Страница 5 из 7
Бэкхён проверил нужные образцы, подтвердил, что это те самые, и привычно проглотил белую капсулу. Он наблюдал за упаковкой образцов и транспортировкой на водолёты, правда, потом пришлось отвлечься на двух пострадавших из заградительной линии ― они удерживали северный проход и не позволяли охране ворваться на склад. Одного ранили в бедро, второму разворотило живот тяжёлым дротиком с крюками.
Бэкхён торопливо, но уверенно занялся бедром первого бойца, на второго даже не посмотрел.
― А не стоило бы…
― Нет. Если понапрасну тратить время ― потеряем обоих. Если не отвлекаться на то, что уже нельзя изменить, то спасём хоть одного.
Бэкхён никогда не считал себя циником, зато прекрасно знал цену своему профессионализму и понимал, что спасти всех пострадавших он не сможет ― уровень не тот. Он справлялся со своими обязанностями хорошо. Просто хорошо ― не больше. Потому что получил в юности совершенно другую профессию.
Бэкхён как раз возился с повязкой, когда над головой прошила воздух пуля. Немного ниже и левее ― и у Бэкхёна увеличилось бы содержание металла в организме. Он машинально пригнулся и продолжил возиться с повязкой.
― Отступаем! ― объявили на канале связи. Легко сказать, но не так просто сделать. Бэкхён огляделся и понял, что управляться с раненым ему придётся одному. Покончив с повязкой и собрав вещи, он подставил раненому плечо и медленно повёл к выходу, стараясь держаться за ящиками и столами, чтобы не являть собой прекрасную мишень. Впрочем, это не мешало противникам всё равно постреливать в их сторону.
― Идиотизм какой-то, ― пробормотал Бэкхён, схоронившись за выступом стены и переведя дух. Умные люди давным-давно объединились бы ради выживания, но человечество всегда предпочитало выбирать самый нерациональный способ. Из курса истории Бэкхён помнил, что светила науки выдвинули несколько вариантов, которые помогли бы людям освоиться в изменившемся мире и восстановить порядок. Разумеется, тут же у каждого варианта нашлись как сторонники, так и противники. И на фоне всего этого безобразия разразилась ещё и война за власть и сферы влияния.
Только Крестоносцы плевать хотели на эту мышиную возню и довольно продолжительное время сами сдерживали всю мерзость, что пыталась окончательно уничтожить человечество. Сейчас кое-что изменилось, но далеко не всё. Войны за сферы влияния продолжались, однако поддержку Крестоносцам оказывали все ― платили “десятину” как в древности ― церкви. А ещё появились Отделы, которые прятались за разными группировками и дёргали за верёвочки, стравливая одних и заключая перемирия с другими. Официально политика Отделов была направлена на достижение мира. Но это ― официально.
Бэкхён считал себя философом, поэтому ни черта в официальную версию не верил. Если бы официальная версия соответствовала истине, в мире не существовало бы таких, как он. Или Крестоносцев. Или кого похуже.
И Бэкхён плевать хотел на официальную или неофициальную версии. Он знал, что изменить существующий мировой порядок не в его силах. Чтобы изменить мир, надо либо изменить всё человечество разом, либо стереть его с лица земли.
― Своя рубашка ближе к телу, ― веско заявил он ошарашенному подопечному и подмигнул.― Двигаем!
Они вместе вывалились в коридор, но тут же Бэкхёну плеснуло в глаза тёплым. Он поспешно шарахнулся к стене, одновременно стирая кровь с лица. Раненый медленно опустился на колени ― из рассечённой шеи уже не так сильно хлестала кровь.
На Бэкхёна с глухого шлема светили две алые лампы. Штурмовик, обычная модель, выращенная в инкубаторе. Интеллект у этой штуки оставлял желать лучшего, так что Бэкхён швырнул ему свою сумку, резво развернулся и припустил по коридору. Он ещё не выжил из ума, чтобы переть против штурмовика практически с голыми руками. При мышечной массе штурмовика и укреплённом скелете… тут нужна хотя бы гаубица, а гаубицу выдать Бэкхёну никто не озаботился. Из оружия при себе пара пистолетов, пара ножей и набор капсул со всякой полезной химией для наружного и внутреннего употребления.
