Шахта - дело темное

Продолжение романа "Война план покажет".

Пузырёв Владимир Юрьевич

Пузырёв Владимир Юрьевич

Шахта - дело темное

Владимир Пузырёв

Шахта - дело темное

Роман

Часть первая

В другой жизни

I

Шахтерский поселок - на восточной окраине города. Широко раскинулся он от крайних дворов на берегу реки, ежегодно затопляемых весенним половодьем, до кривых улочек, карабкающихся в гору. У подножия горы - шахта, уходящая штольней в недра земли.

Шахту построили накануне Великой Отечественной. В войну она выдавала на-гора уголь, как говорили тогда, для трудового фронта. На пятидесятые-шестидесятые годы пришлось время расцвета шахты. Время рекордов, наград, высоких заработков. К восьмидесятым шахта начала угасать. Увеличилась глубина разработки, усложнилось проветривание, усилилось горное давление. Снизились темпы проходки, а следом и добыча угля. Чтобы разрешить эти проблемы, началась реконструкция. Успели пройти самый глубокий на ту пору в Кузбассе вертикальный ствол. Но перемены в стране поставили крест на планах реконструкции шахты. В девяностых она еще продолжала давать уголек, но все понимали, что дни ее сочтены.

Олег Суханов работал на этой шахте двадцать лет назад, в начале восьмидесятых. Проработал недолго - всего лишь два года. И хотя следующие восемнадцать лет он отработал на другой шахте, и даже в другом городе, но и эту - первую в своей шахтерской биографии - не забыл. А как же иначе? Первая шахта для шахтера, как первая женщина для мужчины. Какая бы она не была, но все равно первая.

И вот спустя много лет Олег снова приехал в поселок. Но не для того, чтобы испытать чувство ностальгии, а по делу - получить справку о подземном стаже. Пришло время оформлять пенсию. В ту пору, когда Олег начинал работать в шахте, шахтеры уходили на пенсию в пятьдесят лет. Но после этого был июль восемьдесят девятого. Забастовка, охватившая ведущие угольные бассейны бывшего Советского Союза, и толпы народа на площадях шахтерских городов.

Через год после забастовки был принят новый закон о пенсиях, согласно которому шахтеры, после двадцать пять лет работы под землей, могли уходить на пенсию независимо от возраста. А тем, кто все время работал непосредственно в лаве или на проходке, достаточно было и двадцати.

Олег понимал, что став пенсионером, он не уйдет с шахты. На одну нынешнюю пенсию не проживешь. Так, прибавка к основному заработку. Но тоже не лишняя.

Олег вышел из междугороднего автобуса, проезжавшего мимо поселка и сделавшего остановку. С трудом разогнувшись, он потянулся, разминая затекшие от часового сидения спину, поясницу, ноги. Сорокалетний возраст и двадцать лет подземного стажа давали о себе знать. Но не хотелось думать о грустном.

Олег проводил взглядом отъезжающий автобус и осмотрелся по сторонам. Через дорогу, напротив остановки, как и много лет назад, находилась пивная. Местные жители прозвали ее "Переправой", из-за близости к автомобильному мосту через реку. Она была ни единственным питейным заведением в поселке. Имелись еще пивной бар и ресторан. Но именно "Переправа" пользовалась самой дурной репутацией. Драки в ней происходили едва ли ни ежедневно. А то и не один раз на дню. Успокоить дерущихся могло только появление местного участкового капитана Андреева - человека сурового и беспощадного к нарушителям порядка. Стоило кому-нибудь из завсегдатаев пивной заметить в окно его приближение и крикнуть "Андреев идет!", как драка прекращалась сама собой. А самые буйные посетители, не имевшие желания лишний раз встречаться с участковым, предпочитали от греха подальше покинуть "Переправу".

Олег направился в сторону поселка. Он прошел мимо дворца культуры шахты. Когда-то ДК носил наименование какого-то очередного партийного съезда. Сейчас вероятно назывался по-другому.

Стояла пора ранней осени. Но листья на деревьях выглядели не столько пожелтевшими, сколько засохшими. Сказывались последствия выбросов в атмосферу предприятий большого промышленного города, едва ли не самого грязного в стране.

Олег перешел трамвайные пути, связывавшие поселок с городским центром. Он шел по знакомой улице, названной в честь заполярного города-героя. Хотя в то время, когда Олег жил здесь, далекий северный город еще не удостоился высокого звания.

Улицу в свое время застроили двухэтажными домами. Даты на их фасадах указывали на годы постройки: конец сороковых - начало пятидесятых. За двухэтажными домами по одну сторону улицы просматривались дворы частного сектора, по другую - хрущевские пятиэтажки.

Частные дома не имели никакого отношения к бывшей деревне, давшей название шахте и поселку. От нее практически ничего не осталось. А дома построили бывшие колхозники, навербованные в центральных областях России в голодные послевоенные годы, и привезенные в Кузбасс, как шутили коренные сибиряки, в "телячьих" вагонах.

Олег внимательно смотрел по сторонам, пытаясь уловить перемены. Казалось, что поселок совсем не изменился за прошедшие двадцать лет. Разве что на окнах домов появились решетки - память о "лихих девяностых". Народ в те годы, одуревший от небывалого разгула преступности, срочно начал обзаводиться железными дверями и такими вот украшениями на окнах.

А вот и дом под номером "43". Общежитие шахты. Точнее, бывшее общежитие. На стене у входных дверей темнел прямоугольник на месте снятой вывески. Из открытых окон доносился грохот отбойного молотка. Шел ремонт с перепланировкой. Строители ломали стены.

Олег почувствовал легкое разочарование. Продали, значит, "общагу", перестраивают.

"Что тут теперь будет?" - подумал он без особого интереса.

Чувство разочарования не проходило. Не то чтобы Олег надеялся увидеть кого-то из давних знакомых. Все-таки двадцать лет прошло. Хотя пусть даже и двадцать. Олегу довелось общаться с людьми, прожившими в "общагах" и больше времени. Некоторые из них за всю свою жизнь другого жилья и не имели. Так их и выносили из "общаги" вперед ногами. Нет, дело не в этом. Тех, кого Олег хотел бы увидеть, в общежитии быть не могло. Он знал это точно. Поразъехались друзья-приятели. Покинули "общагу". Кто раньше Олега, кто позже.

Так в чем же дело? Почему чувство разочарования не отпускало? Отчего душа саднила? Может быть, просто оттого, что дом, когда-то дававший тебе кров, перестраивали в какую-то неведомую контору, именуемую импортным словом "офис"?

Олег на минуту остановился, поднял голову и посмотрел на окна второго этажа. В комнате рядом с вестибюлем он и жил. Неплохо жил, грех жаловаться. И вообще, прожив в "общагах" более десяти лет своей жизни, Олег сохранил о тех временах самые теплые воспоминания. Не все конечно было гладко и безоблачно, но хорошее помнилось лучше, чем плохое.

Олег улыбнулся, вспомнив прошлое, и продолжил свой путь. Пройдя метров пятьдесят, он еще раз убедился, что какие-то изменения в поселке все-таки происходят. Перед ним стоял, подготовленный к сносу, двухэтажный деревянный дом. Окна, с извлеченными оконными рамами, напоминали лицо, зияющее темными пустыми глазницами. Но вид этого дома, в отличие от общежития, не вызвал у Олега никаких отрицательных эмоций. Ветхое жилье надо сносить.