Страница 2 из 4
«Отец Горио»
Добродетель, милый мой студент, не делится на части; или она есть, или ее нет.
«Отец Горио»
Он видел, что дочери стыдятся его, и раз они любят своих мужей, то он помеха для зятьев. Настало время принести жертву. Старик пожертвовал собой, на то он и отец: он сам себя изгнал из их домов, и дочери были довольны; заметив это, он понял, что поступил правильно. Так совершилось семейное преступление при соучастии отца и дочерей. Явления такого рода мы наблюдаем сплошь да рядом.
«Отец Горио»
Если вы человек высшего порядка, смело идите прямо к цели. Но вам придется выдержать борьбу с посредственностью, завистью и клеветой, идти против всего общества.
«Отец Горио»
Обольстить женщину, чтобы взобраться на ту или другую ступеньку социальной лестницы, посеять раздор в семье между детьми – словом, пойти на все мерзости, какие совершают шито-крыто, но так или иначе в целях личной выгоды иль наслажденья. Что это, по-вашему? Деяния во имя веры, надежды и любви?
«Отец Горио»
Только умирая, узнаешь, что такое дети… не женитесь, не заводите детей! Вы им дарите жизнь, они вам – смерть. Вы их производите на свет, они вас сживают со свету! Не придут! Мне это известно уже десять лет. Я это говорил себе не один раз, но не смел этому верить.
«Отец Горио»
Вот какова жизнь у половины парижских женщин: снаружи – блеск, в душе – жестокие заботы.
«Отец Горио»
Хорошее приходит, пока мы спим.
«Отец Горио»
Бог должен быть на стороне любящих отцов.
«Отец Горио»
Дельфина плакала. «Я подурнею», – мелькнула у нее мысль. И слезы высохли.
«Отец Горио»
Парижанки нередко бывают фальшивы, упоены тщеславием, эгоистичны, кокетливы и холодны, но можно уверенно сказать, что когда они любят по-настоящему, то отдаются своей страсти больше, чем другие женщины; они перерастают свои мелочные свойства и возвышаются душой.
«Отец Горио»
Когда человек дает в приданое восемьсот тысяч, за ним стоит поухаживать. И за мной всячески ухаживали, – конечно, ради моих денег.
«Отец Горио»
Отец непременно должен быть богат, он должен держать детей на поводу, как норовистых лошадей.
«Отец Горио»
<Молодой человек> «Если баронесса Нусинген заинтересуется мной, я научу ее, как управлять мужем. Он ворочает золотыми горами и может мне помочь разбогатеть сразу»… Эти мысли только плавали еще на горизонте в виде легких облачков и не были так грубо откровенны, как суждения <старого циника>, но если б их прожечь в горниле совести, остаток получился бы не чище…
«Отец Горио»
Моя победа на выборах – это Сесиль Бовизаж! Сесиль – это огромное состояние! А нынче огромное состояние – это власть!
– О, как изменились времена! При императоре <Наполеоне> нужна была храбрость!
«Депутат от Арси»
В провинции разговоры бывают двоякого рода: одни ведутся открыто в присутствии всех, когда гости сидят за карточным столом; другие же происходят позднее, – когда у камина остаются три-четыре друга, на которых можно положиться. Эти разговоры ведутся неторопливо и смакуются, как изысканные кушанья; и то, что собеседники услышат, они передадут только своим домашним и, может быть, трем-четырем верным приятелям.
«Депутат от Арси»
Самая отличительная черта провинциальной жизни – это необычайная тишина, в которую погружен городок и которая царит всюду, даже в самой оживленной его части. Нетрудно представить себе, какое смятение вызывает здесь всякий приезжий, хотя бы он задержался здесь всего лишь на несколько часов, с каким жадным вниманием следят за ним высунувшиеся из каждого окошка лица и с какой самозабвенной страстью неустанно шпионят друг за другом обитатели городка.
«Депутат от Арси»
Трудно себе представить, какое действие оказывают возвышенные чувства на людское сборище. Люди рукоплещут великим идеям и тем не менее голосуют за то, что унижает их страну…
«Депутат от Арси»
Их <двоих> объединяло чувство, которое обычно приписывают собаке на сене: каждый втайне решил любой ценой помешать адвокату <третьему> жениться на богатой наследнице, в чьей руке им было отказано.
«Депутат от Арси»
Все чувства старика к концу жизни сосредоточились исключительно на его дочери и внучке. Их он любил больше, чем свои деньги.
«Депутат от Арси»
С раннего утра он тщательно одевался и приводил себя в порядок; брился он сам, затем выходил в сад поглядеть, какая сегодня погода, шел взглянуть на барометр и сам открывал ставни своей гостиной. Затем он брался за лопату, перекапывал грядку, обирал гусениц или полол сорняки, и так у него всегда находилось какое-нибудь дело до завтрака. После завтрака он сидел часов до двух, не вставая с места, переваривая пищу, и думал о чем-нибудь, что придет в голову. Почти каждый день от двух до пяти его навещала внучка.
«Депутат от Арси»
Г-жа… имевшая обыкновение сидеть целыми днями у окна своей гостиной, в нижнем этаже, была подвержена в результате такого сидения острым приступам нестерпимого любопытства, которое со временем перешло у нее в хронический, неизлечимый недуг. Она предавалась подглядыванию с такой же страстью, с какой нервическая дама рассказывает из кокетства о своих воображаемых болезнях.
«Депутат от Арси»
– Ах, мадемуазель! Если бы мы все говорили друг другу в лицо то, что мы говорим за спиной, какое же у нас было бы общество. В обществе, а особенно в провинции, только и удовольствия, что по зло словить.
«Депутат от Арси»
Взять себе жену, дорогой мой, вы можете только в семье какого-нибудь падкого на титулы фабриканта, и то в провинции. В Париже вас слишком хорошо знают. Значит, нужно найти миллионера, выскочку, у которого есть дочь и которого снедает желание покрасоваться в Тюильри.
«Депутат от Арси»
Обычно моралисты расточают свой пыл на обличение вопиющих злодеяний. Для них существуют только те преступления, которые рассматриваются судом присяжных или исправительной полицией, – тайные социальные язвы от них ускользают.
«Чиновники»
Без иллюзий что стало бы с нами? Они дают нам силу терпеть ради искусства голод и холод и жадно поглощать начала всяких наук, вселяют веру в них. Иллюзия – это чрезмерная вера!
«Чиновники»
Писцы продолжали завтракать, шумно, как лошади, перемалывая челюстями пищу.
«Полковник Шабер»
Признательность старика была так сильна, что он не мог выразить ее словами. Поверхностный наблюдатель счел бы его холодным, но Дервиль угадал под этой застывшей оболочкой безграничную честность. Плуту красноречие не изменило бы.
«Полковник Шабер»
В нашем роду женщины никогда не выходили замуж.
«Гобсек»
Что касается нравов – человек везде одинаков: везде идет борьба между бедными и богатыми, везде. И она неизбежна. Так лучше уж самому давить, чем позволять, чтобы другие тебя давили.