Марго и демиург

Минина Маргарита

Марго и демиург

НЕСКОЛЬКО ВСТУПИТЕЛЬНЫХ СЛОВ ОТ АВТОРА

Начинаю публикацию первой части психо-эротического романа "Марго и демиург". Чтобы не слишком утомлять читателя, буду последовательно выставлять небольшие эпизоды, давая им названия, которых в самой книге нет.

ЧАСТЬ 1. МОЙ ГУМБЕРТ

ВМЕСТО ПРОЛОГА

- Скажите, Марго...

- А откуда вы знаете мое имя? И кто вы, вообще, такой?

- Можете звать меня просто Голос, если хотите.

- Я не привыкла разговаривать с незнакомцами. Тем паче, с Голосами. Я пока еще не совсем "ку-ку". И что за фамильярность? Для вас я не Марго, а Маргарита Александровна.

- Зачем же так официально? Я вас, между прочим, неплохо знаю. И уже давно. Желаете убедиться?

- Что ж, валяйте. Даже забавно.

- Вот, к примеру, 11 лет назад (вы тогда учились в 10 классе) в вашей школе появились два новых учителя. И оба с очень необычными именами, так ведь? И оба оказали на вас, гм-м... немалое влияние.

- Верно. Но откуда вам это известно?

- Мне это знать, скажем, так, по должности положено. Кстати, с кем вы сейчас беседуете, как по-вашему.

- Да не все ли равно? Может, сама с собой по вечной моей привычке. А может и со следователем.

- Со следователем? Вы что, совершили какое-то преступление?

- Кто ж его знает? Может, и совершила. Исключить не могу. Мало ли у каждого скелетов в шкафу?

- Это вы шутите, надо полагать.

- Шучу? Разве что отчасти. Родись я во времена инквизиции, уже давно бы сгорела на костре. А, положим, в Саудовской Аравии меня бы казнили за распутство.

- Кстати, Марго, а вы верите в ангелов-хранителей?

- Странный какой-то у нас разговор. Нет, не верю. Но если допустить такую возможность, то придется признать, что мой ангел-хранитель больно уж... ленивый. Когда он нужен, его никогда рядом нет. И тогда, в девятом классе, тоже не было.

- Может, хотите об этом поговорить?

- Нет, не хочу. Между мной и тогдашней Марго нет ничего общего. Кроме имени. Я теперь совершенно другой человек.

- Ну да, гусеница превратилась в бабочку.

- Разве что от слова "баба". На самом-то деле все было как раз наоборот - та Марго и была настоящей бабочкой, которая за эти 11 лет превратилась в гусеницу. Если бы ей тогда удалось заглянуть в будущее, то она пришла бы в неописуемый ужас при виде меня - тетки без семьи, без детей и без всяких перспектив.

- Не стоит преувеличивать. Да, она была прехорошенькой. Но вы и сейчас не хуже. Можно сказать, красавица.

- Спасибо за комплимент. Но вас, похоже, больше интересует та - прежняя - Марго. Верно?

- Пока да. Хотелось бы услышать вашу версию тех давних событий.

- Честно говоря, я мало что помню. Та милая, но глупенькая девчонка сейчас для меня не более реальна, чем воспоминания о когда-то виденном кино.

- Но вы все-таки попробуйте о ней рассказать. А лучше всего, если изложите эту историю, как говорится, в письменном виде.

- С какой стати? К тому же это заняло бы слишком много времени.

- Так мы никуда не спешим.

- Похоже, вы предлагаете мне написать повестушку в жанре "женской прозы"?

- Может быть, и так. Вы же еще и журналистка. С бойким, как говорят, пером. Но в этом случае неизбежно появятся ненужные красивости и длинноты. Будет лучше (и короче), если вы отнесетесь к вашему тексту, как к докладной записке, отосланной в неведомую, но "высокую" инстанцию.

- Допустим, хотя это и бред, я напишу эту вашу докладную записку. От имени той юной Марго. И куда же ее подавать? По какому адресу?

- Это совершенно не важно. У нас тут "умная" почта, так что пишите хоть на деревню дедушке, письмо всенепременно до адресата дойдет.

- Так не бывает!

- Бывает...

