Страница 2 из 3
– Твоя печень нужна для дочки морского дракона. Она заболела, и её никак не могут вылечить. Вот меня и послали за тобой. Когда я тебя привезу, у тебя возьмут печень, драконова дочка её съест и будет здорова.
Обезьяна так и задрожала от страха.
Она чуть не соскочила со спины медузы, но кругом было море. Что ей было делать? Попросить, чтобы медуза отвезла её обратно? Но ведь медуза её не послушается.
Обезьяна подумала немного и сказала самым спокойным голосом:
– Конечно, я с удовольствием отдам свою печень. У меня их много. Неужели же я пожалею одну или две печёнки, да ещё для кого? Для дочки морского дракона! Не такая я обезьяна, чтобы жалеть. Но отчего же ты не сказала мне этого сразу? Ведь я, как нарочно, оставила все свои печени дома.
– Как – оставила?
– Да так и оставила! Утром я их выстирала и повесила на дерево сушить. Печени надо раз в неделю стирать, а то они делаются грязные.
«Вот беда! – подумала медуза. – Хорошо ещё, что я вовремя её спросила».
– Эй, ты! – сказала она обезьяне. – Чего же я тебя даром везу? На что ты мне без печени?
– Верно, – ответила обезьяна. – Давай вернёмся на остров за печенью.
– А ты правду говоришь? Они и в самом деле висят там на дереве?
– Вот увидишь! У меня там есть одна очень хорошая, жирная печень.
– Так ты её и возьми, самую жирную. Хорошо?
– Непременно. Только поскорей довези меня до берега!
Медуза повернулась и поплыла обратно к острову.
Как только она очутилась у берега, обезьяна спрыгнула с её спины на землю, в два скачка добралась до дерева и ухватилась за нижнюю ветку руками и ногами.
– Что же ты так долго? – позвала её медуза. – Скорей! Мы и так потеряли много времени.
А обезьяна взобралась на самую верхушку дерева и показала медузе язык.
– Невежа! – рассердилась медуза. – Слезай скорей!
– И не подумаю! Спасибо за прогулку. Больше я на тебе не поеду.
– А печень? Как же я без неё останусь? – заплакала медуза.
– Как ты без неё останешься, мне всё равно. А вот я без неё не хочу оставаться. Ты думаешь, мои печени и в самом деле висят на дереве? Нет, у меня всего одна печень, и та у меня внутри, где ей и полагается быть.
– Так ты, значит, меня обманула? – рассердилась медуза. – Ведь это же бессовестно! Я на тебя пожалуюсь морскому дракону.
– Не боюсь я твоего морского дракона. А если тебе уж так хочется получить мою печень, полезай ко мне на дерево сама. У тебя ведь четыре ноги.
Но лазить по деревьям медуза не умела.
– Послушай, – сказала она тогда, – а как же дворец морского дракона? Ты ведь собиралась на него посмотреть. А каштаны на соснах?
– Не нужны мне твои каштаны на соснах. Я люблю только каштаны с каштанов, – ответила обезьяна.
Так и пришлось глупой медузе возвращаться ни с чем. Она опять поплыла по волнам далеко-далеко на север, домой. И опять дорога показалась ей короткой: она всё время думала. Думала теперь она о том, отчего это обезьяна больше не хочет поглядеть на подводное царство.
А дома её уже три дня ожидал дракон и все его подданные.
– Где же обезьяна? – закричали рыбы, как только увидели медузу.
– На дереве, – печально ответила медуза. – Сначала я её обманула, а потом она меня. Я ей рассказала, что у нас на соснах растут каштаны. Обезьяне это понравилось. Она уселась ко мне на спину, и я её повезла. Но потом по дороге обезьяна вспомнила, что оставила свою печень дома, и нам пришлось вернуться на остров. А на самом деле обезьяна меня обманула: печень была у неё с собой. Ей просто не хотелось ехать к нам в подводное царство. Она думает, что каштаны на соснах несладкие.
