Мертвые не лгут

МОСКОВСКИЙ ПРОФЕССОР ДОКАЗАЛ, ЧТО ТЕЛЕПАТИЯ СУЩЕСТВУЕТ!

СУПРУГИ МОГУТ ПЕРЕДАВАТЬ МЫСЛИ НА РАССТОЯНИИ!

«Я МОГУ УПРАВЛЯТЬ СВОЕЙ ЖЕНОЙ СИЛОЙ МЫСЛИ», – УВЕРЯЕТ ПРОФЕССОР ОСТУЖЕВ.

Тем временем, как мы помним, между самыми первыми опытами Петра Николаевича и его, без преувеличения, всемирной славой пролегло более двух лет. Все это время профессор продолжал и совершенствовал свои опыты. Многие из них он изначально ставил на себе и жене своей Лине, которая терпеливо сносила эксперименты ради науки и своего Петеньки. И только затем, нащупав закономерности, Остужев переносил опыты на большее количество испытуемых. В результате была открыта прямая зависимость между взаимопониманием супругов и количеством лет, прожитых вместе. Также была доказана удивительная закономерность: те, кто состоял в официальном или церковном браке, понимали друг друга лучше, нежели пары, которые долгое время сожительствовали без оформления отношений. Вдобавок профессор установил, что женщины читают мысли мужчин лучше, нежели, наоборот, мужчины – женщин. И наконец, ему удалось открыть поразительную способность: когда супруги находились в активной фазе ссоры (как назвал это Остужев), что сопровождалось повышением артериального давления и учащением пульса, они парадоксальным образом яснее знали, о чем думает их половинка.

Телевидение и прочие СМИ, принявшиеся следить за профессором и занесшие его в анналы персон, от которых можно ждать чего-то остренького, разразились по этому поводу новой порцией сенсационных сообщений:

ЧТОБЫ ПОНЯТЬ ЖЕНЩИНУ, НАДО СХОДИТЬ С НЕЙ В ЗАГС.

ЖЕНЩИНА МОЖЕТ ЧИТАТЬ ТВОИ МЫСЛИ (А ТЫ ЕЕ – НЕТ!).

ЧЕМ ЧАЩЕ РУГАЕТЕСЬ, ТЕМ ЛУЧШЕ ПОНИМАЕТЕ ДРУГ ДРУГА, УТВЕРЖДАЕТ ПРОФЕССОР ОСТУЖЕВ.

Именно последнее открытие, подтвержденное в результате серии неоспоримых экспериментов, а именно: «телепатические способности супругов усиливаются, когда они в ссоре» – стало поводом для присуждения профессору Шнобелевской премии и его поездки в Бостон. После этого известность Петра Николаевича достигла таких масштабов, что его начали узнавать даже водители маршруток и продавщицы молочных продуктов в поселковом магазине.

Остужева Лина Яковлевна

Когда-то на излете советского времени, на первом курсе вуза, Линочка (тогда еще Гнеушева) впервые увидела Петюню и поняла: вот он, самый лучший, самый подходящий кандидат в будущие мужья. С ним и только с ним она достигнет вожделенного успеха. Она приведет его к почету, благополучию и славе, к магической формуле социалистического процветания: кандидатская диссертация в тридцать, докторская – в тридцать пять, академические регалии – в сорок пять. А вместе с научными достижениями должна прийти заветная триада советского триумфа: квартира-машина-дача, плюс любовь учеников и поездки за границу на симпозиумы-выставки-конгрессы. И это несмотря на то, что даже в свои семнадцать Петюня Остужев справился бы с ролью чудака-профессора в студенческом спектакле или ленте «Мосфильма», потому что именно таким чудиком и был: нечесаный, небритый, странно одетый. Руки, испачканные мелом, он вытирал о собственный пиджак и часто употреблял в речи выражение-паразит «собственно говоря». Зато задачки в домашках и на коллоквиумах щелкал в два счета, с оскорбительной (для его однокурсников) быстротой. Вдобавок обладал огромным объемом совершенно посторонних по отношению к учебной программе знаний. Чего ни касался разговор – а в те времена начальной перестройки студенты обсуждали многое и бурно, – обо всем этот довольно нелепый внешне студент имел глубокое представление и свое незаурядное суждение. Зайдет речь о только что разрешенном Гумилеве – он в красках расскажет биографию поэта, а потом как начнет читать на память – и будет декламировать вдохновенно, с пониманием поэзии и проникновенно, пока не остановят. Стоит заговорить (на прогулке по Москве, к примеру) об архитектуре, Остужев в два счета разложит, где модерн, где псевдоготика, где конструктивизм, и расскажет о виднейших представителях каждого стиля и где, что, кто построил. Начнется разговор о сталинских репрессиях – актуальнейшая тема на излете восьмидесятых, – Петя и здесь обнаружит глубокие познания с цитированием западных, не дозволенных у нас историков и политиков, с цифрами в руках, с личными делами казненных и палачей. А уж если речь зайдет о действительно любимых вещах – социологии, психологии, религиоведении, – юный Остужев может вести разговор буквально часами, при этом в наукообразные дебри не углубляется, оказывается интересен и свеж даже для неподготовленной аудитории.

