"Несносная девчонка"

— А-а-а, — Хо откидывает голову назад, — я уже взрослый мальчик и готов завести семью.

— Я никогда не смогу стать такой же как «она», Хосок, — произносит Ким, скрещивая руки на мужской шеи.

Хосок молчит.

Даже Дженни, с которой он знаком несколько дней, смогла прочитать его как открытую книгу. Неужели, это видят все, кроме самой Хэрин?

Эта чёртова девчонка мешает жить. Её незнание медленно, но верно сводит с ума.

— Блять, — рычит парень, отталкивая Ким в сторону. — Как же всё заебало, хочу избавиться от этой херни, — парень садится на кровать и пристально смотрит на Дженни.

— Случайно, не знаешь, как заставить сердце разлюбить одну очень красивую дуру?

Дженни ухмыляется. Даже обидно как-то. Её вот никто так не любил.

— Случайно, знаю, — отворачиваясь к стене, — признаваться, не пробовал?

Хосок щурит глаза.

— Какого хрена, чем это вообще может помочь?

— Ну, она тебя отошьёт, а там, может и сердечко поймёт, что пора бы уже переключиться на кого-нибудь другого.

XXX

Когда человек влюблён, он словно наркоман, который не видит ничего плохо и ужасного в своём наркотике. Это может продолжаться долгое время, он способен совершить сотню ошибок, сотню раз обжечься, но не перестанет любить до тех пор, пока предмет его воздыханий собственноручно не сбросит свой «идеальный» панцирь и не предстанет перед ним во всей своей красе. Настоящее пугает.

Печально, что осознание наступает так поздно. Подумать только, сколько времени мы могли бы сэкономить, если бы все люди на земле перестали лгать и просто были собой.

Хосок давно запутался, погряз в собственной лжи. Их история дурная, её бы поскорее стереть, но воспоминания, эти чертовы моменты, которые прошли и больше, возможно, никогда не наступят, их сложно отпустить. Это не то, что называют привязанностью. Это даже не симпатия. Просто грязная ложь, в которой младший брат до смерти завидует старшему, пытаясь отнять у него хотя бы частичку чего-то важного.

Так было всегда. Эта вредная привычка, а от вредных привычек, нужно избавляться, что и собирается сделать Хосок.

XXX

Отправив брату короткое СМС, Хосок уселся на полосатый шезлонг и стал ожидать его прихода.

Сегодня всё и закончится.

— Чёрт, какого хрена, я решил встретиться у бассейна? — Хо взволнованно провёл рукой по волосам. Назначить вечернюю встречу братьев у воды, хорошая ли это вообще идея? — В конце концов, не собираюсь же я его топить, верно? — обведя глазами бассейн с кристальной водой, Чон неуверенно дернул плечами, сомневаясь в собственных словах.

— Да нет, точно нет, нет же? — вскочив на ноги, Хосок засунул руки в карманы шорт и начал ходить из стороны в сторону, мелькая своим профилем.

— «Эй, хён, дуй сюда, я жду тебя у бассейна», — процитировал появившийся Чонгук, упираясь локтями на деревянную террасу. — Не слишком ли грубо, мог бы быть и мягче со старшим братом.

— С тобой только так, — Чон скривил губы.

— Да, что случилось?

— Нужно поговорить, топай сюда, взрослый!

Чонгук качает головой.

— Говори уже, — подойдя к брату, Чонгук касается рукой его плеча.

— Через два дня мы с Джином улетаем обратно в Америку. Но, перед этим, мы должны многое прояснить, брат.

— Улетаешь значит… — Чон хмыкает. — А эта девчонка, кажется, Дженни, да?

Хосок не понимает, причём здесь Ким.

— Она останется здесь, — произносит Хосок, отводя глаза в сторону.

Дженни отличная девушка. Ей не нужно всего этого. Она заслуживает быть любимой, заслуживает быть нужной. Хосок не сможет принести ей ничего, кроме боли и жалости, она не нужна ему. Ему никто не нужен.

— Так я и думал, — Чонгук кидает на брата укоризненный взгляд. Этот ребенок никогда не научиться отвечать за свои слова, тем более за поступки. — Какого хрена тогда ты её привёл?

— Это не важно, ты так не думаешь?

— А, блять, значит не важно? — Чон оглядывается, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает. — Не важно? — парень хватает младшего за футболку и прижимает к себе, грозно смотря ему в глаза. — Вот об этом тебе все и говорят, Чон Хосок!

