Веревка из песка

Дима закрыл глаза и ушел под воду. Он умел это делать и, четко ориентируясь, сорок секунд шел в глубине, стараясь пронырнуть под проклятым катером, но когда вынырнул, оказалось, что прожектор опять бьет по глазам – там, на катере, прочитали его маневр. Он заметался. Безрассудно попытался обойти преследователей с кормы и изо всех сил рванул к берегу – доплыть, доплыть!

А катер, уже выключив прожектор, делал вокруг него все сужавшиеся круги, не выпускал его из ловушки. Дима в панике совершал бессмысленные повороты и непроизвольно двигался тоже по кругу, из которого не было выхода, словно в беличьем колесе. Ему не хватало воздуха, он задыхался и захлебывался в волнах от катера.

Сознание уже уходило, когда он ощутил безвольной рукой, что касается шероховатого борта заглушившего мотор катера.

Руки скользили по борту, спасения не было. Его безудержно тянуло вниз, в глубину. Как сквозь воду он услышал голос сверху:

– Хватайся и держись!

Он ухватился за конец спущенного сверху каната и дышал, дышал. Загремело железо, и рядом, совсем рядом, оказалась спасательная лесенка-трап.

– Поднимайся, – приказал тот же голос.

Неизвестно к какой опасности, но все равно подальше от ждавшей его смерти. Срываясь, он долго карабкался по семи ступенькам-перекладинам, забрался на палубу и бессильно рухнул.

В небольшой, с морским шиком отделанной каюте за столиком на уютном диванчике сидели трое. В центре – глядевшийся здесь неуместно – цивильный господин в безупречном вечернем костюме, а по бокам – двое, в униформе, доброжелательных богатырей. Все трое с любопытством разглядывали Диму, у которого от неимоверной усталости непроизвольно дрожали колени. Он стоял перед ними голый, беспомощный, жалкий.

– Рюкзачок-то сними, – посоветовал цивильный господин, он явно был за главного.

Дима послушно снял рюкзак и поставил его на пол. Обреченно ждал, что с ним будет.

– Куда собрался бежать? – задал первый вопрос господин.

– Не знаю, – прокашлявшись, ответил Дима.

– Все так хорошо просчитал, все так хорошо подготовил и не знаешь? – удивился господин. – Так куда же?

– Не знаю, – повторил Дима.

– Просто убегаешь, значит. От кого?

Диме было все равно. Он поднял голову, посмотрел на всех троих, ответил:

– От вас.

– От нас не убежишь, запомни раз и навсегда.

– Зачем я вам? Что вам от меня надо? – в отчаянии спросил Дима.

– Надо было, чтобы ты не переплыл Волгу, – непонятно ответил господин и, считая, что разговор с Димой окончен, попросил сидящего слева богатыря:

– Будь добр, посмотри, что у него в рюкзаке.

Богатырь встал. Он был так широк, что Диме пришлось податься в сторону, когда тот склонился над его рюкзаком. Оставшийся на диване богатырь, заметив на Димином плече татуировку, полюбопытствовал:

– Спецназ, ВДВ?

– ВДВ.

Спрашивающий, еще раз оценив Димины стати, поразмышлял вслух:

– Вряд ли дутыш. Хороший тяж. Бокс или карате?

– Карате.

Помолчали, глядя, как занятый делом богатырь потрошит рюкзак. Выпотрошил, положил шмотье на стол, а бахилы пристроил к лесенке.

– Чистый! Даже без перочинного. Куда его теперь?

– Пусть сначала оденется, – решил главный и, деликатно обойдя Диму, по крутой лесенке поднялся на палубу.

Катер с погашенными огнями осторожно приближался к причалу спасательной станции.

Неизвестно откуда на причале появились двое в камуфляже. Им бросили концы. Они закрепили чалки и исчезли неизвестно куда. Цивильный господин приказал еще двоим в камуфляже, тем, что с судна помогали швартоваться:

– Растворитесь, ребятки!

Эти двое спрыгнули на деревянный настил причала и действительно растворились.

Господин вернулся в каюту. Сидевший на краешке дивана уже одетый Дима непроизвольно стал подниматься, словно перед начальством, но, сообразив, что делает, чуть скрипнул зубами и твердо уселся на место.

– Так что с ним делать, Игорь Сергеевич? – нетерпеливо спросил тот, кто ощупывал Димины вещички. Цивильный Игорь Сергеевич с брезгливой жалостью посмотрел на Диму, посмотрел на своих богатырей и решил:

– Теперь он одетый, не замерзнет. А в каюте и без него тесно. Закрепи его где-нибудь на палубе, Валюн.

