Страница 1 из 7

Церковь, возвышающая голос

Владимир Легойда

Предисловие

– Скажите, а зачем патриарх едет в город (страну) N?

– Чтобы помолиться у святынь, встретиться и пообщаться с паствой.

– Это понятно… А на самом деле зачем он туда едет?

Подобные диалоги с журналистами за восемь лет работы в Церкви у меня случались десятки раз. Может быть, сотни. Практически перед каждой поездкой Патриарха Кирилла.

И правда: для чего Патриарх едете на Украину, в Белоруссию или на Дальний Восток? Зачем строятся храмы и монастыри в Москве и других городах? Для чего Церковь идет в больницы, создает приюты и кормит бездомных?

Если человек считает, что Бога нет, то он должен найти какие-то иное, свое объяснение существованию Церкви, служению священников и епископов. Такие объяснения могут быть более-менее доброжелательными («люди неплохие, только не очень умные: верят в то, чего нет»), а могут быть злобно-агрессивными («дураки; людей обманывают, чтобы ими манипулировать и тянуть из них деньги»).

У меня нет сомнений в том, что желание добраться до истины – это естественное и правильное. Сомневаюсь я только в том, что найти эту самую истину возможно с установкой, что вам уже «все ясно» в некоторых (а то и во всех) вопросах.

Эта книга – в том числе для тех, кому ясно не все. Кто задает вопросы, пусть острые и неприятные, но кто готов слушать. И отказаться от стереотипов и мифов, наполнивших сегодня как некоторые традиционные СМИ, так и социальные сети и блоги.

Кстати, о вопросах. Еще один, очень распространенный: а что Церковь делает? Каков ее вклад в общественную, культурную, социальную жизнь? Чтобы узнать ответ на этот вопрос, надо также избавиться от ряда ложных стереотипов, изменить угол зрения, попытаться понять, что такое Церковь и чем она не является.

Церковь нередко ставят в один ряд с политическими партиями или общественными организациями. Однако деятельность, которую ведет Церковь, не может быть тождественна ни политической, ни общественной (хотя где-то они и могут пересекаться).

После наводнения на Дальнем Востоке в 2013 году на призыв о помощи пострадавшим откликнулось очень много организаций и людей. Больше всего средств было собрано в ходе телемарафона, проведенного Первым каналом. И тогда в общественном поле началось обсуждение: а какой вклад сделала Церковь? Ведь если взять конкретные цифры, то видно, что ее вклад проигрывает по сумме собранных средств. Вопрос простой: как считать? Многие журналисты принимали в расчет средства, собранные Синодальным отделом по благотворительности. Но ведь это далеко не все. Кто были те люди, которые давали деньги в ответ на призыв Первого канала? Разве среди них не было православных? Или среди тех, кто сдавал деньги с помощью Общественной палаты? А среди политиков и бизнесменов, сделавших большие пожертвования, тоже ведь были верующие православные люди.

Но главное даже не это. Церковь, если хотите, работает, не столько с проблемами, сколько с их источником – человеческим сердцем. В борьбе, которую ведет Церковь, победа происходит, когда человек выходит из храма с изменившимся сердцем. Когда человек уже не может грубить, обижать, воровать, обманывать, брать взятки. По крайней мере, старается этого не делать. Когда он начинает откликаться на чужое горе, как откликнулись миллионы православных на беду на Дальнем Востоке. Когда каждое дело верующего превращается в свидетельство о Христе. Поэтому на вопрос, что Церковь делает, какие «технологии» задействует, каков результат ее служения, ответить можно коротко: Церковь меняет людей, а люди меняют мир.

И борьбе. О ней ведь тоже часто спрашивают: кто враги, кто друзья, с кем Церковь воюет на самом деле и проч. Единственная война, которую ведет Церковь – это война с грехом; в человеке и в обществе.

