Шелест. Том 1

Том 1

Приходит момент, когда ты можешь рассказать правду. То, о чем вынужден молчать слишком долго. Рассказать, не боясь последствий, не тревожась за судьбы дорогих людей.

Когда наступает время подвести итог и закончить историю жизни, ты волен выбирать, как поступить дальше.

Сейчас я могу поведать о противостоянии с самой смертью, стоящей за нашими спинами, об ужасе, сводящем с ума и о выборе, который предстояло сделать каждому из нас…

***

Настанет час, в который тьма на крыльях дня погасит свет.

Над головою вой и демонов приход зальет кровавой падалью рассвет.

Врата огня открыты, с этой минуты в голове лишь крики.

Брат спасает брата, не ведая, что нет возврата.

Святая жертва умрет на алтаре.

И наш покой не ведам миру ненависти, царящий ужасом теперь и на земле.

Уж близок час и тьма зовет: закрой глаза, идя вперед…

Игорь Хардвок.

ПРОЛОГ.

…Стараясь двигаться тише, он на ощупь брел вдоль поросшей мхом стены. Потеряв счёт времени, не зная, как долго блуждает по холодному сырому подземелью: час, день, неделю, год. Время здесь остановилось. Оно просто не существовало. Сотни поворотов, развилок, тупиков. Он возвращался назад и снова шел вперед. Произошедшее казалось нереальным, напоминая один из ночных кошмаров.

Пальцы кровоточили и жутко болели, будто побывали в дробилке. Израненное тело реагировало на малейшее движение мгновенной ослепляющей мучительной вспышкой. Ноги казались чужими, существующими отдельно, словно неказистые протезы, сделанные пьяным мастером – самоучкой.

Человек потряс головой, пытаясь привести мысли в порядок. На это простое движение мозг отреагировал молниеносной вспышкой боли: сейчас он потеряет сознание, провалившись в черную дыру потухающего рассудка. Из рваной раны на виске снова потекла кровь. Руки дрожали, как после недельного запоя. Костяшки пальцев разбиты, а под изломанными ногтями засыхала кровь. Человек, затуманенным взглядом смотрел вглубь коридора. Перед глазами мелькали разноцветные блики, мешая разглядеть, что находится впереди. Он не имел понятия, в какую сторону идти. Все смешалось.

Голова гудела и пульсировала, как паровой котел, готовый взорваться в любую секунду. Кровь из раны пошла сильнее, заливая порванный воротник грязной рубашки. Разбитые губы опухли, а горло жгло, словно он наелся битого стекла. Он все отдал бы за глоток холодной воды.

Человек медленно продвигался вперед: шаг за шагом. Одна порция боли за другой. Оставляя позади кровавый след, как ковровую дорожку на приеме у маньяка – садиста, прилагая неимоверное усилие, чтобы не оступиться на ногах-протезах и не упасть на острые камни. Холодный пот градом стекал по лицу, оставляя грязные разводы. Щипал глаза, заставляя тереть их ладонями, отчего разноцветные блики множились, словно бактерии – паразиты в гнойной ране. На плечах неимоверная тяжесть, будто на спину водрузили мешок с землей. Еще немного, и он упадет, разбивая коленки, не выдержав непосильной ноши, которая погребет под собой, словно могильный камень.

Мысли путались. Человек уже не мог вспомнить, как оказался в этом месте – в темноте, совсем один. Что произошло в последние несколько часов?

Полузатопленный темнотой каменный коридор казался бесконечным. Скупой призрачный свет лился откуда-то сверху: тусклый и безжизненный, словно от коптившей старой замусоленной лампы. Возможно, всего лишь игра воображения, ведь глаза застилает кровавая пелена, а видимость от клубящегося впереди синего тумана практически сводится к нулю.

Дышать становится все труднее. Воздух наэлектризован, как во время грозы. Горяч, как во время лесного пожара. Кажется, достаточно лишь одной искры, чтобы он вспыхнул, сжигая легкие. Голубой свет пробивается из ниоткуда: потусторонний, словно огонек на болоте. По земляному полу расползается светлая непроницаемая дымка, как от тлеющего костра, отчего его очертания все время меняются, извиваясь змеей на склоне сухой насыпи.

