Страница 2 из 7
– Вот это Олег Запольский, их староста, – сказала завуч, обращаясь к мужчине. Привстав, тот с изысканной вежливостью протянул мальчику руку. – А это, – теперь Мария Андреевна обратилась к Олегу, – Максим Семенович Бакланов, заведующий пунктом приема вторичного сырья. Того самого, куда отвозят макулатуру, собранную нашими учениками. Прошу любить и жаловать.
В ее интонации Олег почувствовал какое-то смутное недовольство и насторожился. С таким видом про грядущее торжество не сообщают. Она даже не улыбалась.
– Максим Семенович, я не буду просить вас рассказывать эту историю второй раз. Если вы не против, то коротко изложу сама.
Бакланов согласно кивнул. Очевидно, изложение истории первый раз далось ему с большим трудом, и он был рад тому, что Мария Андреевна взвалила эту нагрузку на свои плечи.
Тут уж Олег встревожился не на шутку. Про какую еще историю идет речь?
Посверкивая очками без оправы, завуч приступила:
– Сортируя привезенную вчера макулатуру, Максим Семенович обнаружил в одной из пачек вашего класса металлические пластины. Весят они четыре килограмма, то есть превышают разницу, на которую вы превзошли седьмой «Б». Я уже не говорю о том, что оказавшийся среди бумаги металл способен испортить фабричное оборудование. Меня беспокоит этическая сторона вопроса. Некрасиво добывать победу любой ценой. Ни Ирина Сергеевна, ни я вас этому не учили. Надо как-то разобраться с таким поступком, чтобы в следующий раз неповадно было… Можешь, посмотреть.
Только сейчас Олег заметил, что на столе перед Баклановым лежит газетный сверток. Максим Семенович развернул бумагу. Внутри лежали одна на другой несколько металлических решёточек темно-серого цвета. Они выглядели ажурными, напоминали вафли и было трудно представить, что у этой невысокой стопки такая тяжесть. Однако подойдя поближе и взяв в руки верхнюю пластину, Олег убедился в ее солидном весе.
От его былой радости следа не осталось.
– Все вместе ровно четыре кило, – сказал Максим Семенович. – Проверял с разновесами.
– Что посоветуешь делать, Запольский? – спросила до того молчавшая классная руководительница. Она сидела мрачнее тучи и комкала в руках носовой платочек.
– Я думаю, нас нужно лишить первого места.
– Насчет этого не волнуйся, – успокоила его Мария Андреевна. – Первого места мы вас лишим. Считай, вы сами себя его лишили, собрали бумаги меньше седьмого «Б». – Язвительно добавила: – Насколько мне известно, металл не считается макулатурой. Нехороший поступок, скверный. Виновного следует наказать.
– Надо сперва узнать, кто это сделал, – пробурчал Олег. Ему стало тоскливо-тоскливо. Захотелось поскорее уйти отсюда. Ведь не он же подложил в бумагу металл. Почему именно он должен выслушивать ругань?..
Опять подала голос Ирина Сергеевна:
– Как ты думаешь, кто способен на такую пакость?
Олег пожал плечами:
– Не знаю.
– Никто из ребят не хвастался, как он ловко провел всех? Что благодаря ему класс вышел на первое место? Только говори начистоту, ничего не скрывай. Все равно рано или поздно правда выяснится.
– Не слышал такого.
– Я тоже совершенно не представляю, кто способен это сделать, – вдруг как бы встала на его сторону Ирина Сергеевна. – Удивлена до предела.
– Раньше у нас был похожий случай, – сказал слегка освоившийся с обстановкой Бакланов. – Это еще когда книги за макулатуру давали. Один мужчина завернул в бумагу кирпич. Но я-то сразу смекнул, что тут дело нечистое. Пачка у него махонькая, а тяжеленная.
– Ну и что вы с ним сделали? – поинтересовалась завуч.
– Пожурил. А что еще можно сделать? Он потом извинялся. Говорил, мол, книга позарез ребенку нужна.
– Раньше книги были большим дефицитом, – подтвердила завуч. Она преподавала литературу.
– На ваш же свинец я наткнулся случайно, – продолжал Максим Семёнович, не замечая, как посуровели женщины при слове «ваш». – Завесил сразу несколько пачек. Потом начал сгружать. Мы вручную работаем. Осталась последняя, около десяти кило. Я ее приподнял. А шпагат намокший возьми да порвись. Этот сверток как грохнет на пол! Хорошо еще, что не по ногам.
