Портартурцы

По совету адмирала Макарова были приготовлены на левом фланге две батареи для крепостных дальнобойных орудий с обстрелом Цзиньчжоуского залива, но шестидюймовую пушку Кане установить до тринадцатого мая не успели.

Глава двенадцатая

1

Старый китайский город Цзиньчжоу, расположенный недалеко от берега моря, на ровном месте, представлял прекрасную цель для неприятельских батарей, но все же его стены являлись надежным убежищем как от ружейных пуль, так и от снарядов полевых батарей.

Капитан Еремеев хорошо знал все положительные и отрицательные свойства своего участка. Большой роли городок как форт или редут сыграть не мог. Жизнь в нем замерла. Китайцы покинули свои дома при первых неудачах русских.

После стычки третьего мая японцы, выдвинув к отрогам Самсона густые цепи, долго не проявляли активных действий. В штабе генерала Фока поговаривали об усиленной рекогносцировке в направлении — деревни Пализон и далее на южные отроги горы, Самсон.

У капитана Еремеева был свой соглядатай китаец Ли Ян-цзы. Комендант всегда был доволен им. Его сведения подтверждались вылазками, наблюдениями охотников и последующими действиями неприятеля.

Ли Ян-цзы хорошо помнил нашествия японцев и их хозяйничанье. Жить и работать было тяжело. И только с приходом русских началось оживление в крае. Русские солдаты и офицеры оказались веселыми и добродушными людьми. Они не скабрезничали, как японцы. Ли Ян-цзы познакомился с капитаном Еремеевым благодаря поставкам провианта и фуража. Капитан понравился китайцу за то, что тот почтительно относился к могилам предков и любовно расспрашивал о прошлом Ляодунского полуострова, о величии китайской империи, о произведениях китайского искусства. Он часто цитировал слова известных Ли Ян-цзы китайских поэтов. Капитан Еремеев изучал быт восточных народов и слыл среди товарищей знатоком Китая.

Восьмого мая Ли Ян-цзы вернулся с охотниками взволнованный:

— Худо, капитан. Японских солдат много-много. Пушек больших много-много. Русский — один старая пушка, а японский — четыре новая пушка. Там кругом поставил. Около Тындыл поставил, около Пализон поставил, здесь около Лиудягоу поставил. Их генерал кругом ходил, все посмотрел.

«Да, запоздали мы, — подумал Еремеев. — Вероятно, вокруг Киньчжоу уже сосредоточена вся их армия, Сейчас же пошлю донесение. Это важное сообщение: «Русский—одна старая пушка, японский — четыре новая пушка». Капитан горько усмехнулся и, звучно сплюнув, воскликнул:

— Стыдно!

Утром десятого мая небольшой неприятельский отряд пехоты появился перед северными стенами города. Стрелки открыли огонь и отогнали врага. Но капитан видел, что активность японцев возрастала. В тот же день они пытались занять старый китайский порт, расположенный недалеко от деревни Чудятунь. На другой день вечером японская пехота начала обстреливать город. Пришлось пустить в ход орудия и попросить помощи с укрепленной позиции.

Ночью подул сильный ветер. Наши охотники приносили тревожные сведения. Двенадцатого мая, задолго до рассвета, на город упали снаряды японских полевых орудий. Осадные пушки начали обстрел укрепленного Киньчжоу. Но снаряды, поставленные на удар, не все разрывались. По звуку выстрелов, а также по отметкам на дистанционных трубках можно было заключить: японские орудия стоят далеко и стреляют с предельной дистанции.

— Но где стоят батареи? — задал себе вопрос капитан Еремеев и послал за Ли Ян-цзы.

Несмотря на тщательные поиски, китайца не нашли. По-видимому, он оставил город с вечера.

— Значит, опасность не за горами. Если не сегодня, то завтра будет генеральная атака.

Ветер по-прежнему бушевал. Залив шумел прибойными мелкими волнами. По всей отмели в предрассветной мгле отсвечивали кипучие буруны, со стен городка видны были вспышки орудий, которые нет-нет да и осветят предгорья Самсона. На брустверах наших батарей вздымались клубы земли и газов. Через час осадные батареи замолкли, но в город по-прежнему сыпались снаряды мелкокалиберных пушек.