Морской дракон послушал-послушал медузу, потом ударил хвостом по дну и закричал:
– Бейте её изо всей силы! Так бейте, чтобы все кости из неё выколотить! Такая дура и без костей проживёт.
Били медузу, били, били её, били – и вправду все кости из неё выбили.
С тех пор медуза и осталась без костей. И колышется она на волнах, как мягкий зыбкий комок.
На что дураку кости?
Шишка справа и шишка слева
Давным-давно жил в деревне Асано старик. Звали его Гоэмон. Это был необыкновенный старик: на правой щеке у него торчала шишка. Большая круглая шишка, похожая на хорошее яблоко.
Когда Гоэмон смотрел налево, он всё видел. А когда смотрел направо, то видел только свою шишку. Это ему очень не нравилось. А вдобавок от тяжёлой шишки голова у него свешивалась набок. Это тоже было неудобно.
Старик только и думал, как бы ему избавиться от шишки.
Вот раз пошёл он в лес на гору нарубить себе дров. Вдруг началась гроза. Ударила молния, загремел гром, полил дождь.
«Куда бы мне спрятаться?» – подумал старик и стал смотреть по сторонам.
Неподалёку он увидел большое дуплистое дерево. Обрадовался старик, побежал к дереву и забрался в дупло.
А уже стемнело. В горах не стучали больше топоры дровосеков. Было совсем тихо. Только ветер с воем проносился мимо дерева. Гоэмону стало страшно. Со страху он съёжился на самом дне дупла, крепко зажмурился и стал бормотать про себя: «Кувабара, кувабара»[1].
В полночь, когда ветер утих и капли дождя стали падать всё реже и реже, с горы раздался какой-то шум – громкий топот и голоса.
Сидеть в дупле старику было так скучно, что он очень обрадовался голосам. Открыл глаза, поднялся во весь рост и осторожно высунул голову из дупла.
Что же он увидел?
С горы к дереву шли не люди, а горные чудища. Красные, синие, зелёные. У кого было три глаза, у кого два носа, у кого рог на лбу, у кого рот до ушей. А только такой шишки, как у Гоэмона, не было ни у одного чудища. Гоэмон ещё больше испугался. Он присел в дупле и так съёжился, что стал чуть ли не меньше своей собственной шишки.
Тем временем чудища с воем и рёвом подошли к самому дереву и стали рассаживаться на траве. Главное чудище село посредине, а по бокам полукругом уселись чудища поменьше. Потом все они достали из карманов фарфоровые чашечки, рисовую водку и стали угощать друг друга, совсем как люди. Сначала пили молча, потом хором запели песню, а потом вдруг одно маленькое чудище вскочило, выбежало на середину круга и пустилось плясать.
За ним пошли в пляс и остальные. Одни плясали получше, другие похуже. Когда пляска кончилась, главное чудище одобрительно кивнуло головой и сказало:
– Хорошо, очень хорошо! У нас сегодня весело. Но только вы все пляшете одинаково. Вот если бы хоть кто-нибудь сплясал по-другому, по-новому!
Старик всё это слышал. Он сначала сидел в дупле и боялся открыть глаза. Но потом понемногу его стало разбирать любопытство. Он осторожно приподнялся и чуть-чуть высунул голову наружу, так что только его левый глаз был над дуплом, а правый глаз, нос и шишка оставались в дупле. А когда Гоэмон увидел, как весело чудища пляшут, он совсем забыл про страх. Ноги у него так и заёрзали. Но в дупле было тесно – там не то что плясать, а и пошевелиться нельзя было.
И вдруг Гоэмон услышал, как главное чудище проговорило: «Вот если бы хоть кто-нибудь сплясал по-другому, по-новому!» Тут старику до смерти захотелось выскочить из дупла и поплясать на свободе. Нет, страшно! А вдруг съедят?
1
Чур меня!