– Да, таким можно покалечиться, – вздохнула Ирина Сергеевна.
– То-то и оно. Травму получишь. Потом возись. Знаете, какая у нас медицина…
– Так что будем делать, Запольский? – спросила завуч, почувствовав что беседа переходит на другую тему.
– Выяснять. Спросим, кто нас подвел.
– А если не признается? Скорее всего так и получится. Для этого нужно обладать определенной смелостью. А смелый человек вряд ли станет заниматься подлогом.
– Все равно выясним. Своими силами. Нет такого преступника, который не оставляет следов, – отчеканил Олег.
Максим Семенович посмотрел на него с явным уважением.
* Долой взрослую мафию!
После того как Ирина Сергеевна рассказала про злополучный свинец, в классе на некоторое время установилась напряженная тишина. Это был то самое молчание, которое называют затишьем перед бурей. Все лишь бросали друг на друга по-птичьему беспокойные взгляды. А потом ребята словно с цепи сорвались. Начался невообразимый галдеж. Один перебивал другого. Хитрость неизвестного сдатчика металла, который сейчас находится среди них, возмутила всех донельзя.
– Пусть сам признается! – требовал Валерка Тюбиков. – Узнаем, хуже будет.
– Перед всей школой опозорил! – кричала Томка. – На нас теперь пальцами показывать будут!
Колька Супников стонал:
– По его вине первое место упустили! Эх!..
– Я этого железа целую тонну могу принести! – горячился Женька Варенцов. – А не несу. Хотя мне тоже победа нужна. Несу, как все, бумагу. Пусть он лучше бумагу попробует собрать. Посмотрел бы я на него.
Даже тихоня Аня Северина, поддавшись общему ажиотажу, вскочила с места и пискнула:
– Я бы с таким человеком в разведку не пошла!
Все настолько гневно осуждали подлог, что было трудно заподозрить в нем кого-либо из присутствующих. Однако самое страшное в том, что этот человек сейчас здесь, среди них. Он слышит призывы о чистосердечном раскаянии и оставляет их без ответа.
Так и разошлись по домам, ровным счетом ничего не выяснив.
Мысль о подлоге не выходила у Олега из головы. Среди них скрывается человек, опозоривший шестой «А». Неужели он по-прежнему будет ходить на уроки, сидеть с кем-то за одним столом, на переменках играть вместе со всеми. А в душе подсмеиваться над остальными. Вот, мол, как ловко я обвел вас вокруг пальца, голубчики. И вы никогда в жизни не узнаете, по чьей вине первое место выпорхнуло из ваших рук…
Нет, надо во что бы то ни стало узнать! Чтобы ему в следующий раз неповадно было жульничать. Никогда в жизни. Но как? Как разыскать этого босяка?..
То же самое спросил и Димка Скорлупкин, который после обеда завалился к Олегу.
– Хуже всего то, что такое могут подумать про каждого из нас, – сказал он. – И про меня, и про тебя, и про любого. Вслух не скажут, а подумать могут. Вот что противно. Этого я боюсь больше всего.
– Я хотел бы разыскать виновного, – сказал Олег. – Поможешь мне?
– Ты ещё спрашиваешь!
Другое услышать Олег и не ожидал. Ведь Димка его ближайший товарищ. Они учатся в одном классе, начиная с первого. Но этого мало. Они и живут в одном доме, в соседних подъездах. Часто вместе гуляют. В этом году стали играть в хоккей, в одной команде. Только Олег в нападении, а Димка в защите. Он покрупней Олега, ему скорости не хватает. Но поскольку оба по правому краю, все равно получается, в одной связке. Друг друга подстраховывают.
Короче говоря, Димка настоящий друг. Вдвоем следствие вести легче, да и не так страшно в минуту опасности. Кроме того, одного поздно могут не отпустить родители. Если же задержишься с Димкой, то им спокойней. (Забегая вперед, скажем, что родители и того, и другого гораздо больше волновались, когда те уходили слишком рано.)
– Как же его, собаку, разыскать? – размышлял вслух Димка. «Собака» это его самое сильное ругательство. – Милиционера звать бесполезно. Человек никого не избил, не обокрал.