будет. – пообещал Владислав Петрович, и окатил меня с ног до головы.
– Папа! – крикнула Лера. – Мы же соседей затопим!
– Ничего, дочь. Прорвемся! Наука не терпит застоя, особенно в мыслях.
Я вскочил на ноги и хотел заорать, послать всех подальше, хлопнуть дверью, но вдруг почувствовал, как черные цепи, что держали меня все эти дни, зашипели, расплавились и упали к моим ногам. Это было явственное физиологическое ощущение. И я словно бы окончательно проснулся.
Я растерянно смотрел на Леру, на ее отца.
И вдруг мысли мои изменили течение.
Господи, о чем я думал все это время? Волшебная книга погибла, но я все еще находился под ее черным гипнозом. А ведь я вернулся домой, в реальность!
Меня не убили и не закрыли в стенах НИИ.
Все любимые люди – со мной!
У меня не отняли даже электронную рукопись. Правда, подписку о неразглашении я все-таки им оставил, но легкая коррекция художественного текста – и я обойду этот подводный риф.
Да я же самый счастливый человек в мире!
Давно у меня не было такой ясности в голове.
Лера кинулась ко мне:
– Гера, ты как? Не знаю, что на папу нашло. Ты его извини.
– Все нормально, Лера, все просто отлично!
2009
Цитаты
1
Jgnorantiam – невежество (лат.)
2
Cerca trova – «Дерзай и найдешь». (Итал.) – Надпись на фреске Джорджи Вазари
3
χαλεπα τα καλα – Материя – правдоподобная ложь. (Греч.)
4
Стихи Александра Блока
5
Уйди! Брысь, мальчишка! (казах.)
6
«Es soll sich jeder laben! – heiβt die Losung, welche unser Ba
7
«Что светит нам чистым светом, горело в них мучительным огнем» – Перефразированное стихотворение Иннокентия Анненского
8
«Нан», «Сут» – «Хлеб», «Молоко». (Казах.)
9
Sapitntiam – мудрость (лат.)
10
Sapere Aude – Осмелься быть мудрым (лат.)
11
Фридрих Ницше
12
Les Deux mondes – Два мира (фр.) Фильм Даниела Коэна 2007 год.
13
Реставратор Реми – герой кинофильма «Два мира»
14
«Где трое соберутся во Имя Мое, там и я присутствую незримо» Евангелие.
15
«Не мир я принес, но меч». – Там же.
16
«На двоих одно дыхание». – Из песни группы «Наутилус Помпилиус» в исполнении Вячеслава Бутусова