Страница 1 из 36
Дмитрий Петрович Бутурлин
История нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году
Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России»
Часть первая
ВСЕМИЛОСТИВЕЙШИЙ ГОСУДАРЬ!
Переложив на отечественный язык историю нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году, я приемлю смелость повергнуть труд сей к стопам Вашего Императорского Величества как первого виновника блистательных успехов, ознаменовавших сию достопамятную в летописях мира войну, только прославившую оружие Вашего Императорского Величества и приготовившую падение Наполеона.
Счастливым сочту себя, если труд сей, для распространения военных познаний предпринятый, удостоится милости воззрения Вашего.
Всемилостивейший государь!
Вашего Императорского Величества
верноподданный Александр Хатов,
квартирмейстерской части генерал-майор
Предуведомление
от сочинителя
История похода 1812 года еще не была написана. Всё, досель появившееся в Европе по сему предмету, или неполно, или несправедливо. Сочинитель, уверившись в сей истине, не упустил ничего для соделания труда своего в вышней степени достоверным. Будучи очевидцем большей части происшествий, им описываемых, он имел еще возможность почерпать в архиве генерал-квартирмейстера главного штаба Его Императорского Величества. Официальные документы Российской армии, равно и неприятельские, по участи войны доставшиеся россиянам, составляют драгоценный источник, из коего почерпая с величайшим тщанием и разборчивостью, он чрез то мог устранить все частные описания, почти всегда с пристрастием и уже после событий составленные.
Сочинитель знал трудность своего предприятия. Нелегко написать современную историю. Человек, не умеющий поступать противно совести своей, неминуемо должен подвергнуться негодованию оскорбленного честолюбия и ненависти духа партий, коих пристрастные суждения не могут быть подтверждены историей. Гордясь тем, что писал сходно с собственным убеждением, он ищет одобрения только людей благородно беспристрастных, но не тех, кои правду считают обидной или преступлением. При всем том он не имеет смешанного высокомерия воображать, чтобы не мог погрешить в суждениях своих, и с признательностью примет все замечания, которые благоугодно будет сделать ему для пользы военной науки.
Еще остается ему изъявить сожаление свое, что не мог поместить в сей книге частных подвигов, без всякого сомнения величайшей похвалы достойных, но которые непременно затмились бы между великими и важными происшествиями, в ней описанными. Военная история не занимается лицами, но одними событиями и следствиями оных. Для сего есть записки и собрания анекдотов, коими принадлежит соделать частные подвиги известными обществу, почему сочинитель и надеется, что благоволившие сообщить ему сведения по сему предмету прогневаются, что он не воспользовался оными.
Предуведомление
от издателя
Убежденный в достоинстве книги, по содержанию своему долженствующей быть занимательной для каждого русского, а по беспристрастным и на истинных правилах стратегии основанным суждениям об ошибках, с обеих противных сторон сделанных в знаменитый поход 1812 года, могущей быть весьма поучительной и, следовательно, полезной для занимающихся военной наукой, издатель переложил ее на отечественный язык для тех, кои не могут пользоваться подлинником, и составил к ней карты и план, без коих было бы затруднительно следовать за ходом военных действий и вникать в суждения, сделанные сочинителем.
Читатель не должен искать здесь ни красоты, ни утонченной правильности слога, переводчик – солдат, а солдат довольно хорошо объясняется, если товарищи его понимают. Взамен он найдет в переводе точный смысл подлинника, без малейшей перемены.
Сочинитель долгом счел выпустить многие подробности, полагая, что историю его читать будут более иностранцы, для коих они действительно показались бы утомительными, тем более что растянули бы повествование, ничего не прибавив к существу дела. Напротив того, издатель думает, что сказанные подробности могут быть занимательны для русских, а потому и решился некоторые из них прибавить в виде примечаний, помещенных внизу страницы[1]. Впрочем, сии подробности извлечены из достоверных документов и особенно из журнала, во время войны веденного генерал-квартирмейстером Толем.
Глава I
Взгляд на политические сношения России с Францией со времени Люневильского мира до войны 1812 года. – Изложение причин, произведших сей последний разрыв.
События, ознаменовавшие конец XVIII столетия, совершенно переменили отношения держав и ниспровергнули всю прежнюю политическую систему Европы.
В то время, когда раздел Польши переменил вид восточной части Европы, увеличивая могущество трех дворов, разделивших оную, Франция, возрожденная революцией, приняла направление, которого не могли остановить две коалиции, последовавшие одна за другой. Необходимость удержать распространение правил, всякому порядку противных, которые были отличительным свойством французских революционеров, была побудительной причиной вооружения Австрии и ее союзников, но победы французов и несогласие, водворившееся между союзниками, разрушили обе коалиции, и Австрия, принужденная заключить мир, подписала Люневильский трактат, к коему впоследствии приступили и прочие державы твердой земли, еще не примирившиеся с Францией. Даже сама Англия, увлеченная общим примером, уклонилась на время от системы Питта и подписала Амиенский трактат, довершивший успокоение Европы.
Казалось, что сей мир долженствовал быть прочным. С одной стороны, расширение пределов Франции, признанное Люневильским трактатом, заменяло для сей державы важные приобретения, сделанные Россией, Австрией и Пруссией на счета Польши. С другой, возвышение Бонапарте на степень первого консула, утвердившее наконец внутреннее правительство во Франции, достаточно обнадеживало Европу в уничтожении революционных правил. Можно было надеяться, что Бонапарте, довольный высоким достоинством своим, будет помышлять только об успокоении Франции под сенью лавров, им пожатых, и даст ей время изгладить глубокие раны, причиненные революцией всему составу государства. Но только миролюбивые расположения совсем несовместны были с личным нравом начальника французского правительства. Необыкновенный человек сей, один из величайших полководцев всех времен, присоединил к превосходным военным дарованиям искусство редкое и важное – управлять умами и всегда подчинять их непреклонной воле своей. Удачно пользуясь счастливым стечением обстоятельств, в которые судьба привела его, он сам поставил себя преемником революции и захватил верховную власть столь мощной рукой, что противники общественного порядка принуждены были умолкнуть. Один он, устояв на развалинах партий, раздиравших Францию, восстановил общественное здание, которое мятежливые и не терпящие начальства люди успели ниспровергнуть. Уже вся Франция, возвращенная к миру и спокойствию, благословляла имя его и изъявляла должную признательность за все благодеяния, твердым правлением его на нее излитые. Европа удивлялась ему и считала его поборником справедливости и доброго порядка. Но сии мечты благоденствия недолго существовали. Все великие качества, коими Бонапарте одарен был, затмевались неограниченным и ненасытным честолюбием, наполнившим его сердце. Единственная страсть сия управляла всеми поступками и помышлениями его, и ей подчинял он все свои деяния. Не довольствуясь каждой степенью возвышения, им достигнутой, он почитал ее только ступенью, служащей к большему еще возвышению. Малоразборчивый в средствах, он употреблял и и зло без различия: в начале политического поприща своего он сделал много добра единственно потому, что сей путь прямее вел к его цели – на прочном основании утвердить власть свою внутри Франции, но достигнув сего, он принял иные меры.
1
Примечания переводчика и сочинителя в сносках помечены соответственно. Сноски, не имеющие указаний авторства, принадлежат редактору 1-го издания (прим. ред. 2-го изд.).