Страница 3 из 28
Как видим, английские меркантилисты вплотную подошли к проблематике внутреннего спроса. Они впервые в Европе подвергли сомнению до тех пор непреложную аксиому раннего меркантилизма о том, что денежная масса сама по себе должна представлять ценность, т. е. монеты должны быть непременно из золота или серебра. Английские меркантилисты полагали, что приемлемой заменой золотых и серебряных монет могут стать банковские билеты. В результате в 1698 г. Чарльз Монтагю, тогдашний лорд казначейства, принял проект некоего банкира Вильяма Паттерсона о создании «фонда для вечного процента», или – что то же – Банка Англии. Лорд казначейства пошел на этот шаг, разумеется, при полной поддержке нового короля, голландца по происхождению, который после Славной революции 1688 г. занял английский престол под именем Вильгельма III.
В начале своего правления новый король был больше всего озабочен тем, в какой степени Англия, править которой его пригласили, сможет помочь его континентальной родине в войне против Франции. Ясно, что состоятельные англичане не торопились поддерживать континентальные амбиции своего нового короля. В этих условиях абсурдные трансграничные планы Вильгельма III нашли достойную «пару» в не менее абсурдном проекте Вильяма Паттерсона конституировать в Англии постоянный национальный долг.
По плану Паттерсона английское правительство навсегда превращалось во внутреннего должника с условием, что правительство никогда не будет возвращать национальный долг, но будет его только обслуживать, т. е. выплачивать проценты.
При этом Паттерсон согласился обеспечить короля золотом и достаточным количеством билетов из своего банка под согласие монарха считать Паттерсона «единственным банкиром Казначейства»[5].
Английский Банк является живым воплощением того, как абсурдные проекты со временем становятся банальными социальными институтами, не подлежащими сомнению. Но каким бы «нормальным» ни казался проект Английского Банка лорду казначейства Чарльзу Монтагю и экстравагантному голландцу, ставшему английским королем, «обычного благоразумного предпринимателя тех дней он не мог не поразить своей дерзостью, граничащей с абсурдом»[6]. Впрочем, здравомыслящему человеку и теперь трудно уразуметь логику правила, закрепленного в уставе Банка Англии: “The bank of England hath benefit on the interest on all monies which it creates out of nothing” («Банк Англии обладает правом на процент со всех денег, которые он создает из ничего»)[7].
Поздние меркантилисты были прагматиками, а не кабинетными учеными: функция денег как средства обращения привлекла их внимание под давлением обстоятельств. В XVII в. стала сокращаться добыча золота и серебра. В результате масса металлических денег не успевала возрастать в соответствии с потребностями промышленности и возрастающего населения. В какой-то степени меркантилисты сами способствовали появлению этой проблемы мерами по стимуляции роста населения и мануфактурной промышленности. В это время банкирское сообщество и пришло к мысли о необходимости учреждения дуальной системы публичных финансов, в которой металлические деньги, находящиеся в обращении, должны служить «обеспечением» для такой же суммы бумажных денег, эмитируемых коммерческими банками и циркулирующими «наравне» с золотыми и серебряными монетами. Разумеется, билеты английских банков не всегда можно было использовать как средство трансграничных платежей для расчетов с иностранными купцами, но британские подданные могли их использовать для внутренних расчетов.
В современной перспективе такой постулат меркантилизма, как поощрение роста населения, можно интерпретировать как совокупность государственных мер, направленных на концентрацию всевозможных товаро- и услугоносителей[8] в наиболее динамичных локалитетах (= «кластерах инноваций»). Разумеется, задача заключается в том, чтобы правильно распределять потоки такой концентрации, предупреждая диспропорции и, быть может, стимулируя появление новых «кластеров инноваций», в том числе и в депрессивных регионах страны.
Достаточная концентрация (услугоспособного) населения, в свою очередь, позволяет учесть другой актуальный императив позднего меркантилизма, а именно расширение производства отечественных товаров массового потребления посредством увеличения емкости внутреннего рынка.
