Крики стервятников

– Не за что – тихо ответил Александр, и собрался было уйти, как она подошла к нему и поцеловала.

Александр замер. Он никогда не испытывал особой телесной привязанности к поцелуям. Все его женщины просто выполняли работу и никогда не доводили дело до абсурда, они просто выполняли то, за что им платят и не более. А тут, тут что-то непонятное – то, о чем пишут в умных книжках. Непонятное, но очень приятное. Он сразу ощутил тепло её губ, накрашенных яркой помадой, таких пухлых и нежных. Таких, каких ему ещё никогда не доводилось касаться.

Он молча смотрел на неё, всматриваясь в её полузакрытые глаза. Дело в том, что он никогда ни закрывал свои, они всегда открыто смотрели вперед и всегда видели всю картинку. И иногда ему это нравилось, как, например, сейчас, когда он смотрел на красивые длинные ресницы и слегка изогнутые брови. Он также уловил её запах, запах дивных незнакомых цветов – теплых и манящих. Ему закружило голову, вдруг захотелось как можно дольше удерживать её рядом с собой, не дать ей уйти, остаться с ней навсегда.

Но тут она отстранилась, и едва держась на ногах, пошла к двери. Её сильно шатало, с руки продолжала капать кровь, разбавляя своими яркими каплями грязь. Странно, смотря на них ему совершенно не понравилось, что они мешают собой грязную землю, совсем не то, что с брюнетом, которого он бы ещё не раз протащил по земле, раздирая последнему остатки окровавленного лица.

«Номер, – раздался странный, незнакомый внутренний голос – спроси её номер». Александр от неожиданности даже коснулся лба, он отчетливо его услышал, как будто в нем проснулся неизвестный ранее человек. Так удивительно и странно, может даже чуть-чуть страшно, но не ему, потому что он давно уже ничего не боится. И, тем не менее, он был, этот странный, гулко звучащий голос.

– Постой – неожиданно, но тихо и четко сказал он, и, заметив, что она остановилась возле самой двери, быстро добавил – будь осторожна.

А дальше все было как всегда – дом, верный Джонни, кличка которого всегда вызывала у него усмешку. Каждый раз, когда он звал пса, он неизменно ловил себя на мысли, что очень уж странная у его собаки кличка. И постоянно при этом улыбался, радуясь своей лихой манере пошутить. Ему казалось, что так он насолил всем американцам, которых почему-то недолюбливал. Может виной этому русские фильмы, где американцы, как правило, были плохими. Или же сатирик Задорнов, этот умный историк, который всегда говорит, что они глупые. Александр не знал точно, что конкретно заставляло его недолюбливать этих людей, в общем-то, не причинивших ему никакого вреда. Но, тем не менее, видя морду псины и зовя её американским именем, он всегда веселился, при этом любовно гладя верное животное по мохнатой макушке.

– Эх, Джонни, Джонни, ты даже не представляешь, старина, что сегодня я сделал, а ведь это был самый настоящий добрый поступок, пусть и сочетающий разбитую морду мажора. Но это не главное, старина. Ты представляешь, его подруга – наверняка какая-то модель, поцеловала меня, прикинь, старина. Меня, пожалуй, самого уродливого мужика в округе – тут он не выдержал и расхохотался своим громким басом, спровоцировав пса на громкий лай.

– Да-да, я сам не ожидал такого поворота событий, впрочем, – тут он поймал себя на странной мысли -мне надо немного отлучиться, я бы с удовольствием поболтал с тобой, но тебе лучше поспать. Я приготовлю тебе что-нибудь пожрать, а сам пойду, погуляю. Надо заглянуть кое к кому в гости.

Гости, это не гости. Это больше похоже на странное сотрудничество между двумя прозябающими людьми. Но, увы, это сравнение пришло к нему только сегодня, до этого он запечатывал этот момент несколько иначе. Хотя, бог с ним, с определением, главное, что ему нравилось, как слаженно и четко шла их работа. Этой уже не молодящейся, уже сильно постаревшей Вероники – местной богини платного дешевого счастья и его – могучего мужика, умеющего нормально говорить лишь со своей собакой.

