Странница. Черный дракон

Тем временем Рэв с Сигрид пустили лошадей рысью и стали быстро удаляться. Высокие травы с легким шорохом расступались перед ними, роняя обильную росу. Я осторожно сжала бока Коры, и она зарысила вслед за остальными лошадьми. Удивительно, управлять кобылой уже не казалось чем-то сложным, сидеть в седле, в отличие от вчерашней поездки на крупе, было гораздо удобнее.

«Привыкаю что ли?» – недоуменно подумала я и тут же поморщилась: каждый шаг кобылы неприятно отдавался чуть пониже спины, грозя нашлепать до невыносимой боли.

Я обернулась и в последний раз взглянула на провожающих: Ивар и Далиа, в окружении сыновей, все еще стояли у крыльца и смотрели нам вслед. Не удержавшись, я помахала рукой, испытывая благодарность к этим милым и таким наивным людям, принявшим мое появление за знак свыше. Оставалось только удивляться своему везению и надеяться, что маг Любомир отправит меня домой: какими бы замечательными ни были эти люди, а возвращаться сюда мне не хотелось.

Ближе к полудню, когда сил уже не было терпеть нарастающую боль в ягодицах, я взмолилась о привале. Ребята понимающе переглянулись и спешились у маленького островка чахлых деревьев. Жидкая тень почти не спасала от палящих лучей, и солнце ощутимо припекало макушку.

Рэв, Лель и Сигрид легко соскочили с лошадей, как будто и не отмахали десяток верст. Я же с трудом, не без помощи Леля, сползла с кобылы, чувствуя, что спина безнадежно затекла, а зад, несмотря на удобное седло, вообще потерял чувствительность.

С трудом устояв на одеревеневших ногах, я передала Лелю поводья и побрела вдоль деревьев, шипя от боли и мысленно грозя открутить голову шутнику, забросившему меня черту на рога. Ребята занялись приготовлением обеда, то и дело бросая на меня сочувствующие взгляды.

Я обошла островок, чувствуя, как к пятой точке постепенно возвращается чувствительность. Ноги постепенно обретали способность двигаться. После второго круга Лель поймал меня за руку и усадил на одеяло, вручив бутерброд и кружку с молоком.

– Как ты? Размялась? – обеспокоенно спросила Сигрид.

– Более-менее. Не понимаю, как вы можете так долго ехать верхом и не уставать? – ответила я, морщась от тянущей боли в мышцах.

– Мы ж с детства с лошадьми, едва ходить научились, – объяснил Рэв, и я невольно вздрогнула, услышав его чуть хрипловатый голос. За все время короткого путешествия, он, упорно державшийся впереди маленького отряда, не проронил ни слова. В отличие от общительных Леля и Сигрид, Рэв, с его внимательным, почти подозрительным взглядом и плотно сжатыми губами, казался угрюмым парнем и вызывал у меня оторопь. – Тебе-то, понятно, тяжело с непривычки.

– Ничего, через пару дней привыкнешь, – убежденно заявил Лель.

– А нам еще далеко ехать? – жалобно спросила я.

– Пару дней до тракта, потом по тракту столько же, – ответил Рэв.

– Так что если ты не привыкла спать под открытым небом, то придется привыкать. Начиная с сегодняшнего дня. Жилья по пути не будет, – обрадовал меня Лель.

– Ого! Так далеко, с ума сойти… На машине это расстояние мы за несколько часов покрыли бы, – горестно воскликнула я.

Перспектива ночевать в степи, рядом с решительно настроенным очаровать меня Лелем, не вдохновляла совершенно. С детства не любила всякие походы, не говоря уже о ночевке под открытым небом, где постелью служит тонкое одеяло. Утром точно костей не соберу.

Исподтишка рассматривая своих спутников, я в который раз поразилась их схожести. Даже в свете дня, убравшем резкие тени, в лицах братьев все так же присутствовало нечто хищное, пугающее и в то же время притягательное, чарующее. Черты лица Сигрид были гораздо мягче, по-женски округлыми. На щеках, когда она улыбалась, появлялись очаровательные ямочки. Глаза девушки, как я и предполагала, оказались серо-голубыми, как осеннее небо. Рэв смотрел на мир голубыми глазами той яркости, что бывает в погожий летний денек. У Леля, пожалуй, цвет был более насыщенный, васильковый.

