Возвышение падших

========== Глава 1. Кровавое воцарение ==========

1584 год.

Мечеть султана Мехмета III.

Высокая и стройная не по годам женщина с темными когда-то, седеющими волосами, собранными в высокую и простую прическу, увенчанную серебряной короной с инкрустированными в нее черными агатами, чуть сгорбившись, неподвижно стоит у недавно выстроенного тюрбе.

Чуть позади с мрачным видом молчит одна из ее дочерей — самая любимая и преданная общим идеям — Хюррем.

— Признаться, даже не знаю, что мне и чувствовать, Хюррем. Он был моим отцом, но был и тем, кто казнил мою мать, а меня на протяжении всего своего правления унижал, как только мог. Из ссылки в Эдирне я вернулась лишь на склоне лет, когда выходила замуж в третий раз в прошлом году.

— Не знаю, Валиде, что и ответить… — грустно вздыхает темноволосая, худощавая девушка с темно-карими глазами, как у матери. — Каким бы он ни был, но покойный султан Мехмет был вашим отцом. Он любил вас. Просто между вами разверзлась такая глубокая пропасть, которую никакая любовь преодолеть не в силах. Пусть покоится он с миром.

— Аминь.

— Как же мне тяжело осознавать то, сколько крови прольется в ближайшее время, Валиде, — нахмурившись, прошептала Хюррем, бросив мимолетный взгляд на мать, облаченную в траурные одежды. — Достопочтенный Шехзаде Орхан уже в пути сюда, в Стамбул, дабы взойти на престол, который принадлежит ему по праву старшинства. Едва он объявит себя новым султаном империи, то остальные Шехзаде будут казнены.

— Пусть так, Хюррем, — равнодушно отозвалась Шах, отворачиваясь от тюрбе покойного отца и направляясь неспешно прочь. — Селим, Мурад и Махмуд — всего лишь побочные недоразумения, рожденные от рабынь Нурбахар и Сейхан, которые, слава Всевышнему, умерли от собственной глупости. Они были рождены для того, чтобы умереть. Мой отец знал это. Все знали. Даже они сами. Так пусть с достоинством примут свою судьбу.

С грустью и мрачностью бросив прощальный взгляд на тюрбе покойного деда, Хюррем поспешила в след уходящей матери.

Амасья.

Широкоплечий молодой мужчина со светлыми волосами, что в лучах утреннего солнца отливали золотом, задумчиво стоял на террасе, облокотившись руками о перила.

Его голубые глаза мрачно и меланхолично наблюдали за жизнью провинции, распластавшейся под холмом, на котором стоял его дворец.

Жизнью, которая вскоре продолжится без него.

За его широкой спиной послышались легкие, невесомые шаги и шелест подола платья, волочащегося по полу, и вскоре на террасу несмело вышла черноволосая девушка с бледной кожей и со светлыми серо-голубыми глазами, контрастирующими с цветом ее волос.

— Селим.

Обернувшись на нее через плечо, Селим нахмурился и отвернулся обратно в сторону раскинувшегося вдали города.

Грустно вздохнув, девушка подходит ближе к Шехзаде и кладет свою руку ему на плечо.

— Неужели ты ничего не предпримешь, Селим? — раздался на террасе ее пропитанный отчаяньем звонкий голос. — Я более не могу молчать и ждать, пока Шехзаде Орхан воссядет на престол и отдаст приказ о твоей казни и нашего Коркута! Отправляйся в столицу, умоляю. Путь из Амасьи можно сократить и добраться быс…

— Замолчи, Инджи, — твердо процедил Селим, ожесточившись. — Я не из тех, кто в страхе бежит от своей судьбы. Если мне суждено умереть, то я приму это, как волю Всевышнего. Так сделала моя покойная Валиде, которая, как и многие, не избежала гнева отца.

— Аллах милостивый, за что мне это?! — со слезами на глазах прошептала Инджи, а после повернулась в сторону мужчины и в отчаянии схватила его за рукав кафтана, тем самым привлекая к себе внимание. — Неужели ты не понимаешь, что я лишусь не только тебя, но и нашего сына?! Молю, Селим…

— Оставь меня одного, — раздраженно прервал ее Шехзаде.

Мрачно поджав губы, Инджи Султан поклонилась и, чувствуя, как по лицу струятся горячие слезы, покинула террасу, где оставила свои последние надежды.

Конья.

Высокий и темноволосый мужчина нервно расхаживает по своей опочивальне, а его темно-карие глаза горят нетерпением и волнением.

