Страница 1 из 9

Спрятанная Россия

Коновалов Олег

Олег Коновалов

Спрятанная Россия

Oleg Konovalov

Hidden Russia: Informal Relations and Trust

Посвящается Галине Коноваловой и Загидат Коноваловой

Предисловие к русскому изданию

История бизнеса в России крайне коротка, как коротка и история самой современной России. Сегодня Россия развивается и стремится найти продуктивные выходы на западные рынки, а Запад ищет пути построения продуктивного диалога с Россией. Зачастую эти процессы осложняются рядом неочевидных на первый взгляд проблем, затруднений и трений на различных этапах. Задача этой книги – понять, в чем уникальность российского общества, как структурировано российское деловое пространство, что на это влияет и определяет развитие.

Эта книга вышла в Великобритании в 2014 году под названием Hidden Russia: Informal Relations and Trust, предложив своим читателям уникальную информацию и новый взгляд на российское общество. За два полных года со дня выхода книга заняла свое место как на рабочих столах людей, имеющих непосредственные деловые связи с Россией, так и в мировых библиотеках. Олег Коновалов, российский и британский макроэкономист, создал Hidden Russia на основе опыта деловых коммуникаций как в России, так и за рубежом, нескольких сотен интервью и глубокой теоретической проработки современных социальных и управленческих теорий. Эта работа, помимо своего самоценного значения, стала также и важнейшим развитием другой темы Олега Коновалова – теории управления организациями, которые были раскрыты в его книге «Организационная анатомия». И если в «Организационной анатомии» была предложена концепция трактовки формальных организаций (компаний, предприятий, бизнес-структур), то Hidden Russia рассматривает социальные формы как своего рода неформальные организации на примере общественных групп, сложившихся в России.

Отправной точкой авторского метода является представление, что наука должна быть практичной и всякое исследование должно иметь непосредственные деятельные изменения. Особо остро это утверждение касается бизнеса, и потому вся книга была заточена на уменьшение отвлеченных рассуждений и описаний.

Причины популярности данной книги в западном сегменте рынка вполне очевидны: сегодня обстоятельное осмысление российского делового пространства – редкость, и Hidden Russia ликвидировала этот пробел, дав западному миру методы коммуникации с Россией и предложив определенные вводные данные для выхода на российские рынки.

Однако актуальна ли эта книга для России? По первоначальному авторскому замыслу она должна была именно что проложить деловой мост между Западом и Россией, и с этой целью она справилась. Однако теперь начинается следующий этап жизни данного исследования, направленный на российскую аудиторию. Ключевой тезис данной книги – чем лучше мы знаем себя, тем сильнее мы становимся. Российскому обществу, в том числе и деловому пространству, для дальнейшего развития необходим рекурсивный взгляд: способность увидеть феномен современного общества в красках и с разных точек зрения. Для российского читателя «Спрятанная Россия» станет превосходным зеркалом, отражением всего того, что мы собой представляем, ведь мы не сможем понять других, пока не поймем себя.

Книга ориентирована не только на специалистов, но и на всякого, кто хочет понять, в каких условиях он существует независимо от его места работы, социального статуса, уровня достатка и политических предпочтений.

Вступительное слово

– О чем книга? В двух словах.

– В двух словах? О том, что давно пора умом Россию понимать и аршином общим измерять. О том, что, оставаясь загадочными и непонятными для самих себя, сложно находить общий язык с другими странами…

Этот диалог произошел у нас с Олегом Коноваловым в день, когда он попросил меня написать предисловие к русскому изданию своей книги «Спрятанная Россия». И он, конечно, слукавил.

Книга изначально писалась на английском языке и для английского же пользователя. Почему пользователя, а не читателя? Потому что книга задумывалась, как мне показалось, в виде пособия для западного инвестора, который хочет делать бизнес в России. Это была попытка сделать образ России, ее культурный и социальный код если и не понятным, то хотя бы читаемым для человека западной культурной традиции. Выражаясь новомодным языком, сделать конвертируемым «интерфейс» России и Европы.

Попытка рационализировать коллективное бессознательное сама по себе достойна внимания. К тому же привела эта попытка к парадоксальному выводу: чтобы выстроить успешную бизнес-стратегию в России, надо забыть о бизнесе. Или как минимум не ставить его во главу угла.

Собственно, парадоксальность результатов неизбежна в случае добросовестного исследования любых дисциплин, связанных с человеческими мотивациями. Взяв за основу исследования такие эфемерные с точки зрения рационального сознания понятия, как доверие, дружба, эмоциональная зависимость, автор приходит к выводу об их первичности по отношению к кодифицируемым нормам и установкам бизнеса (прибавочная стоимость, производительность труда и т. д.).

Во всяком случае, именно так, уверяет нас автор, обстоят дела в странах с высококонтекстной культурой, к которым относится Россия. То, что в народном фольклоре выражено фразой, произносимой при заключении контракта: «…а поговорить?»

Преобладание эмоциональной связи над рациональной является, по утверждению Олега Коновалова, той чертой, которая отличает Россию от Запада. Чертой, которая определяет способность русской нации (в политическом смысле этого слова) сплачиваться в самые трудные времена. Условно, когда враг под Москвой. Чертой, которая так удивляет сегодня весь рациональный мир: «Чем сильнее мы давим на Россию, чем им сложнее, тем выше рейтинг доверия населения к политическому руководству страны».

Вступив на «крамольную» (с рациональной точки зрения) позицию преобладания в общественном устройстве социальных факторов над товарно-рыночными отношениями, автор неизбежно приходит к формуле, что именно неформальные связи (не внешнеторговое сальдо и не правоохранительная система) являются источником легитимации и институциональной устойчивости управленческой системы. А значит, ее конкурентоспособности в борьбе с другими системами.

Арифметически ничего парадоксального в этой формуле нет. Некодифицированных норм и правил поведения в обществе намного больше, чем законодательно оформленных актов. А вот следующая мысль автора о том, что конкуренция внутри социальной группы не увеличивает ее ресурсы, а размывает их, не просто «крамольна», она бьет по основам рыночной модели организации общества. Бьет по современным представлениям о государстве, организующим субъектом которого якобы является экономический агент.

Если за социальную группу принять политическую нацию (а она таковой является), то получается, что для успешной конкуренции с другими нациями (государствами) внутри она должна быть устроена не на конкурентной основе, а на основе еще одного эфемерного понятия. Такого, как «справедливость» – оправданность раздела совокупного общественного продукта.

Нельзя отказать рынку (прибавочная стоимость) в праве на определение метрики прогресса (успеха), не предложив ничего взамен. Так в «Спрятанной России» вместе с фактическим капиталом появляются еще два вида, или способа, накопления потенциалов общественного роста: социальный и культурный капитал. Первый аккумулирует человеческие связи и способы передачи знаний, второй оценивается через способность общества производить новые смыслы.

Тут встает, пожалуй, самый главный вопрос исследования Олега Коновалова. Если есть социальный и культурный капитал и они обособлены от фактического (рыночного) капитала, то должна быть какая-то иная (не денежная) валюта для их функционирования, измерения (оценки) и способов накопления и обмена.