Не успела я толком прийти в себя, как ребята начали собираться. Я понимала, что спешить в моих же интересах, и как ни хотелось спокойно посидеть в тенечке еще хотя бы пять минут, кое-как поднялась на трясущиеся ноги и стала помогать Сигрид складывать в сумку не съеденные продукты. Парни скатали одеяла и укрепили их на седлах.

Взглянув на подведенную Лелем кобылу, я с сомнением покосилась на стремя. Заберусь ли я на нее? Лель понял, что самой мне не справиться, и опустился на одно колено.

– Давай, становись на колено, как на ступеньку, – предложил он.

С его помощью я оказалась в седле. Лель подал мне повод и легко вскочил на своего жеребца, серого в яблоках. Я лишь удрученно вздохнула, наблюдая, как ловко мои спутники обращаются с лошадьми.

До конца дня мы останавливались еще несколько раз – пройтись пешком. Ребята прекрасно понимали, что с непривычки я сильно устаю, и давали мне возможность размяться.

Как Сигрид и предсказывала, по дороге нам встретился маленький табун единорогов. Замирая от восторга, я рассматривала белых, тонконогих животных, которых от лошадей отличало лишь наличие тонкого, иглоподобного рога. Единороги, держась рядом, мирно паслись. Наше приближение их скорей насторожило, чем напугало. Они не бросились наутек, а лишь немного отошли и смотрели на нас, низко опустив рогатые головы. На мой вопрос, почему единорогов не пытаются приручить, ребята ответили, что более тупой скотины и придумать нельзя: все попытки терпели поражение. К тому же рог представлял собой не шуточную опасность. В общем, местный люд давно отказался от этой затеи, придя к выводу, что лошади куда более спокойные и умные животные. На вопрос о наличии магических свойств у этих животных, воспетых в книгах моих любимых писателей, все дружно засмеялись. Потом замолчали, засомневавшись в справедливости своего к ним небрежения.

Вечерело. Солнце коснулось румяным бочком горизонта, окрасив степь огненными красками. Легкие облачка казались сахарной ватой на фоне темнеющего неба. Духота усилилась. Монотонность пейзажа, усталость и жара сделали свое дело: понуро опустив голову, я бездумно смотрела в одну точку, каким-то чудом удерживаясь в седле.

– Ксения, – позвал меня Лель. – Потерпи, скоро привал.

Я безучастно посмотрела в его обеспокоенное лицо и кивнула. Привал… Целая ночь отдыха и никакой тряски, наконец-то!

Обещание скорого отдыха немного взбодрило. Я встряхнулась и выпрямилась в седле. Огляделась, гадая, где мои спутники решать остановиться на ночлег. Хорошо бы найти какой-нибудь водоем: отчаянно хотелось окунуться в воду, смыть пыль и избавиться от запаха пота, и своего, и конского. Как будто в ответ на мои мольбы, впереди сверкнула влажным телом река, и я благодарно подняла глаза к небу.

Усталые лошади, почуяв близость воды, ускорили шаг и вынесли нас на пологий, песчаный берег, густо поросший кустарником. Стоянку решили разбить под огромной плакучей ивой, подметающей гибкими ветвями землю. Я кое-как сползла с кобылы, и Лель придержал меня за талию, помогая устоять на одеревеневших ногах. Принял из моих трясущихся от усталости рук повод. Я благодарно ему кивнула и со стоном потянулась: чувствовала я себя паршивей некуда. Рэв и Сигрид, поручив Лелю заботу и о своих лошадях, начали разбивать стоянку.

Я побродила вдоль берега, разминаясь, и, не зная, куда себя деть, вызвалась помочь Сигрид собрать хворост для костра. Рэв занимался сооружением лежака: срезал ножом ветки с ближайшего кустарника и укладывая их пышной периной. Я с сомнением осмотрела эту импровизированную кровать, понимая, что как бы густо и пышно он не укладывал ветки, а спать все равно будет жестко: одеяла едва ли спасут от впивающихся в ребра сучков.

«Блин, завтра проснусь вся в синяках, – чуть не плача от жалости к самой себе, думала я. – Если вообще смогу уснуть».

Когда хлопоты с обустройством ночлега были закончены, солнце уже зашло. На западе осталась лишь тонкая полоска багрового света. Словно неведомый художник-великан оставил росчерк огненной акварелью, растушевал багрянец до бледно-розового, добавил голубого, плавно сгустив его до цвета индиго, а сверху разбрызгал золотистые капельки звезд.