«Где я? Что это за место? Как я здесь оказался?»

– Пить, прошу… – короткая фраза отняла последние силы, и человек упал.

Голова откинулась назад, с глухим стуком ударившись о стену. Человек вскрикнул, теряя сознание, проваливаясь в пугающую бездну. Чернота окутывала, радостно распахивая объятья, ликовала, как паук, поймавший долгожданную жертву. Он падал вниз, отчетливо осознавая происходящее. Это снова походило на сон, страшный кошмар из детства. Он ощутил ледяной поток воздуха, затягивающий вниз, словно трясина.

Легкие сдавило железным обручем. Хриплое дыхание стало клокочущим. Он прилагал неимоверные усилия, чтобы сделать вздох. Но легкие отказывались подчиняться. Скорее подсознательно человек понял, что плачет, ощутив соленый привкус на губах.

Это словно очищение, успокоение. Боль… Она расползается по телу, как яд от укуса кобры, отвоевывая с каждым мгновением все больше пространства израненной плоти.

Где-то там, в глубине потухающего рассудка, он отчетливо услышал тихий голос, звавший по имени, которое он почти забыл. Голос обещал, сулил свободу. Человек понял. Знал это с самого начала. Нужно идти на зов: сейчас, немедленно!

– Иди! Поднимись!!! – Голос звучал настойчивей, громче. – Ты же не допустишь?..

Пытаясь зацепиться за воспоминание, в смертельном падении вниз, израненными изломанными пальцами, остановить безумие, в безуспешной попытке он яростно рассекал воздух руками, как пловец на финише. Тщетно. Продолжая погружаться в черную пропасть, он четко осознавал: шансов почти не осталось. Водоворот смерти затягивал, растворяя в себе, подчиняя неумолимой воли.

Голос продолжал звать, нежные нотки исчезли. Теперь это больше походило на рассерженный рык животного, звучащий в голове все громче, пока резко не оборвался на высокой ноте криком боли и ярости.

Человек падал. И когда казалось все кончено, кто-то с силой встряхнул за плечи, приводя в чувство:

– Поднимись!!! Ну, же!

Он медленно открыл глаза, возвращаясь в реальность, в надежде увидеть обладателя странного голоса.

Никого рядом не было.

Гул в голове затихал, но сознание оставалось спутанным. Он попытался облизнуть пересохшие потрескавшиеся губы. Ничего не вышло. Язык распух. Превратился в наждачную бумагу, раздирающую нёбо. Воздух со свистом прорывался через отбитые легкие. Человек закашлял. Сплюнул кровь на землю. Попытка подняться. Голова закружилась, но расплывчатые предметы приобрели более четкие формы.

Темный коридор заканчивался голубым металлическим светом, так не похожим ни на один из виденных прежде. Держась за стену, шаг за шагом он медленно продвигался вперед, твердо осознавая: если вновь остановится – упадет, и сил подняться уже не будет. Они таяли с каждой минутой, растворялись как капли воды, нечаянно упавшие на сухой песок из полупустой фляжки проводника.

– Аниил, Аниил, – шептал человек, словно молитву, все еще надеясь на спасение. Все еще веря в чудо. Теперь он знает, что значит это имя. Теперь он понял, кто скрывается за словами. Смутные образы воспоминаний постепенно приобретали смысл. Все вставало на свои места. И чем яснее становилась картина, тем ужаснее было от этого.

В агонизирующем мозгу бесконечное множество раз проносилось одно и тоже – видение, которое он никогда не сможет забыть. И пока человек, шатаясь, брёл по лабиринту темного коридора, перед взором стояли мутные, испещренные кровяными сеточками, светящиеся глаза, которые, казалось, жили отдельно от этого чёрного лица, причиняя почти физическую боль, лишь стоило заглянуть в пугающую своей ненавистью бездну. Они алчно заглатывали тебя, тянули в трясину беспросветного мрака, откуда нет обратной дороги. Человек вспомнил, как падал в эту бездну. Как терял от животного страха последние проблески разума. Как отрицал то, что видели глаза. Напрасно…

– Ты не получишь его, Анаэль, – прошептал он. – Не получишь. Я не допущу…