Немало тех, кто считает, что это общие слова, маскировка. Но в том-то и беда: мы настолько травмированы политизацией нашей жизни, нашего мышления, что часто «на автомате» подвергаем сомнению любое утверждение, в котором не можем раскопать чьей-то выгоды. И в ситуации, когда в окружающем мире не остается ничего незыблемого, когда им начинают править скрытые смыслы, Церковь – тот институт (раз уж многим так хочется называть ее институтом), который пытается вернуть в мир интерпретаций и частных позиций – понятие истины, а «общим словам» – конкретное содержание.

Церковь – это не про пиар и деньги, не про борьбу за власть и финансы, не про выборы или гламур. Церковь – это про общение человека с Богом. Церковь на самом деле считает, что борьба человека с грехом в себе важнее всякой другой борьбы в этом несправедливом мире.

Об этом и возвышает свой голос.

Христос и свобода

Может ли Церковь иметь дело с порочным государством? Должна ли Церковь призывать к восстанию против режима, который подавляет свободу? Как вам кажется, не пора ли Церкви присоединиться к оппозиции, обличающей очевидное зло? Что-то знакомое есть в прижимающей к стенке интонации этих вопросов… Итак скажи нам: как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет?

…В тот раз фарисеи решили наверняка поймать Иисуса на слове, заставить Его назваться либо врагом евреев, либо – другом народа, разделяющим его ненависть к власти. Но прозвучавший ответ поражает вопрошающих. Христос не принимает предложенной фарисеями оппозиции «ты либо свой – либо чужой», но снимает эту оппозицию вовсе: Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу (Мк. 12:17). При этом Он утверждает то, чего никто не ожидал: Царство Мое не от мира сего (Ин. 18:36).

Вот так: Христос не призывал евреев не платить налог Риму, но это никак не умаляло Его достоинства и не делало врагом еврейского народа, хотя именно в сочувствии языческой оккупационной власти фарисеи пытались уличить Спасителя. И пришел Христос не для того, чтобы пробудить гражданское сознание евреев, которое и без того вполне себе было активно антиримским. А Он вдруг не призвал к восстанию. «Кесарево – кесарю», Богу же нужно отдать свое сердце. Того, кто действительно это сделал, не сломит ничто, никакая несправедливость: ни отобранный дом, ни изменившая жена, ни сама смерть.

Безусловно, христианин ценит дарованную ему Богом свободу и не может приветствовать ее подавление или всякое унижение человеческого достоинства, тем более физическое уничтожение человека. Социальная несправедливость, угнетение, насилие – это очевидное зло, а злу нужно противостоять. Это в полной мере относится к злу, творимому отдельной личностью, обществом, государством или от имени государства. И противостоять этому может как отдельная личность, так и общество и само государство. Вопрос в другом: от чего освободил человечество Христос? От подчинения государству или от рабства греху?

Христос победил смерть и принес в мир подлинную жизнь, которая обладает ценностью только потому, что является вечной и неприкосновенной. Единственным источником этой ценности (равно как и всех остальных для христианина) является Сам Христос, подвигом Которого преодолевается главная, но заслуженная нами, людьми, несправедливость человеческой жизни. И несправедливость эта не в насилии государства, но в неизбежности смерти. Свобода – дар Божий. Но это не только свобода выбора, которую, безусловно, нельзя насильственно отбирать у человека, но в первую очередь свобода от греха, которую никакое государство не может отобрать, если человек следует Христу. Сам Христос приносит не право человека на свободу от государственной машины, но нечто гораздо большее – свободу от смерти, от ада. Вот революция Христа, и она совсем не похожа на то, что ждали от Него фарисеи. «Смерть, где твое жало, ад, где твоя победа?» – повторяя вслед за апостолом Павлом эти слова пророка Осии, святой Иоанн Златоуст утверждает: «Воскрес Христос, и ты (ад. – В. Л.) низвержен». Эти пасхальные слова звучат не только сегодня, в условиях критикуемого некоторыми людьми государства. Они разрывали покров тьмы и в советское время, когда вопрос прав и свобод человека стоял существенно острее, чем в наши дни.