Раздался стук в двери и, пригласив пришедшего, мужчина устремил волнительный взгляд к вошедшему Лале, который почтенно поклонился.

— Шехзаде Махмуд, приготовления закончены. Мы можем отправляться в путь.

— Немедленно выступаем в столицу, Лала. Седлай лошадей!

— Вы уверены, Шехзаде? — сухо осведомился Лала, хотя внутренее страшился решимости Махмуда и ее последствий. — Путь опасен. Не думаю, что Шехзаде Орхан не позаботился о том, чтобы помешать вам добраться до Стамбула и трона.

— Мне все равно, Лала! Я тоже позаботился об этом, как и о своей защите. Руки в страхе и безделье я опускать не намерен. Если умру, то как воин, в борьбе за престол, на который я имею законное право. Валиде бы этого хотела. Она никогда не сдавалась.

Поджав губы, Лала покорно склонился перед волей престолонаследника и покинул опочивальню.

Кютахья.

Неспешно проходя мимо садовых деревьев и кустов, темноволосый Шехзаде Мурад чуть улыбнулся, взглянув на сопровождающего его на прогулке в дворцовом саду Араса-агу, который был его помощником и другом здесь, в провинции, куда его определил покойный ныне отец.

— Надеюсь, вы приняли то решение, о котором не пожалеете, Шехзаде. На вашем месте я бы…

— Но ты не на моем месте, — спокойно перебил его Мурад, улыбнувшись шире, будто дивясь его упрямству. — Решение мое окончательное.

— В борьбе за престол нет места состраданию, Шехзаде. Я знаю вас и ваше доброе сердце, но…

— Довольно, Арас, — выдохнул Мурад, помрачнев. — Я не стану бороться с родными братьями за власть. Что это за власть, раз в семье рождает необходимость убивать друг друга? Я на это никогда не пойду! Пусть, я распрощаюсь с жизнью, но покину этот мир достойно. Без крови братьев на руках. Думаю, моя покойная Валиде меня поняла бы. Она ради семьи, ради нас, готова была на все. Бросила когда-то все то, что кровью заслужила: султанство, власть над гаремом, покойного отца и даже от нас отказалась, бежав в Геную в попытке сохранить нам жизнь от интриг Султанш династии. Жаль, нет ее с нами. Интересно, что бы она сказала?

— Вероятно, пыталась бы вас вразумить и избавить от излишнего сострадания, которое вас губит, — с мрачной иронией заметил Арас-ага.

Темноволосый Шехзаде лишь чуть улыбнулся уголками губ, спокойно шествуя по саду и также спокойно принимая свою судьбу, веря в то, что силы родства между ними, тремя братьями, помогут им избежать смертей.

Дорога из Манисы в Стамбул.

Устало восседая верхом на коне, Орхан едет впереди экипажа вместе с сыновьями Баязидом и Сулейманом, скачущими позади него.

Сзади плетутся кареты с имуществом и сидящими в них Султаншами и наложницами.

В своей карете рыжеволосая Гюльхан устало откинулась на спинку сидения, чувствуя, что от долгого нахождения в сидячем положении у нее разболелись спина и ягодицы.

Напротив нее сидела ее верная служанка Керсан-хатун, на плечо которой облокотилась заснувшая рыжеволосая Зеррин Султан.

Взглянув на спящую дочь, Гюльхан вздрогнула от неожиданно раздавшихся криков, топота копыт и лязга схлестнувшегося оружия.

Проснувшись от шума, испугавшаяся Зеррин пересела к матери и отчаянно обняла ее, напрягшуюся и переглянувшуюся со служанкой.

Достав из-за ворота платья кинжал, Гюльхан с трепещущим от страха сердцем решительно повернулась к выходу из кареты, прикрываемому бархатной занавеской.

— Не бойся, Зеррин. Аллах да поможет нам живыми добраться до столицы.

Вскоре занавеска дрогнула и Гюльхан успела даже замахнуться, как узнала своего рыжеволосого сына Сулеймана, левая щека которого была залита кровью, сочащейся из небольшой раны.

— Что происходит, сын? — волнительно проговорила Султанша, внутренне облегченно выдохнув от того, что вовремя узнала сына.

— Не беспокойтесь, Валиде, — покровительственно ответил запыхавшийся Сулейман с окровавленным мечом в руках. — Нам устроили ловушку. Вероятно, один из братьев отца. Мы с ними справились. Отец позаботился об охране. Едем дальше.