Страница 2 из 8
Книга, которую вы сейчас держите в руках, – это попытка обратиться к людям со словом утешения. Не ко всем людям вообще, а в первую очередь к родителям, у которых произошла большая потеря. Хотелось бы «очистить вином и помазать елеем» рану сердца, как в притче о милосердном самарянине[1]. Полностью исцелить ее не получится, она лишь затянется, шрам останется на всю жизнь. Но сейчас мы со страхом, робко все же попытаемся смягчить сердца женщин, потерявших детей, не важно – больших, маленьких или вовсе не увидевших свет.
Мы не будем, дорогие сестры[2], учить вас «сверху вниз», как бы с кафедры, но просто постараемся поговорить с вами и надеемся, что разговор состоится понятный и полезный. Так что, если угодно, отправляйтесь с нами в путешествие по страницам этой книги.
– Почему женщине, потерявшей ребенка, после возвращения из роддома так сложно вернуться к нормальной жизни и общаться с близкими?
– После грехопадения жизнь полна смертью, если быть честным, смертью пахнет воздух. Но мы этого не замечаем до времени, потому что наше обоняние забито запахами кухни, парфюмерии, выхлопных газов, иногда запахом хвойного леса – многими запахами. На самом деле воздух жизни пахнет смертью потому, что человек поражен смертью. Смерть сопутствует военным конфликтам, бытовым преступлениям, происходит от несчастных случаев и, безусловно, в связи с болезнями (не теми, что бывают от старости, а теми, что называют Божией волей, которые мы до конца понять не можем). И когда обоняние человека вдруг поражается этим резким запахом смерти, как нашатырем, он приходит в чувство, как после потери сознания, – сильный запах пробивает обоняние. Так, очевидно, и сильная скорбь пробивает наше обоняние, чтобы мы слышали не только приятные запахи, но понимали жизнь в ее объемности и сложности.
После любого тяжелого потрясения человек выпадает из привычного ритма жизни и не может найти себя в тех ситуациях, в том окружении, в которых раньше чувствовал себя привычно. Я думаю, что не только потеря ребенка, но целый перечень бед делают невозможной прежнюю жизнь. И наверное, было бы правильным понять, что ситуаций, аналогичных твоей, в жизни много. Человеку важно почувствовать, что он не один в своем страдании. Непреодоленное страдание способно сделать человека эгоистичным. Из страдания есть несколько выходов: в эгоизм и озлобленность, что приводят в тупик или к пониманию важной мысли, что весь мир страдает, что здесь вообще не место наслаждений и непрестанных удовольствий, страдание растворено в нашем мире как некий неизвлекаемый до конца ингредиент.
Люди, пережившие потрясение и чувствующие себя чужими среди других, могут относиться к следующим категориям: вернувшиеся с войны и переживающие посттравматический синдром; вернувшиеся из тюрьмы, из мест заключения, часто за время их отсутствия в мире многое поменялось; пережившие распад семьи, развод, не желая того. Бывает, что брак распался по обоюдному согласию, но один из супругов все еще продолжает любить другого, один выходит из ЗАГСа с удовольствием, а второй всем сердцем жалеет о разрушившемся супружестве и травмирован своим новым статусом. Подобных ситуаций, когда человек не знает, как жить дальше, очень много. Беда, в которую попадают женщины, потерявшие детей, – одна из таких тяжелых бед, ставящих перед человеком множество сложнейших вопросов, она перечеркивает будущее, заставляет пересматривать прошлое, и привычные схемы здесь уже не работают. Это состояние не может быстро пройти. Человеку нужно заново привыкать к существованию в обычном мире с другими людьми, не пережившими того же, и ответить на вопрос: «Как мне дальше с этим жить?»