― Отходим! Отстающих не ждать! ― вновь появились признаки жизни на канале внутренней связи, правда, эти признаки совершенно не радовали, ибо Бэкхён оказался из-за них среди “отстающих”. Стало быть, особого смысла прорываться к водным воротам…
Бэкхён врезался в кого-то и шлёпнулся на пол, машинально выхватил пистолет и наставил на типа, с которым столкнулся. Тип выпучил глаза и, наверное, обделался от страха ― больно перепуганным выглядел. Хорошо ещё, что не орал. Но не орал исключительно потому, что некто умудрился вбить ему в рот резиновый клапан, словно пробкой заткнул. Бэкхён невольно поморщился, представив, в каком сейчас состоянии челюсти бедняги.
Из-за типа с выпученными глазами выглянул тот, кого Бэкхён не горел желанием видеть вообще в своей трижды проклятой жизни. Ким Чонин собственной персоной. С заложником на буксире.
― Не туда бежишь, ― соизволил он бросить Бэкхёну и кого-то лягнул ногой. Кто-то с грохотом свалился за стеной ― Бэкхён не видел, кто и как, зато слышал.
― Очень даже туда. И выбирать особо не дали ― за мной гонятся.
― Кто?
― Он. ― Бэкхён ткнул поверх плеча в сторону неумолимо приближающегося штурмовика. Тот раздобыл где-то страшненькую секиру с ускорителем на обухе.
Ну здорово…
― Пригляди за этим, чтоб не сдёрнул, ― Чонин буквально втолкнул заложника в объятия Бэкхёна, ― у меня нет ни малейшего желания снова бегать по всей базе и искать его второй раз.
― Оружие у тебя есть вообще? ― спросил о главном Бэкхён.
― Зачем таскать лишнюю тяжесть, если у этих ребят всё при себе? Возьму напрокат у того гаврика.
Бэкхён выразительно закатил глаза. Уж конечно, “гаврика”. И Чонина, похоже, не смущало то обстоятельство, что “гаврик” крупнее его почти в два раза, а сильнее… Думать о грустном не хотелось.
Бэкхён кое-как принял вертикальное положение, удерживая заложника рядом, и пораскинул мозгами на предмет спасения собственной шкуры, пока штурмовик будет кончать Чонина.
Секира взмыла вверх, щёлкнул активированный ускоритель, и эта тяжёлая дура обрушилась Чонину на голову. Бэкхён моргнул и пропустил самое главное ― он не понял, как Чонину удалось спасти свою бедовую головушку с выбеленными волосами от печальной участи. Он вообще не понял, как Чонин разминулся с секирой, но в следующий миг тот почти прижался к штурмовику и выбросил левую руку вверх ― под край шлема. Почти. Пальцы впились в горло штурмовика, сжались, на ладони отчётливо проступили мышцы поверх костей, жилы, смуглая кожа посветлела. Из-под пальцев брызнуло красным. Чонин резко оттолкнулся правой ладонью от груди штурмовика и отпрыгнул к Бэкхёну, одновременно крутанувшись вокруг своей оси. Приземлился на обе ноги мягко и бесшумно, как кошка, лицом к Бэкхёну и спиной к штурмовику. В левой руке он держал будто бы какую-то скользкую трубку, которую через секунду отбросил в сторону с всё той же кошачьей брезгливостью.
Очень быстро. Всё случилось настолько быстро, что у Бэкхёна дух захватило. А в скользкой трубке он опознал вырванную трахею.
Штурмовик покачнулся и завалился назад.
Чонин резко мотнул головой, велев Бэкхёну двигать вперёд по коридору, сам же отступил к телу, вытер ладонь о комбинезон штурмовика и поднял секиру, взвесил в руках и с сожалением бросил на пол.
― Ты чего?
― Тяжёлая слишком. Двигай уже.
― Тебе не кажется, что это глупо ― шастать по вражеской территории без оружия?
― Мы с оружием.
― У меня только пара пистолетов, которые вряд ли сделают погоду.
― У нас есть это. ― Чонин большим пальцем ткнул себя в грудь. ― Пошли.
― Нам нужно оружие! ― гнул свою линию Бэкхён.
― Оружие ― это я. Ему вон хватило за глаза. ― Чонин бесцеремонно ухватил Бэкхёна за шиворот и поволок за собой вместе с заложником. За поворотом их ждали стрелки за переносными щитами.
― Зашибись! ― только и успел прошипеть Бэкхён, после чего рухнул на пол по милости Чонина, а их заложник задёргался от частых попаданий под музыку выстрелов.