Страница 1 из 1
Посвящается любителям чтения и любителям хороших историй
Лёнька и последний час
Как-то вечером за Лёнькой пришла Смерть. Верующим Лёнька не был. Суеверным, боязливым был. Быть может. К обедне ходил раз в году, почему-то, на Рождество, будто католик, а не на Пасху, как православный христианин. А когда Смерть пришла, понял, почувствовал.
Шел он из столярного тёмною предмартовской порой. Настроение было – не очень. В цеху полаялся с мастером за недовыполненную норму. Точнее норму-то он выполнил, но полкуба свежеприготовленного плинтуса сплавил втихаря через забор, где его на «Газели» принял ласково двоюродный. Февраль уже подтаивал и комья свежевыпавшего снега облепляли ботинки как взбитые сливки.
"Чего смурной такой?" – ухмыльнулся краснороже двоюродный и посверкал золотым зубом. Пятерню протянул.
«Вот человек!» – подумал Лёнька, «Всё бы ухмыляться». А вслух протянул только: "Даа и..!"
Два косаря, две «тыщи», которые с плинтуса наварил, немного подняли настроение. Столяр зашаркал к ларьку. Бархатного пива взял, янтарного, как раз по такой погоде. Зубами содрал крышку и, отхлёбывая, пощипывающий нёбо напиток, поплелся домой. Мокрые снежинки ему в лицо летели.
Снегу навалило и на дорогу и на протоптанные тропинки, ну вот, этот дворик, потом пустырь – и он дома. Нинка дома небось опять заладит… Что она вчера-то говорила? Про колготки, кажется.
Перед пустырём Лёнька немного постоял. В детстве тут играли в салки, войнушку, прятки и где на пустыре прятаться? А вот, находили ж! Всего лет 10-15 прошло, а кажется, давным-давно было. Посмотрел на нетронутую целину пустыря, как – будто поролон новый лежит или суфле его любимое, даже жаль ногами нарушать. И ещё ароматного пива отхлебнул. На душе светлело.
Городок засыпал. Тишина, поздний вечер, ни души кругом. Лёнька оглянулся. При свете чахлых фонарей и луны все обретало немного сказочный колорит. Тишина. Перина снега кругом и только дорожка его одиноких следов позади. Только…странно, его следы… Ленька встряхнул головой и еще раз повнимательней присмотрелся.
Точно! Дорожек из следов было две. Одна точно его – такие борозды-вмятины с ленивым пришаркиванием: неровные следы от налипающих на сапоги комьев снега, как небольшой кенгуру пробежал. А рядом – маленькие аккуратные следочки: ровно овальные, словно не левой, не правой ногой сделаны, ступочками какими-то. Следочки обрывались в трех шагах от него.
Ленька вспомнил читанный ещё в школе рассказ чешского писателя про обрывающиеся следы на снегу. Там эти паны всё гадали, улетел тот мужик или нет. Ленька присел и хмыкнул. В глазах у него никогда не двоилось, это только в анекдотах такое бывает. Да и будет что с бутылки-то пива, ну, с двух… Тьфу, да и ладно, домой. Там тепло, суп на плите картофельный. Или даже борщ? При мысли о горячем борще, столяр заторопился домой. Борщ! Борщ, да – это серьёзно. Если так, то.. может и правда любит его Нинка, подруга –невестушка.. Прошел полпустыря, оглянулся еще разок на следы. Вскрикнул, сердце стукнуло и забилось в грудной клетке.
Рядом с его двумя бороздами через пустырь шли аккуратные следочки и обрывались в трех шагах от Ленькиных сапог! Страх его охватил и медленно, робко Леонид ногу из снега вытащил и дальше переставил от следочков глаз не отрывая. И только ногу он на новое место поставил – тут же новый овал на снегу напечатался. Животный ужас всё существо Лёнино охватил, развернулся он и что было сил через пустырь побежал, как в детстве с Ромкой наперегонки, через несколько секунд уже у подъезда своего оказался.
Дух перевел, в карман залез, стал ключи искать, фонари, как на беду, не горели только луна вовсю светила, и звезды чуть помаргивали. Оглянулся он налево слегка и взглядом как на темень наткнулся. Посмотрел, кто в трех шагах от него стоит,– через левое плечо глянул: существо какое-то в белом балахоне из звериных шкурок с короткой шерстью, и капюшон на глаза накинут а под ним – темнота. Роста существо небольшого: Лёнька щуплый сам, а это, кто сзади, вообще, еле до пояса ему достает. И все вокруг него и воздух и темнота, как позванивают, словно слои этой темноты друг об друга бряцают с тихим гулом. Видно существо еле-еле, точно полупрозрачное оно, и только когда налево глаза скосишь. И посох в виде буквы J в руке оно держит. Столяр застыл тогда. Есть мгновенья, моменты истины, когда понимаешь , что время остановилось, потому что с тобой что-то случается именно в это самое мгновенье. Как когда чашка из фарфора на пол падает и изворачиваешься, пытаешься поймать и понимаешь , что не успеваешь в этой вязкой неотвратимости.
Вот такое почувствовал Леонид.
"Кто ты? Смерть моя?"– спросил, глядя в клубящуюся тьму под капюшоном.
Чуть качнуло существо посохом, и только пласты темноты низко и глухо друг об друга зазвенели.
Темень посерела и перестал Леонид существо видеть.
Тихо зашел столяр в подъезд. На пятый этаж поднялся. А поворачиваясь заметил, как позади себя на ступеньках овалики еле заметные отпечатывались. Чуть отстали: пошли в пяти шагах.
–
Аппетита не было, хотя весь день он не ел. Нинка его встретила хорошо, за стол усадила. И всё ему показывалась, то так повернется , то эдак. И спрашивает взглядом: как? Наверное, одежку новую купила. В выходные на рынке присмотрела. "Хорошее… платье, Нин." Посмотрела так укоризненно. "Да какое же платье?! При тебе же в субботу мерила! Сарафанчик!!" А Лёнька сидит и в сторону смотрит, на пол. И ночью всё заснуть не мог, вспоминал видение своё, звуки темноты звенящие.
Стал Леонид теперь по-другому всё видеть. Вроде бы серый цвет –это цвет тени и может он, кажется , только объём создавать. Только теперь он сам краской сделался и всюду проник. Во все цвета, в глаза, кожу, небо, даже солнечные лучи собой подкрасил и серо-белесыми они сделались.
На работу отправился. Утро не рассветало как будто. Шел Лёнька, холодную снежную шугу месил и ступни его в этой бурой жиже отпечатывались. А утро всё не рассветало, вот уже и одиннадцатый и двенадцатый час пошел. Поработал. Пришел домой. Прошел день. И ещё один. Дни как-то шли и шли, одинаковые, как черно-белые фотографии скопированные друг с друга. Лёнька стал замечать, что и звуки и запахи жизни тоже будто выцвели и борщ Нинкин какой-то безвкусный стал. Она ему и пеняла и пестовала, мол чего ты солишь и солишь, а Лёнька всё равно, и перцем, и солью с уксусом, а всё впустую.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.