Властелины неба

К удивлению Блада, шлюпка добралась почти до самого центра. Так или иначе, идти им оставалось немного. Мотор заглох, и они оставили суденышко у входа в центральное здание, которое Джулиан обозвал Цитаделью. Они с Бладом шли плечо к плечу впереди, включив мощные фонари, разрывавшие зеленоватую затхлую тьму. Левассер и Пилгрим топали следом.

— Здесь все страшно обветшало, — Джулиан направил луч фонаря, выхватив обломок барельефа. Слой ракушечника, покрывавший его, был свидетельством запредельное древности.

— Любоваться будем потом, — усмехнулся Блад, тщательно ощупывая плиты под ногами, прежде чем сделать шаг. — Если бы мы еще знали, как переключить этот гребаный генератор!

— Я знаю… примерно, — Джулиан задумчиво повел лучом фонарика вдоль стены. — Но не могу сказать, сколько времени мне понадобится.

Коридор оборвался так внезапно, что если бы не осторожность Блада, они бы один за другим свалились с высоты полусотни метров.

— Вот же хоромина, мать ее, — тихо произнес Пилгрим, глядя на исполинскую пещеру, в центре которой сверкало нечто, похожее на сноп игл, торчащих острием кверху.

— Похоже, мы нашли то, что искали, — отозвался Джулиан.

— И неприятности на собственные задницы тоже нашли, — безмятежно отозвался Левассер, съезжая на упомянутой точке тела вниз по каменному желобу, идущему вдоль стены. Оглянувшись, Блад понял, что имел в виду арлезианец. К ним, размахивая руками, спешило несколько серых тварей. Они остановились поодаль, уставившись на наглецов продолговатыми черными глазами.

— Хоть до морковкина заговенья пяльтесь, — буркнул Пилгрим, съехав последним.

— Быстрее, давай к этой штуке, — Блад подтолкнул замешкавшегося Уэйда к генератору. — Работай, с остальным мы управимся.

Джулиан кивнул и принялся за дело. Пилгрим, Блад и Левассер стали с трех сторон от аппарата, держа под прицелом шесть входов-пещер. Генератор низко загудел.

— Есть контакт! — Джулиан с лихорадочной быстротой нажимал на кнопки с неведомыми знаками. — Будь я проклят, парни, это же шумерские письмена! Им много тысячелетий!

— Шевели лапами, — сдавленно произнес Пилгрим, и звуки выстрелов разорвали мерное гудение. — Мать вашу, что это за мерзость?

Сразу из трех пещер появились студенистые создания, похожие на гигантских смоляных амеб высотой в человеческий рост, и с пугающей скоростью поползли к генератору. Выпущенные пули не причинили им вреда, лишь по глянцевой черной поверхности пробежали голубоватые сполохи.

— Огоньку не желаете? — Левассер снял с плеча огнемет и стал на колено. Длинная струя пламени ударила в ближнюю “амебу”, послышался ужасающий треск, и завоняло аммиаком. Тварь превратилась в уродливый комок обугленной плоти. Левассер бросился к следующему врагу, но за то время, что он расправлялся с ним, третья “амеба” подползла к Пилгриму. Тот всадил в нее всю пистолетную обойму и стащил с плеча автомат, заряженный разрывными пулями. Тварь запульсировала, от ее вершины оторвался сгусток тьмы и влетел в плечо Пилгриму. От истошного вопля задрожали стены. Блад бросился на помощь и ударом длинного матросского ножа стесал здоровенный кусок мышцы вместе с чернотой. Левассер прыгнул вперед, выпуская струю пламени по мерзкой твари.

— Готово! — заорал Джулиан. — И хрен они его теперь остановят!

Генератор подрагивал и гудел все громче. Оставшиеся “амебы” развернулись и поползли к своим пещерам. Блад быстро перетянул ремнем выше среза и сунул Пилгриму в зубы таблетку обезболивающего.

— Надо убираться отсюда, — Джулиан озирался в поисках выхода. Но другого пути, кроме тех пещер, откуда появлялись “амебы” и серые, не было.

Пещера задрожала, и огромный сталактит, сорвавшись с потолка, рухнул рядом с генератором. Вокруг машины Судного Дня вспыхнуло голубое защитное поле.

— Пьер! — Левассер упал на колени, схватившись за голову. — Пьер, что это? Почему так больно?

Он взвыл, из глаз, носа и ушей заструилась кровь. Блад выпустил Пилгрима и бросился к нему. Уэйд присел рядом и закинул руку Левассера себе на шею, Блад подхватил его с другой стороны. Пилгрим тащился, скрипя зубами от боли. Они вошли в одну из боковых пещер. Пилгрим побрел впереди с огнеметом. Дважды им преграждали путь “амебы”, один раз встретилась маленькая группка “серых”. Все нашли смерть в объятиях пламени.

Земля тряслась все сильнее. И в этой дрожи была своя закономерность.

— Там свет! — выкрикнул Пилгрим, указывая на одну из боковых пещер.

Путь оказался верным. Они буквально вывалились из перехода, на короткое время ослепнув от яркого солнечного света.

— Солнце! — потрясенно выдохнул Джулиан. Левассер, висевший на нем и Бладе, глухо застонал.

Они отбежали от зева пещеры и двинулись по улице между уродливых зданий. Отойдя примерно на полмили, Блад обернулся и взглянул на Цитадель.

— Он работает! — Джулиан сел на обломок камня и засмеялся. — Работает!

Левассер уткнулся в грудь Бладу и судорожно вцепился в него руками. А тотне мог оторвать взгляда от мощного столба света, устремившегося в чистое небо. Земля под ногами содрогалась, пульсируя, точно громадное сердце.

— Убираемся отсюда! — произнес он, подхватывая Левассера и помогая встать Пилгриму.

У выхода из города их ждало душераздирающее зрелище. Гигантский корабль-пирамида завис над топью, расстреливая “Антарес” из своих странных орудий. Но что-то было не так. Из всех выстрелов в цель попали всего два. Да и те не были опасны. “Антарес” отлетел к городской стене, отстреливаясь. А потом навстречу кораблю пришельцев ударил сине-белый луч. И в нем растворился без следа остаток древней цивилизации иного мира. Боги ушли в свою преисподнюю.

Мир преображался. Одна за другой волны изменений накрывали его и, еще не преодолев болот, экипаж “Антареса” стал свидетелем того, как топи превращаются в жирную плодородную землю. У края болот, там, где начиналась пустошь, их накрыл летний ливень. Чистая вода хлынула с небес, и смотреть на это диво сбежалась вся команда “Антареса”. Матросы подставляли лица и тела прохладным струям и радовались как дети.

Левассер очнулся лишь на третьи сутки полета. Все это время Блад не отходил от его постели ни на минуту. И когда арлезианец открыл глаза, то первое, что он увидел, было лицо его друга.

— Пьер, — слабая улыбка тронула бледные губы. — Это ты, Пьер?

— Кто же еще, — у Блада вырвался вздох облегчения. — Как ты себя чувствуешь?

— Сам не знаю, — Левассер нашарил его руку и сжал, — непонятно как-то.

Блад сглотнул, давя комок в горле.

— Все будет хорошо, Лив.

— Я знаю, — Левассер попытался сесть, но повалился на Блада. — Пьер…

— Ложись. Ты три дня провалялся бревно бревном. Я уж беспокоиться начал.

— Прости меня, Пьер.

— За что?

Левассер улыбнулся шире, глядя ему в глаза.

— За то, что люблю.