Мамаша Лины преподавала в ту пору научный коммунизм и даже дослужилась в конце восьмидесятых до звания кандидата наук и доцентской должности – и значит, была дамой весьма хваткой. Она и девочку свою дрессировала в том же коммунистическом духе (который через десятилетие назовут феминистским): не менжуйся, мол, и сопли не жуй. Понравился тебе кто-то из парней – действуй сама, и немедля, пока ретивая подружка не увела.

Как следствие, когда на первом же курсе, в сентябре, собрались вновь поступившие студенты организовать сабантуйчик в общаге, а Петюня Остужев принялся отнекиваться – Лина самолично подошла к нему не просто вплотную, а так, чтобы он чувствовал ее дыхание и тепло молодого тела. Вдобавок мимолетно коснулась грудью его плеча и строго молвила: «Что это еще за новости?! Почему ты не хочешь идти? Я буду ждать!» Задохнувшийся и на мгновение поглупевший от выброса гормонов молодой человек покорно сдал на вечеринку положенные три рубля.

Потом, на мероприятии, она напоила его сладким ликером – и Петюня стал вслух, под хохот собравшихся, восхищаться своим состоянием: «Господи, все вокруг кажутся такими милыми!» Затем Лина танцевала с ним медленный танец, и он остолбеневал и терял разум и дар речи от ее талии под своими руками и грудей, упиравшихся ему в грудь. После она повела его провожать себя домой и разрешила (и научила) поцеловать перед тем, как распрощаться у подъезда.

Вследствие вечеринки они стали парой. С точки зрения девочек в группе, Лина была средненькой, ничего собой не представляющей, ни кожи ни рожи – зато очень себе на уме. На взгляд парней, она была совсем не красавица, однако многие замечали в ней особенную чертовщинку, а кое-кто из числа особо продвинутых и грамотных говорил, что она секси. И только для Пети Остужева она очень скоро стала особенной, прекрасной, незабываемой. Для него она стала всем.

Разумеется, далеко не только голый расчет – если я буду с ним рядом, мы вместе добьемся успеха – двигал Линочкой, когда она обрабатывала и женила на себе юного Петра. Пусть он был нескладный, чудаковатый и старомодный – но зато с ним никогда не было скучно, и она, можно сказать, его почти полюбила.

Свадебку сыграли уже на втором курсе – веселую, студенческую, переместившуюся из близлежащего кафе в общагу и закончившуюся там восторгами любви не только для новобрачных, но и как минимум еще для семи пар гостей. Случилось это в восемьдесят восьмом, когда страна стала неудержимо и необратимо меняться.

Время перемен в СССР оказалось подходящей порой для того, чтобы начать новую жизнь. Парочка и начала. Линочка категорически отказалась жить с матерями – как с той стороны, так и с другой.

Мамаша Остужева старшим ребенком никогда не занималась – иначе бы он не приходил в институт в разных носках и никогда не глаженных брюках. Она была вся увлечена другими материями: во-первых, Петиной сестрой от второго брака, девочкой шести лет, а главное, налаживанием собственных матримониальных отношений (второй муж, равно как и первый, отец Петра, от нее сбежал). Но при этом свекровь на дух не переносила и не принимала вдруг появившуюся невестку. Шипела не только по углам, но и чуть ли не в лицо: «Окрутила парня! Женила! Виданное ли дело! В восемнадцать лет!»

Теща своего новоявленного зятя тоже не жаловала: не только гвоздя вбить не умеет, но и лампочку вкрутить, и даже карьерой своей ничуть не озабочен, знай лишь формулы в тетрадках рисует!