Страница 2 из 10
Однако даже после формирования социальной и культурной иерархии императорского клана и его сильных союзников вооруженные конфликты в стране продолжались, причем содержание и движущие причины их стали куда более сложными. Особенно способствовали межклановым войнам взаимные территориальные претензии, явившиеся следствием распространенной среди высших слоев общества практики полигамии, и традиционное социальное неравенство права наследования.
Утагава Куниёси. Воин в соломенном дождевике. 1848
В конце концов, императорская семья попала в зависимость от богатейшего клана Фудзивара, поставлявшего первых жен японским императорам. Сама императорская семья тоже делилась по линиям поколений, причем до такой степени, что удалившиеся от дел императоры, уходившие в буддийское отшельничество, зачастую пользовались в местах своего уединения властью большей, чем их преемники, сидевшие на троне. Благодаря обширным связям с представителями знати всех рангов некоторые буддийские монастыри также стали влиятельными держателями земли и являли собой «государство в государстве», со своими поместьями, слугами, производством, монетными учреждениями, управлением и вооруженными силами.
Внутреннее рассредоточение власти и отсутствие сильной централизующей составляющей усиливали столкновение региональных интересов, которое достигло своего апогея в X–XI столетиях. Провинциальные воинские элиты требовали все большей и большей части доходов с земель, отнимая тем самым у столичной аристократии – номинального владельца земель – все больше власти и богатства. Подобная политическая ситуация также способствовала росту соперничества между военными кланами.
К 1100 году большая часть Японии за окрестностями Хэйана (Киото) находилась под контролем местных военных семей, и следующее столетие стало свидетелем практически непрекращающихся гражданских войн. В 1185 году самый могущественный военный клан установил централизованное военное правительство – первый из трех сёгунатов, которым в грядущих столетиях предстояло определять политическую, социальную и культурную жизнь Японии.
Присутствие в японской истории сильного военного начала, несомненно, привнесло во многие важные составляющие японской мысли и общественной жизни, далеко выходящие за изначальный контекст искусства войны, определенные черты, характерные для военного сословия. Сотни лет самураи не только были властителями политических судеб нации, но и считались главной гордостью национального самосознания. Воинские мораль и дух оказывали на общество такое же мощное влияние, как и реальная власть воинов.
Автор неизвестен. Воин-лучник. XIX в.
В течение нескольких столетий после того, как из Китая в Японию пришла великая культура танской династии, усилившая национальные амбиции японцев, императорский двор и придворная аристократия, владевшая огромными земельными поместьями по всей стране, вели роскошную жизнь в пределах Киото и его ближайших окрестностей. Тем временем управлявшие землями и поддерживавшие в них порядок представители местных воинских элит год от года требовали все большей компенсации за службу, в результате чего за прошедшие столетия значительная часть доходов с земли, да и прав на саму землю, перешла в руки самураев. К концу XII столетия была официально признана центральная ставка сёгуна – верховного полководца. Так возникло новое правительство со своей столицей в восточной Японии.
В XIII веке новые военные властители Японии опять обратили свой взор на Китай. Теперь их внимание привлекли дзэн-буддизм и неоконфуцианство, к тому времени уже прочно утвердившиеся в Поднебесной в качестве ведущих направлений мысли. И центральная, и местные военные власти покровительствовали прибывавшим из Китая дзэнским наставникам – как японским паломникам, возвращавшимся на родину после изучения религии в Китае, так и китайским иммигрантам, искавшим спасения от монгольских захватчиков. Покровительство это ознаменовало собой начало новой эпохи в жизни японской цивилизации, эпохи, при которой лидерство и в политической, и в культурной жизни вместо старой аристократии захватили самураи. В течение последующих столетий они всячески поддерживали идеи дзэн-буддизма и неоконфуцианства, чем оказали неизгладимое влияние на развитие бусидо и японской этики.
В конце XIII века монгольские правители Китая дважды пытались вторгнуться в Японию. Моментально позабыв о внутренних распрях, воины Японии отразили нападение монгольского флота. Вторая же экспедиция монголов стала жертвой сильнейшего урагана, камикадзе, «божественного ветра», который, по поверьям, защитил священную землю Ямато. События эти оставили глубокий след в душах самураев и подорвали военный порядок в стране. Как и в древней, еще племенной Японии, в Японии феодальной традиционной наградой за победу являлась захваченная земля; но поражение монголов не принесло никаких территорий, которыми можно было бы вознаградить за службу воинов.
В результате возникшее недовольство усилило существовавшие внутри военной феодальной машины трения, что в конце концов привело к крушению правящей династии сёгунов в XIV столетии. Ее место занял новый сёгунат, который в императорской столице Киото провозгласил другой военный клан и его союзники. Второй сёгунат так и не достиг той степени политического и военного могущества, которое имел в период своего расцвета его предшественник, зато он пошел гораздо дальше первого в практике покровительства дзэн-буддизму и связанным с ним изящным искусствам. По настоянию одного из ведущих дзэнских наставников сёгуны Киото восстановили контакты с Китаем.
Однако политическая раздробленность, характерная для той эпохи, по-прежнему сеяла семена раздоров между местными правителями. Слабость землевладельцев и растущие амбиции вассалов постоянно разжигали войны между самураями различных рангов. Последняя треть XV века и практически весь век XVI наблюдали непрекращавшуюся гражданскую войну. Японские историки говорят о перипетиях той эпохи гэ коку дзё, «низшие превосходят высших», поскольку древние воинские дома и альянсы военных кланов подвергались ожесточенным нападкам и свергались более «голодными» самураями, занимавшими низшие ступени иерархии.
Несмотря на бесконечные смуты этого времени, получившего название эпохи Воюющих царств, отдельные даймё брали на себя инициативу ведения внешней торговли. За столетия войн и правления самураев Япония разработала лучшую, как считалось, в Азии технологию производства мечей и в огромных количествах экспортировала великолепные стальные лезвия в минский Китай, в котором тоже полыхал огонь внутренней войны. Японские грабители и пираты (вако) пользовались дурной славой у жителей побережья Китая и Юго-Восточной Азии, где вдоль важнейших торговых маршрутов были основаны японские колонии.
Европейцы впервые появились в Японии к концу эпохи Воюющих царств, когда и многие западные страны, и Япония находились в преддверии нового этапа своей истории. Могущественный военачальник Ода Нобунага вскоре разглядел политические и военные преимущества, которые ему сулит приветливое отношение к христианству и западным технологиям. В ходе безжалостной борьбы с противниками, в том числе и богатыми, и сильными буддийскими школами Тэндай, Синсю и Нитирэна, Ода Нобунага в конце XVI века объединил большую часть раздробленной Японии.
Японский воин. Фото. XIX в.
После гибели Нобунага от рук одного из прежних союзников его дело продолжил Тоётоми Хидэёси, который взял под свой контроль земли Ода и попытался расширить сферу своего влияния. Получив от европейцев определенное количество оружия, Хидэёси дистанцировался от них и начал проводить собственную политику за овладение страной. Сосредоточив в своих руках достаточную, как он полагал, для достижения его целей власть, Хидэёси попытался захватить Филиппины и Корею. Однако предприятие его закончилось полным фиаско, и его политический и военный преемник Токугава Иэясу полностью отказался от колониальной политики, равно как и от западной культуры, практически отвергнув весь спектр европейских религиозных, социальных, технических, политических и экономических идей и практик.