Страница 2 из 7
Было это только в моем районе или во всем городе? А, может, так было везде? По всей Земле? Складывалось впечатление, будто люди задались целью перебить друг друга.
Может, они и были, умники, которые говорили: «Эй, дурни, угомонитесь и пораскиньте мозгами – это всего лишь проверка. Проверка на вашу хваленую толерантность, на ваше хваленое человеколюбие». Но телевизор больше не работал, и умников транслировать было некому и незачем.
Все начали бороться за выживание. До сфер больше никому не было дела. И однажды все инопланетные аппараты просто погасли, предоставив нас самим себе.
Тьма прочно вошла в нашу жизнь, захватив в плен не только тела, но и души.
Я размышлял обо всем этом, пытаясь под грудой одеял и одежды укрыться от осеннего холода, пробравшегося в неотапливаемую квартиру. У меня оставался единственный зажженный огарок свечи, который таял слишком быстро. «Нужно бы выбраться наружу, пополнить запас свечей и еды», – вяло думал я. Но, честно говоря, на такой подвиг я готов не был. Да, у меня была дача, битком набитая всем, что могло понадобиться. А в гараже, в трех кварталах от дома, имелся даже козырь в виде автомобиля с газогенератором, которому даром было не нужно это дурацкое электричество – он ездил на угле. Но сейчас на улице мародерствовали банды отморозков, которые мой козырь запросто могли отобрать: несколько раз я выбирался за продуктами, а один раз даже пытался сбежать из погрузившегося во тьму города, так что успел насмотреться на то, что они творят с людьми. К счастью, я пока еще не дошел до той степени отчаяния, чтобы рисковать своей жизнью. Поэтому лежал в кровати, пытаясь согреться и решить, как жить дальше. Рядом на тумбочке поблескивал прямоугольник мобильника. Периодически я пытался включить его, чтобы посмотреть время, пару раз гаджет летел в стену, потому что состояние безысходности пережить трудно даже человеку, который всю жизнь готовился к апокалипсису. И уж тем более тому, кто променял упакованное всем необходимым убежище на возможность посмотреть новости по телевизору; сейчас я ругал себя за это последними словами.
Я знал – скоро начнется истерика. Чтобы ее не допустить, я время от времени начинал как сумасшедший орать в подушку, а потом рыдать. В нее же. Но помогало слабо.
Вдруг случилось нечто необычное: экран телефона засветился, сообщая о входящем звонке.
«Я, по ходу, совсем рехнулся», – решил я. Но телефон вибрировал, экран светился.
Осторожно, как самую большую драгоценность на свете, я взял устройство в руки, пытаясь разглядеть на разбитом экране имя того, кто, видимо, обзавелся волшебной палочкой. А, увидев, единственное, что смог произнести: «Твою мать!» и «Какого черта?»
На экране светилось имя – «Птицын Долбанный Придурок».
Звонок оборвался. Телефон снова превратился в бесполезный кусок металла и пластмассы. Я завыл. Меня трясло от отчаяния.
«Пожалуйста, пожалуйста, – молил я, не желая разбираться с тем, как вообще возможно, чтобы в мире без электричества заработало разряженное устройство. – Птицын, скотина, пожалуйста, набери меня еще раз. Дружище, набери меня, не дай сдохнуть здесь в одиночестве…»
И телефон зазвонил.
Все же, думаю, надо немного рассказать, почему Птицын не просто Птицын, и почему в моем телефоне он значится как «долбанный придурок».
C Димкой Птицыным я был знаком с детства. Мы с ним ходили сначала в один детский сад, потом в школу. Думал, хоть в вузе от него отделаюсь, но и тут не повезло – он будто преследовал меня. Птицын принадлежал к той категории людей, у которых фантазию от воплощения ее в реальность не отделяет даже шага. Как известно, фантазии бывают разные. Например, однажды летели мы с ним на самолете домой с учебы. Вдруг ему показалось, что за окном НЛО. Птицын начал носиться по салону и доставать бортпроводниц требованием показать, где они спрятали стоп-кран. Да, это за ним, и пока его не похитили, ему надо срочно выйти. Пассажиры были в шоке, некоторые завозмущались – а действительно, на каком основании в самолетах прячут стоп-кран от хороших людей. К счастью, нашелся человек, который попросил Димку рассказать подробности про НЛО, а еще лучше все прямо на месте и показать. Птицын повел его к иллюминатору; там же он и лег отдыхать до конца полета, став жертвой нокаута, полученного в результате аккуратного и бережного удара в челюсть.
