Питомцы Майки

Когда у зверков дело доходило до форменной драки, Майка кидалась на них с отчаянно-звонким лаем, кусала им уши и теребила их за загривки. Зверки повиновались ей беспрекословно. Тигренок один иногда протестовал, тихонько рыча и мяуча. Но медвежата закрывали морды лапами и жалобно скулили, словно прося прощения.

Росли они все удивительно быстро и скоро переросли свою приемную мать. Медвежатам ничего не стоило бы убить Майку одним ударом лапы, но им и в голову не приходило ослушаться своей строгой воспитательницы.

Зверков летом выпускали на особую полянку, окруженную высокой изгородью из железной проволоки. Там они резвились на свободе. Львенок, по-прежнему большеголовый и неуклюжий и все так же похожий на собаку, издавал рычанье, которое напоминало отрывистый собачий лай. Он теперь начал ходить уверенно на своих огромных лапах и давал нападавшим на него в игре медвежатам сильные пощечины. Теперь те не смели уже безнаказанно его задирать. Львенок и сейчас был ростом с большую собаку.

Медвежата из маленьких комочков шерсти стали большими комками. Они казались неуклюжими, но, на самом деле, ловко лазали по деревьям, быстро бегали, догоняли друг друга, и точно катились по траве. Глазки у них были маленькие и лукавые. Умом они по-прежнему не отличались, но росли вздорными забияками и драчунами. У Майки было много с ними хлопот. Она целый день носилась по поляне, и, вся дрожа от возбуждения, звонко лаяла на неугомонных драчунов, и дергала их за уши. И как боялись ее медвежата! — Они отлично понимали значение ее лая и разбегались во все стороны, когда Майка накидывалась на них.

Тигренок был необычайно красив, ловок и забавен.

Он был очень дружен со львенком. На поляне лежали огромные каменные глыбы, и была даже устроена пещера. Желтенькие играли между скалами, легко прыгали через них, любили прятаться в пещеру.

— Ну, совсем котята!.. — говорил, глядя на них, заведующий.

Все зверки были ручными, любили и завсада и сторожа, который их кормил мясом и молоком. Тигренок пил молоко из мисочки, жмурился от удовольствия, как кошка. А наевшись, громко мурлыкал и умывался бархатной лапкой.

— Как быстро растут эти зверки! — удивлялся заведующий садом. — Жаль, придется их скоро разлучить. Дружба их исчезнет, начнут драться всерьез.

Но Майка не позволяла им драться.

— Это удивительно! — говорили посетители сада, любуясь животными. — Как звери слушаются этой собаки!

Их удивляла и нежность, с какой молодые хищники — лев и тигренок — относились к Майке. Часто, после сытной еды, они лежали втроем и мирно дремали на солнце. А медвежата забирались в пещеру на полянке.

Когда Майка выбегала в сад погулять и отдохнуть от своей тяжелой обязанности воспитательницы, — звери заметно скучали без нее, особенно желтенькие.

Они подбегали к прутьям клетки и следили за исчезающей собакой. Потом ложились и поджидали ее возвращения. Увидав Майку еще издали, они радостно прыгали, терлись о прутья и мурлыкали.

Львенка назвали Гафизом.

Прошло пятнадцать лет. Для собак это большой срок, они редко выживают дольше. Но для крупных хищников это — срок небольшой: они еще подростки в этом возрасте.

Как-то раз летом посетители Зоологического сада увидали необыкновенную картину. Молодой красивый лев одиноко лежал в послеобеденные часы в своей клетке. Прищуренными желтыми глазами он следил за толпой людей, которые обступили его клетку.

Почему удивлялись эти люди?

Почему ахали женщины? Почему звали сторожа и требовали объяснения?

Дело было в том, что, свернувшись калачиком между мощными лапами льва, крепким и невинным сном спала собачонка.

— Какой ужас! — говорили женщины. — Льву бросили живую собаку! Он не трогает ее, потому что сыт. Но он ее разорвет, как только проголодается.

— Какое безобразие! — возмущались мужчины. — Этого нельзя допускать! Надо позвать сторожа… Где он?

Сторож явился.

Взглянув на клетку, он засмеялся.

— Не тревожьтесь, граждане!.. Это Гафиз… Эта собака его выкормила, и они друг в друге души не чают.

— Неужели это Майка? — спросила одна из женщин.

— Она самая. Стара, — ответил сторож.

— А другие звери где?

— Давно отделены. Каждый в своей клетке.

— Помнят они свою кормилицу? — спрашивали в толпе.

— К тигру опасаемся пускать ее. Кто его знает?.. Не обидел бы… Медведи, те давно уже от нее отвыкли. А вот Гафиз, страсть как любит ее до сих пор! И она почти все время с ним. Попросится погулять, — не успеешь оглянуться, а уж она у клетки Гафиза, скулит, пока ее не впустят.

Гафиз глядел на толпу умными глазами, добродушно, но с сознанием своей силы. А старенькая Майка, сопя и похрапывая, мирно спала на лапах своего любимца.