§ 2. Финансово-правовая концепция Уильяма Петти
Уильям Петти (1623–1687 гг.) среди отцов-основателей английской политической экономии занимает особое место. Трудно точно определить его профессиональный и социальный статус: в разное время он был юнгой, студентом коллежа во Франции, морским картографом, доктором физики и профессором анатомии в Англии, военврачом и землемером в Ирландии. В конечном итоге именно ирландский опыт по преимуществу лег в основу знаменитого «Трактата о налогах и сборах» (1662 г.).
Петти открывает череду экономистов, исследующих первопричину общественного богатства, раскрывающих его скрытую природу, и делает это гораздо ранее физиократов. Если физиократы видели эту первопричину в «чистом продукте» земли, то, по мнению Петти, причина общественного богатства, а также причина его возрастания носит более сложный характер: «труд есть отец и активный принцип богатства, а земля – его мать»[9].
Но это не просто теоретическое убеждение Петти – отсюда он выводит практическую рекомендацию для правительства: «Здесь мы должны напомнить… что государство, увеча и подвергая тюремному заключению своих подданных, тем самым наказывает само себя. Поэтому необходимо (поскольку это возможно) избегать накладывать такие наказания и заменять их денежными штрафами, которые увеличат труд и общественное Богатство (курсив везде мой. – С. X)»[10].
Таким образом, Петти по праву принадлежит честь создателя знаменитой трудовой теории ценности, или стоимости, в ее затратном варианте. Ниже мы увидим, что аббат Кондильяк спустя столетие будет развивать принципиально иную теорию ценности, а именно психологическую. Здесь кроется одна из самых интригующих загадок экономической науки: почему трудовая теория ценности вплоть до маржиналистской революции считалась единственно верной? Впрочем, вопрос о соотношении трудовой и психологической теории ценности мы должны отложить до соответствующей главы настоящего исследования (см. главу о маржиналистах).
Теория богатства Петти имеет четко выраженный демографический подтекст. В частности, он предлагает несостоятельных воров присуждать к каторжным работам вместо того, чтобы приговаривать их к смерти. Тогда «их можно заставить трудиться так много и потреблять так мало, как только допускает природа, и благодаря этому мы будем иметь как бы увеличение общества на двух человек вместо сокращения на одного»[11]. Богатый жизненный опыт привел Петти к убеждению, что «редкое население – подлинный источник бедности. Страна, имеющая восемь миллионов жителей, более чем вдвое богаче страны, где на такой же территории живет только четыре миллиона»[12]. В другом месте своего Трактата он опровергает «ошибочное мнение, будто величие и слава государя покоятся, скорее, на размерах его территории, чем на численности, искусности и трудолюбии его народа»[13].
Интересно, что подчеркивая многочисленность, искусность и трудолюбие населения, Петти не считает необходимым включить сюда такую характеристику, как зажиточность населения. Это тем более странно, что весь трактат Петти посвящен исследованию причин богатства, а не скудости. Богатство кого или для кого? Таким образом, «Богатство» Петти, как ранее «Левиафан» Томаса Гоббса (1588–1679 гг.), предстает в виде какого-то мифологического чудовища, призванного устрашать и карать, – это нечто внешнее по отношению к простому населению.
5
Rowbotham M. The Grip of Death: a Study of Modern Money, Debt Slavery and Destructive Economics. Charlbury: J. Carpenter, 1998. – R 189.
6
Giuseppi J. The Bank of England. Chicago: H. Regnery Co, 1966. – P. 9.
7
Rowbotham M. Op. cit. – P. 189.
8
В более ранней работе автор этих строк ввел понятие «услугоноситель» для обозначения всех экономически активных контингентов населения (см. Королёв С. В. Антропология основных прав // Человек и право / Отв. ред. Н. И. Новикова, В. А. Тишков. М.: ИЭА РАН, 1999. – С. 37).
9
Петти В. Трактат о налогах и сборах // Антология экономической классики: в 2 т. М.: Эконов, 1993. Т. 1. – С. 54.
10
Там же. – С. 54.
11
Петти В. Указ. соч. – С. 54.
12
Там же. – С. 24.
13
Там же. – С. 14.