На отдыхе в Египте Димка Птицын решил отколоть кусок от Сфинкса. Раздобыл молоток и полез на культурное наследие. Египетской полиции пришлось применить молоток по назначению, которым разбушевавшийся варвар и был успокоен. Ребята оказались грамотные, нюхом почуяли, что с этим товарищем по-другому нельзя. Успели вовремя, поскольку в результате бешеной активности Птицына в его руках в качестве сувенира мог оказаться не кусочек Сфинкса, а вся его голова. Хотя, быть может, именно на это он и рассчитывал. Обошлось тем, что из страны его выдворили и закрыли визу навсегда.
Я уже молчу о его знаменитых спиритических сеансах и попытках сварить приворотное зелье, после чего половина этажа с воплями «Птицын – придурок!» сбегала из общаги. Вторая половина использовала для успокоения горе-медиума все тот же, единственно верный способ – жесткого физического воздействия.
Когда Птицыну что-то взбредало в голову, и он выбирал кого-то из окружения себе в помощники, отделаться от него было невозможно. Я на него управу все же нашел: действуя согласно постулату, гласящему, что лучшая защита – это нападение, начинал орать на приятеля, не давая тому возможности вставить хоть слово.
Вообще-то, уговорить он мог любого. Однажды прошел такой фокус и со мной.
Птицыну пришло в голову кататься по лестнице на санках. Он нафантазировал – как это будет здорово не сидеть на них, а ехать стоя, балансируя. Жаль, он не нафантазировал себе, а заодно и мне, мозгов. Балансировать предстояло мне, Димка снимал сие священнодействие на камеру. Вместо шлема я намотал на голову полотенце. Что могу сказать – было весело. Но недолго. Для меня приключение закончилось сотрясением мозга и больницей, для Птицына отчислением. С тех пор мы с ним поддерживали приятельские отношения в основном на расстоянии и больше втягивать себя в авантюры я не позволял.
Мобильник зазвонил, а я не особо удивился, что в этом ледяном и темном аду он каким-то образом принял звонок именно от Птицына. Может ему наконец-то удалось придумать что-то стоящее.
– Что ты на сей раз удумал, придурок?! – завопил я вместо приветствия.
Телефон ойкнул нежным девчоночьим голосом, а потом почти прошептал:
– Дядя Сережа, не ругайтесь, пожалуйста, это Маша.
– Какого… Маша?
Машей звали восьмилетнюю дочь Птицына. Она была девочкой умной, но очень замкнутой, что, в общем, неудивительно, когда твой папаша полный придурок, а мать интересуется только собой любимой.
Маша общалась, насколько я знал, только с братом, друзей у нее не было. Свободное время она предпочитала проводить уткнувшись в книгу или играя со своим младшим братом Семеном, с которым у нее было всего два года разницы. Сёму она с раннего детства звала Семечкой. Такое странное имя появилось путем нехитрых манипуляций с уменьшительно-ласкательным Сёмочка.
Я никогда не входил в число тех, с кем она перебрасывалась хотя бы парой слов. Да что там, во время своих редких визитов к Птицыну я не удостаивался от нее даже короткого приветствия, поэтому очень удивился тому, что, выбирая из всех знакомых, она решила позвонить именно мне.
– Маша? – переспросил я, все еще не веря собственным ушам. – Это правда ты? У меня не галлюцинации?
– Да, дядя Сережа, это правда я. Пожалуйста, не отключайтесь! А то все кричат, что света нет, что никакие устройства работать не могут, пугаются и сбрасывают.
– Но света и правда нет, Маш… – начал я. Она искренне удивилась:
– Как же это нет, дядя Сережа? У нас все работает: и холодильник, и телефон, и кухонная плита, и телевизор. Правда, по нему почему-то все время странные мультики показывают.