– Пошли, – приказал Диме Валюн. Дима проследовал за вторым богатырем, который уже поднимался на палубу. За Димой шествовал Валюн.

Вон он опять перед ним – любимый, а ныне ненавистный город. Дима смотрел на освещенную тусклыми фонарями набережную.

– Ты, случаем, не левша? – спросил его Валюн.

– Нет.

– Тогда давай правую.

– Зачем?

– Браслет на нее надену, – с прямотой римлянина ответил Валюн.

Дима оценил одного, оценил и другого. Нет, от этих не уйдешь. Валюн повторил его мысли:

– От нас не уйдешь.

Дима протянул правую. Наручник щелкнул на запястье. Вдвоем они, дружелюбно подталкивая, провели его на нос, подвели к якорному шлюзу, усадили. Второй наручник защелкнули на звене массивной якорной цепи.

– Извини, придется тебе на палубе посидеть, – сказал Валюн и добавил, обращаясь к напарнику: – Ты в каюту иди, а я в капитанском загашнике пороюсь. Вроде там было.

Второй ушел в каюту, а Валюн направился в рубку. Вскорости объявился с бутылкой и двумя стаканами в руках.

– Выпей. Оживешь, – предложил он Диме.

Дима промолчал. Молчание – знак согласия. Валюн с хрустом отвинтил пробку, держа на просвет городских фонарей стакан, строго отмерил сто пятьдесят и протянул пленнику.

Дима взял стакан левой рукой и в два глотка принял дозу. Передернулся. Валюн достал из кармана яблоко и, протягивая, заботливо сказал:

– Закуси.

Дима захрупал яблоком, а Валюн посмотрел на просвет бутылку.

– А это нам. Положено с устатку.

Он ушел. Дима привалился к невысокому носовому бортику и закрыл глаза: ждал, когда придут алкогольное просветление и расслабуха, предваряющая желание действовать.

Валюн спустился в каюту. Игоря Сергеевича уже не было, а напарник, сидя на диване, откинул голову к стене. Отдыхал. Валюн сел рядом, со стуком поставил бутылку и стаканы на стол. Напарник повернул бутылку к себе этикеткой.

– Шуйская классическая, – раздумчиво прочитал он и добавил: – Говорят, лучшая водка в России. Он выпил, Валюн?

– Выпил.

– Значит, оживет.

Дима и вправду ожил. Осмотрел цепь, к которой его приковали, левой рукой ощупал оба наручника, слегка их подергал. Все крепко. Попытался перетереть цепочку о цепь, но тщетно: цепочка была хорошей стали, вместо того чтобы перетираться, сама корябала ржавое железо звена. Оставалось лишь одна надежда: разорвать цепочку. Где-то должна быть слабина, а он – молодой, здоровый… Водочка вернула ему силы. Попробовал рвануть одной правой, ни хрена. Тогда он с большим трудом развернулся, уперся поджатыми ногами в бортик, левой прижал к себе правую и толчком ног с одновременным полным напряжением всего тела рванул наручники. Цепочка лопнула, он грохнулся спиной на палубу. Лежа на спине, Дима смотрел на уже чуть посветлевшее небо. Потом сел и прислушался. Близко-близко тихонько звучала музыка. «Не верь, не бойся, не проси!» – взывали татушки. Он осторожно встал на четвереньки и заглянул за борт. Спасительный причал был рядом с носом катера в полутора метрах под ним. Он перекинул себя через бортик и бесшумно ступил на причал. Замер в темноте пристройки, осмотрелся. Вроде никого. Но все равно – не мостками, а, цепляясь руками, по крепежному тросу выбрался на берег. Мелкими перебежками, хоронясь у кустов, он стал приближаться к свету фонарей, к городу, к людям.

Валюн выключил магнитофон, вытащил из уха слуховую пуговицу и по мобильнику набрал номер. После второго гудка прозвучало отчетливо слышимое «Да!».

– Он ушел, Игорь Сергеевич, – доложил Валюн.

Прозвучал ласковый приказ:

– Замечательно. Сделаем так, чтобы его пригнали к нашей точке. Вам всем в полной готовности – туда.

Валюн поднялся на палубу и три раза мигнул фонарем. Напарник в каюте поднял сиденье дивана, вновь прибывшие разобрали из ящика оружие. Четверо взяли автоматы, двое – снайперские винтовки.