— Мы на дороге, Нас нужно изничтожить, — говорили защитники города. — Но неприятель вот уже пять часов бомбит, а наших всего только четверых ранило.

— А китайцев?

— Может, человек пять, а то и того меньше. Все уехали, как корова слизала. У них разведка лучше нашей работает.

За день ветер не утих, а к вечеру даже усилился.

В сумерках капитан Еремеев получил подкрепление. Теперь в его распоряжении были полторы роты, одна пешая команда, два орудия и два пулемета.

Японцы действовали на этом участке напористо. Пытались обойти город с запада. Получив отпор, повели наступление с севера. В полночь, окружив город, они подтащили к воротам фугас. Дозорные заметили врага, один из них подбежал к капитану Еремееву.

— Ваше благородие, у ворот японцы с фугасом.

— Что за болтовня, — рассмеялся капитан, — Они бы его уже давно взорвали.

— Ей-богу! — воскликнул стрелок. — А насчет взрыва не беспокойтесь, — они знают, что делают. Подкрепления ждут, чтобы оравой в город ввалиться.

— А ведь ты прав, Щеткин.

Капитан Еремеев выбрал пять охотников и, возглавляя их, пошел к воротам. Дело предстояло весьма ответственное.

«Кабы чего не напутали», — подумал капитан.

Японцы с фугасом лежали вдоль стены у ворот. Они уже были в мертвом пространстве, куда не достигали ружейные пули. Капитан Еремеев через щель амбразуры увидел их ноги. Слышна была какая-то возня. Очевидно, они передвигали фугас. По распоряжению капитана, солдаты набрали из очагов два ведра золы. Расставив стрелков, Еремеев оголил шашку и тихо скомандовал:

— Высыпать золу на стену! Приоткрыть ворота!

Пока японцы протирали глаза, капитан перерубил провод, и в тот же момент в японских минеров вонзились штыки. Наши со стены города открыли стрельбу. Японцы ответили пулеметным огнем. Фугас втащили в крепость и захлопнули ворота.

Ливень мешал наблюдению за японцами, расположившимися вокруг города.

— Эх, если бы полка два сейчас вот здесь. И за ночь можно бы разрушить все замыслы противника на его правом фланге. Все батареи, расставленные так небрежно, были бы наши… Разве мы плохо знаем местность? — рассуждал капитан Еремеев.

В городе начались пожары. Ряды его защитников таяли, но держались крепко. Стрелки ждали подкрепления и удара на врага вдоль берега моря помимо стен города. У всех на языке вертелись фразы:

— Подманят и расплющат.

— Фок — старая лиса. Он знает, что делать…

В четыре часа утра капитан Еремеев получил приказание от полковника Третьякова очистить город и отойти с боем к позиции.

Глава тринадцатая

1

Самой высшей точкой Наньшанских укреплений был редут № 13, расположенный на краю крутого южного ската. С него хорошо были видны основные подступы к Киньчжоу. На редуте находился командир пятого полка и начальник позиции полковник Третьяков.

При первых проблесках рассвета близ высоты семьдесят пятой обнаружили неприятельскую колонну. Наши артиллеристы ударили по ней шрапнелью. Этот первый утренний выстрел послужил как бы сигналом для японцев. Все осадные легкие и тяжелые орудия врага вдруг открыли стрельбу, сосредоточив огонь на одинокой горе Наныиань.

Дневальный второй батареи, услышав первые отдаленные залпы, вздрогнул и прошептал:

— Это они…

За горой гудело, земля вздрагивала. На наших позициях взрывались неприятельские снаряды. Размеренные групповые выстрелы продолжались минут десять. Затем звуки выстрелов и взрывов слились. Наши батареи энергично отвечали. Дневальный перестал вздрагивать, он оцепенел. Кругом поднимались ездовые и канониры и тревожно оглядывали небо на севере. Вдруг слева оглушительно и густо щелкнуло, точно вот тут — за двадцать-тридцать шагов — ударил гром. Лошади присели, стали рваться, потрясая коновязь. Дневальный подбежал к Подковину, который поднимался усталый и расслабленный.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.