Страница 2 из 12
Своих-то детей Лариса не хотела, а чужой ребёнок ей и подавно нужен не был. Да и когда она увидела девочку, то сразу, только взглянув на неё, воспылала жуткой неприязнью. Уж до того эта малявка была мила и учтива, а внешность уже сейчас Ларисе вселяла жуткую зависть, что она решила во что бы то ни стало сжить девочку со свету. С самого первого дня женщина и начала воплощать свой план в жизнь. А план был её довольно прост: нужно нагрузить девочку непосильной работой; заставить слуг с ней не разговаривать и не помогать; выселить её на чердак, чтобы меньше глаза мозолила.
Начала Лариса с того, что под видом грандиозного ремонта в комнате девочки, поселить её, за неимением других свободных помещений, на чердаке. Алексей не сопротивлялся, думая, что ремонт – это замечательная идея, и когда будет всё готово, то Жене так будет гораздо лучше. В последствии комнату отремонтировали, но ремонт шёл так долго, что все и забыли, что эта комната когда-то принадлежала Евгении. И в итоге эту комнату Лариса заняла под свою гардеробную, а Женя так и осталась жить на чердаке. Первое время мачеха на людях и при муже к Жене относилась хорошо, но время шло, и она постепенно стала показывать своё истинное отношение к ребёнку. Да и гостям девочку практически не показывали. Одежду новую ей никто не покупал, носила она вещи чужих детей, которые нет-нет, да и подбросит какая-нибудь сердобольная селянка. Алексей на это смотрел сквозь пальцы, потому что жена говорила, что это такое воспитание, Женя не должна расти холеной неженкой, не привыкшей к работе. Она говорила то, что пусть с малых лет знает, как тяжело достаётся каждая копейка и каждая краюха хлеба. Женя и знала. Мачеха ежедневно загружала её работой так, что она делала её с раннего утра до поздней ночи. Фактически Женя из хозяйки дома превратилась в прислугу. Кроме того, мачеха постоянно была недовольна, ругала, называла разными плохими словами, даже кидала в девочку, чем под руку попадёт. Часто и ужина лишала за особо, по её мнению, тяжкую провинность. А Женя терпела и не спорила, не в её характере было старшим перечить. Несмотря на запрет, слуги потихоньку, чтобы Лариса не заметила, помогали девочке в работе, да и подкармливали. Больше они ей ничем помочь не могли, кроме как своими руками да добрым словом. Отец практически перестал видеться с дочерью, ему было стыдно за то, на что он обрёк своего единственного ребёнка. Но сделать уже ничего не мог – Лариса связала его по рукам и ногам долговыми обязательствами.
Лариса была в ярости: прошло уже почти семь лет, как она поселилась в этом доме, а девчонка так до сих пор здесь. Никакая работа и плохое отношение не смогли Женю сломать, она по-прежнему даже слово против не сказала, как бы Лариса над ней не издевалась. Много раз мужа просила, чтобы он пристроил девочку куда-нибудь подальше от их дома, но он сопротивлялся, как мог, ведь не смотря ни на что, он очень любил дочь.
Однажды, в конце зимы, мачеха захотела выпить чаю, а Женя давно была у нее вместо личной прислуги, и приказала девочке подать чай и вкуснейшие кремовые пирожные. Когда же Евгения с подносом подходила к столу, то у её ботинка, державшегося на честном слове, как назло отвалилась подметка. Девочка на секунду потеряла равновесие, покачнулась, и этого было достаточно, чтобы поднос накренился, и всё его содержимое полетело прямо на платье мачехи. Визг и ругань мачехи в тот день наверняка слышали даже на другом конце села. Жене насилу удалось вырваться и спрятаться в конюшне, потому, что мачеха взбеленилась на столько, что была готова прибить нерадивую девчонку прямо на месте. Это и стало последней каплей терпения Ларисы. Вечером мачеха сказала мужу:
– Если ты от своей девчонки сам не избавишься, то я её убью!
Алексей погоревал, а делать нечего, изведёт ведь жена девочку, характер он её уже успел за эти годы хорошо узнать. Думал он, думал, да и ничего не смог лучше придумать, как отвести дочку к дороге, что соединяет их поселок с соседней деревенькой, авось кто пожалеет да подберет её. Идти решил завтра с утра.