– Когда женщина узнает, что беременна, у нее постепенно возникает ожидание счастья, причем это происходит при каждой беременности, особенно когда ребеночек начинает впервые шевелиться. Многим удается наладить какой-то диалог с младенцем, пока он в утробе. Возникают мечты, какой он будет, каким вырастет. То есть мама настраивается на будущую счастливую жизнь. И вдруг всего, что представлялось, не происходит, а происходит совсем противоположное. Тогда переживание кризиса приводит женщину к полному обездвиживанию, в том числе физическому. Ей очень тяжело, и она сама себе не может помочь. Врачи-гинекологи говорят, что к психологам такие женщины не идут.
– Куда идут эти женщины?
– В том-то и дело, что они никуда не идут. Обычная их позиция: «Мне нужен мой ребенок, а не консультация психолога. Я сама все понимаю».
– Конечно, понимает такая женщина далеко не все. Но ее состояние вполне объяснимо. Происходят физические изменения: организм настраивается на кормление, на будущую заботу о новорожденном. Весь строй жизни получает некую специфическую направленность. И вдруг этот строй ломается. Похожее происходит при аборте. Но там действует злая человеческая воля – желание прервать беременность. Организм настроился на одно, а злая воля человеческая обрушила все это, и организм бунтует, ведь процессы в нем круто повернули в другую сторону. Это сродни какой-то своеобразной пытке. Я думаю, что мужчина адекватно осознать то, что происходит с женщиной, потерявшей ребенка, не может и женщина, не переживавшая ничего подобного, также, наверное, понять до конца этого не сможет.
– Чаще всего мужчина говорит, что это – проблема женщины и его не касается.
– Конечно, это неправильно. Это не проблема только женщины. Но все же хорошо, если она найдет себе собеседника в лице другой женщины, пережившей ту же потерю. Люди, имеющие сходные проблемы, способны выслушать друг друга и понять без подробных объяснений. Однако и мужчина, отец неродившегося ребенка, может чувствовать нечто подобное. Он не способен физически пережить потерю ребенка, но психологически и сердечно переживание потери ему доступно. Разумеется, страдание не может быть вынужденно-волевым, мужчине не нужно убеждать себя: «Я должен страдать вместе с ней». Нет, человек страдает неконтролируемо. Потеря ребенка – горе двоих.
– Что касается переживания горя мужчинами, в редком, идеальном случае он сострадает женщине и через сострадание сам реабилитируется. В основном, по моим наблюдениям, мужчины пьют, либо делают вид, что все нормально, ничего не случилось, либо ищут виноватых. Существует статистика, что когда рождается ребенок-инвалид, то 50 % мужчин уходят из семьи. Мне кажется, что в основном реакция современных мужчин – отстранение.
– Получается, мужчины в ситуации потери оказываются на голову ниже и слабее? В горе мужчина становится закрыт, лукав, убегает от проблемы в сторону или совсем оставляет женщину одну с проблемой?
– Это обобщенная картина, конечно. Женщина, находясь в горе, не видит зачастую того, что у нее разрушается семья. Она настолько углублена в себя, что у нее нет возможности посмотреть вокруг.
– Мне кажется, что несколько легче пережить трагедию потери ребенка человеку, у которого уже есть дети или какие-то другие серьезные обязательства в жизни, например больная мать на руках. Тогда жизненные трудности не позволяют полностью отдаться горю и даже помогают его преодолению. Великое горе требует одиночества, хочется скрыться куда-то, спрятаться, больно выходить на люди, улыбаться или здороваться. Человеку, переживающему потерю, мир кажется каким-то оскорблением. Все вокруг продолжают жить так, как будто ничего не произошло: ходить на работу, растить детей. И здесь к страдающему человеку могут приходить мысли: «Ну почему у них есть, а у меня нет?» Это – уже предосудительная зависть.
Есть очень древнее мудрое правило: в самой большой беде или трауре человек не должен надолго удаляться от общества, пребывание в беспрерывном состоянии тоски и печали влечет за собой разрушение личности скорбящего. Нужно общаться с остальными людьми, превозмогая боль и, конечно, отсеивая ненужные, задевающие за живое темы.
1
См.: Лк. 10: 29–37.
2
В православной традиции принято называть мирян «братьями» и «сестрами», выражая этим глубинное единение всех верующих во Христе.