Дерни за веревочку

На выезде из города Женька спросил что-то про ткани и одежду саалан, Дейвин ответил, и через пару километров вдруг заметил, что он рассказывает Женьке про квамов и амьерновые поля, про то, как ухаживают за квамами, чтобы шерсть до стрижки окрашивалась в нужный цвет, и как изменяют цвет амьерна, пока он еще в поле, и про абаевые рощи, в которых растет будущая парусина. Женька, следя за дорогой, слушал очень внимательно и изредка задавал вопросы.

Беседа убежала в историю открытия Ддайг, а потом и в обстоятельства знакомства Дейвина с князем. Об последнем Евгений задал вопрос прямо. Дейвин с полминуты помолчал, вспоминая, потом усмехнулся и коротко сказал:

- С первой встречи нас развозили.

- Напились или подрались? - уточнил донор.

- Ни то и ни это, - засмеялся Дейвин, - хотя второе ближе. У нас был философский спор и мы решили экспериментально проверить, кто прав. Я был тогда выпускник высшей школы, а князь меня почти в два раза старше. Но магистр, когда ему доложили о том случае, сказал, что мы один другого стоим и взрослых там не было. А доложили сразу, потому что два внелетних мага, едва не прикончивших друг друга во время эксперимента в центре столицы... В общем, это с самого начала было серьезно. Купол нам держали впятером.

- Купол, Дэн? Такой же, как ваши ставили над сосновоборской станцией?

- Поменьше и однослойный, но природа та же.

- И вы прямо в городе?..

- Если бы просто в городе, Женька, в столице.

- Уйё... По шее было сильно?

- Нет. Магистр и император сочли, что мы получили достаточно и больше так не будем.

- А как вас из-под купола вынимали?

- Штатно вынимали, - пожал плечами Дейвин, - сняли купол, погрузили на повозки нас обоих, князя отвезли в его столичный дом, а меня в те апартаменты, которые я арендовал. А через неделю он поправился и пришел меня звать в свои люди. Я тогда как раз первый день как встал с постели.

- Дэн, а если бы купол слетел?

- Женька, нас об этом потом много раз спрашивали. Мы были неправы, конечно. Но... - Дейвин изобразил шкодливо-виноватую улыбку - просто увлеклись.

- А что эксперимент?

- Мы решили не повторять. Пока еще не пришли к общему мнению.

- И сколько лет уже спорите?

- Эм... Гм... ваших почти восемьдесят.

- А это какая часть от вашего срока жизни?

- У внелетних? Мы еще не знаем. Мы первое поколение, живущее в этом режиме. Точнее, князь и моя мать - первое. А я и мои сестры уже второе.

- Твои сестры тоже волшебницы?

- Маги, Женька. Да, все три. Мама все хотела смертного ребенка, поэтому отцы у нас разные, и со всеми четырьмя ей не повезло...

- Дэн!.. Предупреждать надо, я же за рулем!

- Что такое, Женька?

- Твоя мать четырежды была в браке? И у тебя три единоутробных сестры? Что же ты раньше не сказал?

- Нет, мама вообще не выходила замуж...

- Так. Погоди до Светлогорска, я тебя на пропускном спрошу, пока досматривают.

Разумеется, на пропускном маг и гвардейцы едва не стояли навытяжку перед их машиной, и поговорить не удалось, а с той стороны осмотр был едва ли не быстрее, так что границу они пролетели с ветерком, и беседу решили отложить до Иматры. Пройдя самую тяжелую для Дейвина часть программы, с покупкой белья, они забрались в кафе, и уже там, дожидаясь обеда, Дейвин объяснил донору, что его мать - самостоятельная женщина и основательница рода, и что баронство она получила от императора за четверых детей-магов, а вовсе не от мужа и не от родителей. И что графство у него свое, уже полученное от князя на Ддайг, а не часть владений матери или родителей жены. Женька слушал его и пытался вникнуть, но вдруг на секунду округлил глаза и быстро сказал:

- Дэн, у нас неприятности. В лице моей матери.