Договорившись о встрече, он увидел её в черном, видавшем виды, платье. Она курила, была одна и охотно пустила его внутрь. Войдя в квартиру, он увидел, что на кухне, на столе, на старой цветочной клеенке, стоит полупустая бутылка водки, рядом с которой красовалась пепельница с окурками. Ему нравилось, что там были лишь её сигареты, так как ничто не говорило о количестве клиентов, что было, несомненно, важным качеством профессионалки. Она привычно достала граненый стакан.

– А знаешь, у меня сегодня день рождения – вдруг неожиданно сказала она и остановилась с водкой в руке.

Он посмотрел на неё. Усталая, разменявшая тридцатку женщина, – в общем-то, не самый последний тираж, но уже явно не имеющий никакого светлого будущего. От неё уже не разит запахом умершего невинного ребенка, он давно в ней сгнил и рассыпался в прах. Лишь ветхость, старая продажная ветхость, которая так надежно укрыта в этом ещё не полностью убитом теле. Жалеет ли он её? Нет, конечно, нет, ему всё равно, он считает, что она как старый холодильник – нужно использовать, пока работает.

Вяло улыбнувшись, она наливает себе полный стакан водки. Её разрушенный мир снова скроет потоком горячей воды, впрочем, так всегда, когда она встречает своих клиентов. Печаль – возможно, желание что-то изменить – нет. Хотя, наверно, это и не так, он просто никогда не интересовался её прошлым, может когда-то она и пыталась пробить себе более приятную тропинку в жизни.

Через тридцать минут он положил остаток зарплаты на комод и ушел. Это были последние деньги, то, что он не планировал тратить, но, тем не менее, потратил. Теперь надо будет таскать с работы мясо – это, конечно, не страшно, но Александр этого не любил, почему-то воровство он не принимал, как данность и всегда старался обходиться без него. А если уж совсем туго, то брал лишь еду. Как, например, в этот раз.

Непроизвольно, странно, случайно, все это вышло из-за этой женщины, которая так странно поцеловала его. Почувствовав новое чувство, он привычно решил, что это возбуждение и что он сможет легко удовлетворить его, переспав с проституткой, как это уже было ранее. Но, увы, он оказался не прав, чувство неудовлетворенности не исчезло, даже наоборот, после секса с Вероникой оно лишь возросло, словно получив дополнительную порцию дров. А ещё в голову беспрестанно шло сравнение, сравнение образов, этих мягкий манящий губ, глаз, запаха с одной стороны и падшей, убитой водкой женщины – с другой. И в этом сравнении проститутка проигрывала так, что даже ноль казался завышением результатов.

После странной встречи прошло две недели. Девушку, которую он встретил в ту ночь, он больше не видел, хотя её дом находился почти рядом с его. Скорее всего, причиной тому было разное время возвращения домой. Но это его даже радовало – столь резкие перемены ни к чему. У него стабильная жизнь, работа, зарплата, пусть небольшая, пусть всего лишь двадцать пять тысяч, но их ему хватает. Расходы у него небольшие, Вероника и Джонни берут не так много, хотя оба с возрастом забирают деньги по-разному, если первая лишь дешевеет, то второй лишь дорожает. Один ветеринар сколько стоит.

Ещё приятно радовало, что мажор не стал его искать, не стал наводить справки. Лицо у него ведь заметное, к тому же он тут живет. И найти такого парня, как он – не проблема, к тому же для ментов он вообще сущий подарок, на который можно повесить не один десяток дел. Ведь у него ни покровителя, ни денег, лишь замкнутый образ жизни, вечно окровавленное лицо и нож, с которым он почти не расстаётся. К тому же он не умеет лгать и на первом же допросе так или иначе показал бы свою радость от того, что сделал мужчине больно.

И всё же три зуба – не та утрата, с которой можно так легко расстаться. Даже он понимал это. За такие вещи принято платить, и платить хорошо. Если бы вот ему кто-то выбил зубы, он бы обязательно нашёл того человека, пусть даже и заниматься поиском пришлось бы во внерабочее время и на собственные средства. Но всё равно он бы нашел его и, возможно, немного покалечил. Пусть и посадили бы потом. Не страшно, отсидел бы.