***

ДЕВЧАЧЬИ ОПАСЕНИЯ

Настоящее счастье начиналось, когда шел град. Он случался редко и длился недолго, как и подобает счастью. Тогда вся малышня нашего двора, кто в чем был, пулей вылетала из квартир и с гиканьем, перепрыгивая ступеньки, мчалась на улицу. Скорей! Только бы успеть пока град не кончился! Градины как горох сыпались нам на головы и стучали по темечку, по лбу, по носу, словно серебряные молоточки. Иногда даже довольно больно. Но нам-то что?! Мы как безумные кричали, кружились, скакали и тянули свои ручонки вверх, к небу, навстречу этим градинам. И наши сердца были полны каким-то неописуемым и неистовым восторгом. Еще, еще, заклинали мы. Но град кончался, как и все хорошее. Почему-то всегда после него появлялось солнце, и еще не растаявшие градины, ковром покрывая землю, сверкали как сокровища в сказке про Али-Бабу. И только спустя несколько минут превращались в жидкую грязь. Тогда праздник кончался.

***

Еще в шестом классе, когда в мальчишках "взыграл гормон" и они стали напропалую лапать всех девчонок, мы с моей лучшей подругой Элькой были несколько озадачены. Даже встревожены. Ведь когда мальчишки нас лапали, мы ничегошеньки не чувствовали. Более продвинутые одноклассницы уверяли нас, что мы должны испытывать какие-то очень приятные ощущения. Элька даже всполошилась:

- Слушай Марго, может мы какие-то неправильные? Какие-то совсем бесчувственные? Ну, как там... нет, слово забыла. На "ф" начинается... Как ледышки. Что же будет? Ты только представь. Вот, допустим, мы выйдем замуж (что, конечно, вряд ли). Но все-таки теоретически такое возможно, так ведь? И вот представь - мужья начнут нас трахать.

- Фи, Элька! - запротестовала я.

- Ничего не "фи"! Надо смотреть правде в глаза. Так вот, они начнут нас трахать, а мы ничего, ну, совсем ничего не чувствуем. И как тогда быть? Во-первых, говорят, от траханья нормальные женщины получают самое большое в жизни удовольствие. А мы ничего не получим, так? А, во-вторых, если мы ничего не чувствуем, то нам придется изображать... ну, этот,.. слово забыла. На "о" начинается.

- Экстаз, что ли? - подсказала я.

- Ну да, похоже, только не экстаз. Я же говорю, на "о" начинается. Так что, нам всю жизнь придется что-то изображать, а то мужья будут недовольны и нас бросят. А ведь у нас же дети будут. И станем мы матерями-одиночками.

- А как это на "о" изображают?

- Я точно не знаю - честно призналась Элька, - но говорят, что надо ахать, охать и стонать. Ну, как если ты, представь, очень голодная, а тут тебе дают вкусное-превкусное пирожное. Ты же, поедая его, стонешь от удовольствия?

- Ну да, бывает, что и стоню. То есть, стону. Если очень уж голодная.

- Ну, вот видишь. Так это же очень трудно, если на самом деле никакого пирожного нет, а ты голодная, а удовольствие изображать все равно надо.

- Да ладно тебе, Элька, панику поднимать. Ведь еще сколько лет пройдет, прежде чем мы невинность потеряем.

- А, правда, Марго, сколько нам еще в девках ходить, ты как думаешь?

- Думаю, лет 5 или 6, не меньше.

- Значит, нам тогда будет 17, а то и все 18? Ох, долго еще, - разочарованно протянула Элька, но потом задорно тряхнула головой, и ее светло-каштановые волосы рассыпались по плечам: - Зато, может, к тому времени у нас все наладится, и мы тоже чувствовать начнем. Как другие. А вдруг?

Мы повздыхали и грустно похихикали над своей неизбежной тяжкой участью. Дескать, чему быть - того не миновать. Но это когда еще будет... Пять лет, которые мы себе определили, это же целая вечность!

Сейчас мне самой трудно поверить, что это вовсе не придуманный, а реальный разговор двух шестиклассниц из английской спецшколы в Москве. Я невольно улыбаюсь - все-таки какими же дурочками мы тогда были!