— Что делаешь? — так же зло выплёвывает младший. — Отпусти, отпусти говорю!

Чонгук хмыкает, резко отталкивая брата прямо в бассейн.

— Ты этого заслуживаешь, — Чон присаживается на корточки у бассейна, смотря на барахтающегося в воде брата.

— Бедный мальчик, все тебя предают, никто тебя не любит, — ухмыляясь, — второй сын семьи Чон и угораздило же тебя, вообще родиться в нашей семье, малыш, не умеющий отвечать за свои поступки!

Сказав всё это, у Чона даже на душе полегчало. Он долго терпел, закрывал глаза на все проступки брата, но пора с этим заканчивать. Пришло время прекратить менять ребенку подгузники и научить пользоваться уборной.

— Ты думаешь, мы не знаем о твоей привязанности, прошу заметить, к моей жене? Да ладно, Хосок, перестань уже утешать себя. Признайся, наконец, что никогда не любил, ты не умеешь любить, ты был слишком занят тем, чтобы отобрать у меня компанию и расположение родителей, что совсем позабыл, какого это быть самим собой!

Хосок развернулся в бассейне, лицом к брату, хмыкая носом, он начал кивать.

Осознание.

— Заткнись, Чонгук!

— Почему? Больно слышать правду? — парень разводит руками. — Так ты привыкай, привыкай Хосок, пока ты такой, тебе придется испытывать боль тысячи раз.

Младший начинает безумно хохотать.

— И какой же я, хён?

Парень медленно выходит из воды.

— Каким меня видишь ты?

Чонгук хмурит бровь. Он поднимается с корточек и, схватив с деревянного столика полотенец, кидает его брату.

— Ребёнок, причём очень завистливый, только вот одного ты так и не понял…

— И что же это?

— Чон Хосок, страдал не ты один, ладно?

Парни сравнялись, смотря друг другу в глаза.

Сегодня каждый узнает больше, каждый побывает в шкуре другого.

— Конечно, мы оба страдали одинаково Гук, только вот мама всегда гордилась тобой больше, а отец.… Этот человек всегда ставил тебя мне в пример, унижал, говоря, что сожалеет о том, что я не такой как мой старший брат. Конечно же, мы испытывали одинаково боли, только вот ты страдал с поддержкой родителей за спиной, а я… Я просто…

Сейчас Чонгук иначе смотрел на брата, не осуждающе.

— Знаешь, может быть, ты и не думал об этом, но вспомни моё и своё совершеннолетие: отец от счастья светился, да он был счастливее тебя самого в этот день, сколько журналистов он позвал на твоё торжество, рассказывая всем, как гордиться тобой и какой ты замечательный сын, не так ли?

Чон коротко кивает, не до конца понимая, к чему клонит брат.

— А что досталось мне? В тот день, когда мне исполнились эти грёбанные 18, знаешь, что он сказал мне?

Хосок подошёл к Чонгуку, схватив его за плечи.

— Он сказал, что ему стыдно, что у него два сына, сказал, что было бы лучше, если бы наша мать просто умерла, умерла, не родив меня, — с мужских глаз начали капать слёзы. — Я так ненавидел его тогда, ненавидел маму, за то, что действительно позволила мне родиться, но больше всех я возненавидел тебя, ты причина.… Знаешь, я и по сей день считаю, что если бы тебя не было, то и моих страданий бы тоже не существовало!

Чонгук делает короткий вздох и крепко прижимает брата к своей груди.

Он не знал. Никогда не знал об отношении отца. Даже подумать не мог, что мужчина, вырастивший его, мог так относиться ко второму родному сыну.

Да, Хосоку не нравилось общество отца, но Чонгук и подумать не мог из-за чего.

Они оба желанные дети, как считал сам Чон, до сегодняшнего дня. Оба наследники «Хейдгрупп». Родные братья, родившиеся с серебряной ложкой во рту. Но он даже подумать не мог, что отношения их родного отца могло быть таким двойственным.

— Хосок…

— Я запутался, брат. Не могу отличить ложь от правды. Я не знаю, что нравится мне, а к чему я заставил себя привыкнуть из-за тебя. Всё, что я сейчас делаю, вся еда, которая мне нравится, одежда, машины, всё это нравится тебе, всё это любишь ты, а не я! Даже Хэрин…