Страница 1 из 19

Флорообраз во французской литературе XIX века

Горбовская Светлана

Светлана Горбовская

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Рецензенты:

д-р филол. наук, проф. В.Д.Алташина (С.-Петерб. гос. ун-т);

д-р филол. наук, проф. С. Л. Фокин (С.-Петерб. гос. окон, ун-т);

д-р филол. наук, проф. К. И. Шарафадина (С.-Петерб. гуман. ун-т профсоюзов)

Рекомендовано к публикации

Научной комиссией в области наук о языках и литературе Санкт-Петербургского государственного университета

Введение

Изучение истории фитонима[1] как литературно-художественного образа (или флорообраза[2]) на материале французской литературы XIX в. актуально в связи с тем, что в последние годы концепт «цветок» (и шире – «растение») стал плодотворным объектом анализа в этноботанике, лингвистике, этнолингвистике, психолингвистике, лингвокультурологии, симбологии и культурологии. В русле исторической поэтики представляется своевременным изучить флорообраз в художественном тексте как важнейший элемент образности, используемый в литературе разных веков и разных литературных течений. В отечественной науке подобные исследования в рамках национальной литературы целого столетия не проводились.

Еще в 1898 г. в эссе «Из поэтики розы» и в сочинении «Психологический параллелизм и его формы в отражениях поэтического стиля» А. Н. Веселовский обратил внимание ученых на богатый потенциал подобного рода анализа. Среди многих объектов сопоставления в литературах разных стран он выделил «цветок» как богатейший источник образности. Историей фитонима заинтересовались антропологи, культурологи, этноботаники, мифологи, а в последние десятилетия и лингвисты. В литературоведении интерес к флоропоэтической теме эпизодически проявлялся в течение всего XX в., но стал особенно заметным, приобрел статус отдельного раздела исследований лишь в 1990–2010 гг.

Первые работы, посвященные растению как образу, появляются в области фольклористики, истории культуры и мифологии на рубеже XIX–XX вв. Это труд А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» (1865–1869), исследования В. П. Боткина «Об употреблении розы у древних» (1891), Я. А. Автамонова «Символика растений в великорусских песнях» (1902), Е. В. Аничкова «Весенняя обрядовая песня на Западе и у славян» (1903–1905), многотомник Н.Ф. Золотницкого «Цветы в легендах и преданиях» (1903), труды Е.Г.Кагарова «Культ фетишей, растений и животных в Древней Греции» (1913), «Мифологический образ дерева, растущего корнями вверх» (1928), работа А. А. Потебни «О некоторых символах в славянской народной поэзии» (1914). Подобные исследования были продолжены позднее Д. К. Зелениным («Тотемы-деревья в сказаниях и обрядах европейских народов», 1937; «Тотемический культ деревьев у русских и у белорусов», 1933), В. Я. Проппом («Русские аграрные праздники», 1963), В. Н. Топоровым («Заметки о растительном коде основного мифа (перец, петрушка и т. д.)», 1977), а также Д. С. Лихачевым в «Поэзии садов» (1982).

Как было отмечено выше, важной вехой в изучении фитонима стали работы лингвистов. В отечественной науке в последние годы проблемой лексемы и концепта «цветок» и его гипонимов занимаются антрополингвисты, этнолингвисты и лингвокультурологи, которые рассматривают фитоним прежде всего на когнитивном уровне как концепт, концептосферу, этноботанический элемент, фразеологический элемент и т. д.[3] Исследования ведутся на примерах любых дискурсов – разговорной речи, журнальной лексики, народных песен и заговоров, поэтического языка. За основу исследователи берут денотаты фитонимов – лингвисты из словарей и энциклопедий, а этнолингвисты зачастую из ботанических словарей. Главная цель этих исследований – выявление представлений о концепте или лексеме «цветок», а именно – ассоциаций, возникающих в связи с растением и его гипонимами у людей разных культурных слоев, разных исторических периодов, у читателей журналов и книг, у представителей разных профессий, наконец, у поэтов и прозаиков разных времен. Эксперименты проводятся на примерах русского (А. В. Молоткова), английского (H. С. Котова, Н. А. Сивакова, Е. П. Ковалевич), французского, румынского (Т. А. Репина) и славянских языков. Отдельного внимания заслуживают исследования в области этноботаники[4]и истории ботаники (В. Б. Колосова, А. Б. Ипполитова, В.В.Нимчук, Е. М. Маркова, T. М. Судник, Ж. Мартин, К. Коттон и т. д.), не имеющие непосредственного отношения к литературоведению (они связаны больше с лингвистикой), но содержащие богатый материал для описания и интерпретирования фитонимов в зависимости от их этнических и географических особенностей.

