Страница 60 из 60
– Это осталось от Нэтэли. Вместе со всеми другими вещами. Так что отдаю не навсегда. Можешь вернуть его мне при встрече в Баффало.
– Хорошо.
Он также дал мне листок бумаги, вырванный по ровной линии из тетради. Идеальным почерком – маленькими печатными буквами – он переписал синей ручкой названия всех песен и исполнителей.
– Пришлось переписать их все, потому что это шафл, и песни будут идти в случайном порядке, так что всё не очень идеально, – Арчер перевёл дыхание. – И это, конечно, не кассета. Иногда я думаю, что их нам уже ничто не заменит.
– Думаю, у мамы ещё сохранился её старенький вокмен, так что в следующий раз сможешь сделать плейлист на кассете.
– Вокмен Мэг Феррис. Тринадцатилетний Арчер внутри меня офигел бы от счастья.
– И всё же, шафл мне тоже очень нравится. Спасибо.
Он добавил туда песню «Treetop», мою самую любимую песню с последнего альбома «The moons».
– Всего одна ваша песня?
– А тебе разве не хватило нашей музыки на этой неделе?
– Эта песня сейчас моя самая любимая.
– И моя.
Он показал на бумагу.
– Я записал туда «Море Спокойствия». Мне и песня нравится, да и не хотелось «Shelter» оставлять в стороне.
Он никак не мог знать, что именно её я слушала прошлым вечером, но всё равно она была очень кстати.
– Ты выбрал ту, что нужно.
Я провела пальцем вдоль списка. В нём были и «Lemonheads», и «Pavement», и Джулиана Хэтфилд для полноты перечня по музыке девяностых. Ну и мнимый отец Луны Пол Вестерберг был там же. Арчер также записал Отис Реддинга, Элвиса Костелло и Дэвида Бирна, на чьих ступеньках мы постояли вместе. А также группы, о которых я никогда не слышала, вроде «Radiator Hospital» и «Waxahatchee». В конце списка были «The Weakerthans» с песней «Left and Leaving», которая, если бы я не знала, что увижу его через месяц, могла бы разбить мне сердце.
Я сложила листок и положила в сумку. В голове уже начал складываться плейлист, который я бы записала для него по приезду домой.
– Что ж...
– Что ж…
Я старалась дышать ровно, но сердце всё равно начало учащать пульс. Забавно, как можно забыть то, что оно у тебя есть, пока оно не начнёт трепыхаться в самом бешеном темпе.
– Я и не надеялся, что неделя получится такой.
Он положил руку на дверь фургона, и я сделала то же самое. Машина была горячей и гладкой.
– Я тоже.
– Я рад, что она была такой.
– Я тоже.
Арчер засмеялся.
– Офигеть какой у нас содержательный разговор.
– Да уж, очень многозначительный, – я огляделась по сторонам. – Надеюсь, кто-нибудь его запишет. Настоящий клад.
– У меня есть оправдание, – Арчер прислонился бедром и плечом к малышке Бэтти. – Я парень, не особо дружащий со словами.
Я улыбнулась.
– А я, значит, парень, дружащий с ними?
– Ты девушка, которая с ними дружит.
Арчер встал ровно. Вообще, он выглядел немного взволнованным, и это было очень мило.
– А, ну, да, – я кивнула. – Постой. Ты имеешь в виду, что это я должна бы произнести пламенную речь?
Я сделала округлый взмах рукой, как какая-нибудь ведущая передачи по телевизору и ощутила себя Луной, вечно активно жестикулирующей и машущей руками.
– Нет. Только если сама захочешь.
Задумавшись, я вспомнила слова Джеки, написанные Майклу на память в книге «Над пропастью во ржи», которая неизменно лежала у меня в сумке. Когда я закрыла глаза, в сознании всплыли те буквы, выведенные синими чернилами.
– Благодарю за те дни, что нам суждено было провести вместе.
Арчер смотрел на меня с полуулыбкой на лице, и я постаралась запомнить его во всех деталях: его глаза цвета морской синевы, его длинные ресницы.
– Как-то так. Однажды я тебе объясню.
– Договорились. Только я надеюсь, что мы больше дней проведём вместе. Это возможно?
Я засмеялась.
– А как же иначе?
Над нами с гулом пронёсся самолёт, и я взглянула наверх, на его серебристое брюхо, рассекавшее небо. Затем я посмотрела на Арчера.
– Тебе уже пора готовиться к отлёту, – он сделал шаг навстречу и скользнул рукой в мою ладонь, притягивая ближе к себе. – Но сначала тебе, наверное, следует меня поцеловать.
– Наверное, – сказала я, пожимая плечами, будто в этом не было никакой проблемы. И поцеловала его.
По пути к дверям терминала я не стала оборачиваться. Я тянула за собой чемодан, но потом достала телефон и захотела послать Арчеру одно, последнее сообщение, пока ещё была в городе. Всего одно, перед тем как уйду. Поэтому я написала стихи, весь день крутившиеся в моей голове. Теперь они окончательно сложились в нужную форму.
«Где бы ты ни был, лишь стоит себя потерять,
Ты достигнешь дна и будешь готовым всё снова начать».
Я пробежала глазами по тексту на светившемся экране и отправила сообщение. И знала, что лишь перед поворотом оглянусь назад – туда, где стоял Арчер возле своего фургона, провожая меня взглядом. И мы помашем друг другу на прощание.