На следующее утро Алексей нашёл дочку за работой, позвал её, объяснил, что да как. Сказал, чтобы одевалась и выходила из дому. Одеваться Жене долго не нужно было, одёжки то и так кот наплакал, вот накинула она себе на плечи старую (еще материнскую) шаль, да и вышла из дому.
На улице был апрель, снег практически весь уже стаял, остался только лежать в лесных ложбинках, да в чащах непролазных. Птички поют, от всей своей маленькой души, радуясь новой весне и приходу нового дня. Дороги начали потихоньку подсыхать от талых вод, дождей не было уже вторую неделю и селяне радовались, что в этом году земля быстрее прогреется для новых посадок. Шли они вместе вдоль дороги по обочине, на которой уже начинала пробиваться первая молодая зелень, в тягостном молчании, которое никто не решался нарушить первым. Так они вышли за околицу и продолжили путь к виднеющемуся невдалеке лесу. И, как бы не тягостно было их молчание, но нарушить его, казалось, тягостнее вдвойне. Женю ничего больше не радовало: ни приход новой весны, ни зелень под ногами; ни яркое солнце, что начинало припекать ей спину и плечи…
В этом мире не осталось ничего, что могло бы отвлечь девочку от раздумий. Она думала о том, что единственный родной человек, её сейчас предаёт. Предаёт тот, кому она больше всего верила и доверяла в этой жизни, какой в этом во всём смысл? Зачем она тогда вообще осталась жива, а не умерла той ночью вместе с матерью? Она никому не нужна, абсолютно никому. Что теперь ей делать, как быть? В одночасье она осталась в одиночестве и без крова над головой. Её маленькое сердечко разрывалось от боли и страха. Да, она боялась, боялась будущего, если оно вообще у неё когда-нибудь теперь будет.
Алексей оставил дочку в лесу, но рядом с дорогой, строго настрого наказал домой не возвращаться, иначе всем худо будет, и ушёл. Кто бы знал, как тяжело ему давался каждый шаг, как он каждый раз отрывая ногу от земли, был готов плюнуть на все долговые обязательства мира, и вернуться. Обнять дочь и сказать, что он никому и никогда её не позволит больше обидеть. Но он не остановился, не повернулся, и даже больше ни разу не взглянул на свою дочь. Когда девочка осталась одна в лесу, то села на пенёк и горько заплакала. Столько горя и боли было в этих горючих слезах, что даже птицы перестали петь и притихли, звери во всех уголках леса замерли и чутко водили ушами. Всем казалось, что в звуке рыданий слышится звук разбивающегося на мелкие осколки хрустального сердца, чистого, как капля воды из горного ручья. А может им это не казалось?
Глава 2
Долго иль коротко плакала девочка, сейчас уже никто точно не скажет, даже она сама. Видит: идет по дороге бабушка с корзинкой наперевес, бабушка старенькая, а глаза такие добрые – добрые, Женя даже засмотрелась и на минутку перестала рыдать. Но потом потеряла интерес и снова заплакала. Бабушка увидела ребёнка и спрашивает:
– Что у тебя случилось, дитя? Чем я могу тебе помочь?
Но Женя продолжала плакать, она считала, что ей уже никто и ничем помочь не сможет. Тогда бабушка подошла поближе, обняла девочку и стала гладить по голове. Внутри у Жени как будто прорвало плотину из чувств и эмоций, и она заплакала с новой силой. Когда же рыдания стали тише, а всхлипы почти сошли на нет, бабушка спросила, как её зовут.
– Меня Женей зовут, – продолжая глухо всхлипывать, тихонько сказала девочка.
– А как ты тут оказалась и почему плачешь? – так же гладя по голове девочку, спросила бабушка.
– Если коротко, то меня выгнали из дома и мне некуда больше идти, – вытирая слёзы, сказала Женя.
– А за что тебя выгнали? – доставая из кармана платок и подавая его Жене, спросила бабушка.
– Просто мачеха меня невзлюбила и приказала отцу от меня избавиться, а он пожалел и отвел сюда в надежде, что кто-нибудь меня заберет к себе, опустив голову ещё ниже, – сказала девочка.