Проводятся исследования в области «литературной флористики», на стыке литературоведения, культурологии и этноботанической лингвистики. Это работы К. И. Шарафадиной[5], занимающейся историей «селама» («языка цветов») в русской салонной традиции начала XIX в.; ее исследования подкрепляются богатым поэтическим и прозаическим материалом, взятым как из русской, так и из французской, немецкой, английской литературы. В том же литературно-флористическом направлении работает М. А. Ващенко («Цветочная символика в историко-культурологическом контексте», 2000); Н. А. Марченко проводит исследования, близкие по теме к исследованиям К. И. Шарафадиной, в книгах «Приметы милой старины. Нравы и быт

пушкинской эпохи» (2001) и «Быт и нравы пушкинского времени» (2005), особенно в главе «Язык цветов». На стыке культурологии, искусствоведения и истории литературы находится концепция очерка М. Н. Соколова «Цветы в культуре Европы» (2002).

Растение занимает особое место в литературе (как в поэзии, так и прозе) в качестве флорообраза. Данный термин и некоторые другие функционируют в целом ряде работ. К примеру, К. И. Шарафадина использует обозначения «флоросимвол», «флоропоэтика», «флоропоэтология», А. Н. Неминущий – «флористический код» («“Цветы” и ландыши у Карамзина», 2007), Ф.Найт – «поэтика цветов», Л. А. Борзых («Флористическая поэтика С. А. Есенина: классификация, функция, эволюция», 2012) и О. И. Мусаева («Флористическая метафора как фрагмент национальной картины мира: на материале русского и испанского языков», 2005) – «флористическая поэтика» и «флористическая метафора». Лингвисты в приведенных выше работах, анализируя фитоним в художественных текстах, говорят о «концепте «цветок». Для изучения фитонима в художественном дискурсе наиболее точным представляется использование термина «флорообраз», который будет основным в данном исследовании, ибо он объединяет все виды художественного иносказания (метафору, символ, аллегорию, символическое сравнение и т. д.), а также является обобщающим для всех видов растений, побудивших авторов к созданию поэтического образа. В то же время он является более конкретным по сравнению с такими терминами, как флоропоэтика или флористическая поэтика, направленными скорее на обобщение флористической темы в литературе. Флорообраз как термин сложился в процессе работы над предлагаемой читателю книгой, но также встречается вполне независимо в диссертации Л. А. Борзых[6]. Таким образом, знакомясь с работами, посвященными растению как художественному образу, можно наблюдать процесс кристаллизации терминологии и зарождение традиции изучения фитонима как образа в литературе.

Литературоведческая терминология необходима для выделения из общей группы исследований фитонима тех явлений, которые относятся исключительно к художественным текстам (поэзии и прозе), с целью анализа их содержательной, семантической, а не формальной составляющей. Лингвисты изучают фитоним в любых видах дискурса.

Термин «фитоним» (от греч. phyton – «растение» и onoma – «имя»), подразумевающий растение как объект лингвистического изучения (подобно «зоонимам», «астронимам»), обозначает все виды растительных знаков, встречающихся в любых видах дискурса. Фитонимика – раздел ономастики – изучает фитонимы, их развитие и функционирование.

Флорообраз – фитоним (цветок, дерево, кустарник, трава и т. д.), функционирующий как образ в литературно-художественном дискурсе.

См., например: Молоткова А. В. Концепт «цветок» в языке и поэтической речи: дис канд. филол. наук. Екатеринбург, 2006; Колосова В. Б. Лексика и символика славянской народной ботаники. Этнолингвистический аспект. М., 2009; Ковалевич Е. П. Метонимическая модель концепта «цветок» в современном английском языке: автореф. дис… канд. филол. наук. Армавир, АГПУ, 2004; Котова H. С. Лингвокультурологический анализ концептосферы «цветы»: дис… канд. филол. наук. Челябинск, 2007; Сивакова Н.А. Лексикографическое описание английских и русских фитонимов в электронном глоссарии: дис… канд. филол. наук. Тюмень, 2004; Сундуева Е. В. Архаическая ландшафтная лексика в языке «сокровенного сказания монголов» // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. Вып. 38. № 39 (177), 2009. С. 140–143; Биджиева А. А. Когнитивные аспекты исследования флористической метафоры (на материале поэтических произведений первой половины XIX века) // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. СПб., 2009. С. 40–45.

Основоположник этноботаники Ричард Шултес связывал эту науку исключительно с исследованием лекарственных растений, пытался понять, как эти растения используются и воспринимаются в человеческих обществах, какова их роль в социальной жизни. В последние годы этноботаника оказалась тесно связана с лингвистикой, культурологией, фольклористикой и литературоведением.

Шарафадина К. И. 1) «Язык цветов» в русской поэзии и литературном обиходе первой половины XIX века (источники, семантика, формы): дис… д-ра филол. наук. СПб, 2004; 2) «Алфавит Флоры» в художественном языке русской литературы пушкинской эпохи (источники, семантика, формы). СПб: Петербургский институт печати, 2003; 3) Обновление традиций флоропоэтики в лирике А. Фета // Русская литература. 2005. № 2. С. 18–54.

Борзых Л. А. Флористическая поэтика С. А. Есенина: классификация, функция, эволюция: дис. … канд. филол. наук. Мичуринск, 2012.