Неприятности выглядели как не слишком ухоженная и не очень аккуратная седая дама в мешковатых джинсах и сером худи, которую Дейвин чуть не принял за монахиню из своих. Но ощутив на себе ее бесцеремонный взгляд, сразу понял свою ошибку. За ней маячил невзрачный мужчина, одетый так же небрежно. Через две минуты он ощутил прилив огромного уважения и благодарности к донору, благодаря опыту которого он удерживал на лице вежливую полуулыбку и даже ел, находясь рядом с существом, в котором агрессии хватило бы на небольшую орду с ддайг. Женька ласково и вежливо отвечал на ее вопросы, но Дейвин видел, что ей очень нужна была ссора. И она нашла, куда ткнуть. Рассказ про героическую Алису Медуницу, храбро борющуюся за свободу края, был хорошим выбором темы. По меркам столицы, хватило бы на драку, после которой в таверне не остается ни одного целого стола. Но Дейвин не успел ответить. Женька завелся первым. Он подчеркнуто спокойно доел свое блюдо и отложил прибор на тарелку.

- Мама, давай ты не будешь мне рассказывать, глядя отсюда, что у нас там происходит, хорошо? Да, весь мир знает. Спасибо, мы в курсе, что весь мир знает. Мы тоже знаем. Это, между прочим, происходит с нами. И с точки зрения лично своей, находясь рядом с этой героической борьбой, я могу сказать, что героизма в ней не вижу ни грамма. Зато вижу осложнение жизни лично мне и соседям по району. И полную безопасность для героини и освободительницы.

Дейвин держал в руках теплую кружку, смотрел на серый прохладный день за окном и неопределенно улыбался. Он уже понимал, что вся эта провокация адресована ему, и Женька ее жертва, но не цель. И что если он, чужак, вставит хоть слово, будет только хуже.

Над столом потоком неслись образцы высокого стиля европейской демократии в изложении интеллигентной представительницы четвертой волны русской эмиграции. Женька молчал, беззвучно вращая ложку в чашке чая. Потом вынул ее, отложил на блюдце - и женщина замолкла.

- Герой, мама - медленно и раздельно произнес Женька, глядя ей в лицо - это тот священник из гора-валдайской церкви, про которого так и неясно, что с ним случилось, потому что в церкви нашли только изгрызенный фавном нагрудный крест и лоскуты облачения, разъеденные, предположительно, слизью. Ни его самого, ни твари вызванная им бригада ветконтроля не обнаружила. И больше пострадавших в Горе-Валдай нет. Вот он - герой. А Медуница - ну, время покажет, может ты и права. Извини, у нас обед кончился. Приятного вам аппетита. Пока, Эйно!

Он положил под тарелку несколько еврокупюр и отодвинулся от стола, поднимаясь. Дейвин встал одновременно с ним, вежливо поклонился этой ядовитой гадине и последовал за донором, ощущая острое желание прикрыть его спину щитом. Но он ограничился тем, что на порядочном уже расстоянии от кафе взял Женьку за руку и предложил пойти смотреть на сухой водопад. Через полтора или два часа дурное настроение все-таки развеялось, они спокойно закончили программу дня набегом на косметический магазин, собрали все, что Дейвину приглянулось, и отправились обратно. Женька все еще был молчалив и скован, Дейвин, пытаясь развлечь его, рассказывал про Ддайг, про столицу и Кэл-Алар, потом про то, каким был первый наместник края до назначения сюда и про то, что третья точка значит для Аль Ас Саалан. Потом разговор свернул на аварию и на события после нее, и на историю появления в крае Димитри и его команды. Дейвин вздохнул:

- Бедный князь, у него были совершенно другие планы на ближайшие несколько лет.

И Женька вдруг медленно произнес:

- Дэн... А ведь вас точно так же попытаются разменять.

Дейвин кивнул:

- Я знаю, Женька. Я знаю. Но хорошо, что это вижу не только я.

Моя дорогая! Я поздравляю тебя с днем трудящихся, к которым ты, несомненно, принадлежишь, и желаю тебе успеха во всех твоих начинаниях! А главное, Марина, останься, пожалуйста, жива и цела. Сашка, конечно, уже взрослый, но нам все равно важно общение с тобой. Лев.

Лёвка, спасибо! Я вечером дома, можем созвониться. Поцелуй от меня Сашу, когда увидишь. Марина.

Мама, с праздником! Тебе наши коммунисты просили передать что вы там огромные молодцы и держитесь, они всячески с вами и все такое прочее. С.