Зомби по имени Джон

– Отзови Призрака, иначе я пристрелю его! – его голос меняется, становясь почти кричащим, и кровь течет из носа, капая в снег и на белую куртку. – Отзови его, ну!

А Джон как будто не может пошевелиться и слышит одну только визжащую Иву, и от этого звука хочется расчесать себе уши в кровь. А потом кто-то – не он – сухо и неестественно зовет:

– Призрак! Ко мне! – и визг обрывается.

– Вот и хорошо, – снова с удовольствием говорит Рамси, бросив мельком взгляд в сторону собак. – Потому что, кроме меня, никто тебе не поможет, Джон Сноу, – говорит Рамси, и его глаза холодные и прозрачные, как лед. – А теперь пошли.

Нет.

Нет, это не сработает.

Давос – хоть и военный, но даже ему понадобится секунда, чтобы понять. А когда мы говорим о Рамси, нужно действовать быстрее, чем за секунду. Разве что… на мгновение Джон задумывается, не выйдет ли приказать Давосу выстрелить, рассчитывая на рефлексы – и сразу перебирает варианты дальше. Тот, где он взаправду кричит: “Пристрели его!”. Тот, где он живо бросается на Рамси – давая тому легко развернуть его самого под пули. Тот, где он командует Призраку атаковать Рамси, а Ива все равно мешает ему. Те, где все это упирается даже не в Призрака, не в Иву и не в слова, которые подберет Джон, все упирается в одно чужое слово, один короткий вопрос, одну секунду, которые понадобятся Давосу – и любому человеку в мире, если тот вдруг ни с того ни с сего соберется выстрелить в другого человека. Любому, кроме, разве что, Рамси Болтона.

Время уходит стремительно, еще один миг – и даже Давос потеряет терпение. Или Рамси, что куда как хуже. Так что Джон должен ответить – и ответить сейчас.

“Последствия, которые будут…”

И Джон делает то единственное, что может. То, что он хорошо умеет.

Он набирает ледяную воду носом и ртом – пропускает ее в легкие, в кровь, в каждую полость своего тела, – и перестает дышать.

И вода ранит его тело – но все же отступает.

Как и положено воде.

– Там внутри… – говорит Джон, и его слова совсем не такие четкие, как в его воображении, скорее похоже на то, что он набил рот изжеванной, кислой от застоявшейся слюны тянучкой, – внутри была бойня… Упыри… пришли с севера, от гипермаркета. Они убили Рикона, Вимана и еще двоих, которых я не знаю.

И Давос охает, встревоженно глянув на закрытые стеклянные двери и крепче перехватывая винтовку, а Вилла секунду смотрит на Джона непонимающе, как будто он очень зло пошутил, а потом срывается с места:

– Дедушка! – она вскрикивает, взбегая по ступеням, но Рамси легко перехватывает ее под живот, удерживая.

– Тихо, тихо, – ее слабых кулаков, бьющих по плечу, он даже не замечает, – ему уже не поможешь, крошка.

– Что же нам теперь делать… – растерянно начинает Давос, тоже не обращая внимания на слезы Виллы, – ведь где один упырь, там и другой, тем более если они пробились через баррикады. Значит, нужно либо направить вооруженных горожан на север, либо и вовсе эвакуировать город… Да помогут нам боги, – он снова какой-то старой привычкой тянется к месту между ключицами и отдергивает руку.

А Джон ощущает себя очень странно, но он буквально чувствует, как сильно предложение эвакуировать жителей – и начать еще большую панику, которая позволит уйти далеко, – нравится Рамси. Джон как будто знает, с каким искушением тот борется перед тем, как не согласиться. Но – Рамси Болтон заботится о своих ресурсах.

– Вам нужно найти Марлона, – наконец говорит он. – Он точно знает, что делать, и знает город.

– Но дедушка Марлон, наверное, еще в гипермаркете! – восклицает притихшая уже в его руках Вилла, задирая заплаканное, красное лицо и явно борясь с новыми слезами.

– Значит, придется идти через гостиницу, – кивает Давос. – Тогда я пойду и соберу людей. Может, Марлон закрылся внутри и еще жив, – он бросает сочувственный взгляд на Виллу. – Не волнуйся, девочка, я вас не оставлю.

– Еще как оставишь, – вдруг резко возражает Рамси. – Ты нужен нам и, мать твою, нужен своим армейским шавкам. Или как, по-твоему, бомбардировщики доберутся сюда, если им никто не даст координаты? А местные и сами хорошо могут себя защитить, я знаю Вимана, он слабаков у себя не стал бы держать.

– А еще мы можем пройти через вертолетную площадку, – Вилла старательно утирает слезы обветренной рукой.

– Подожди… что? – а Рамси смотрит на нее, как будто первый раз видит. – У вас тут есть вертолетная площадка?

– Да, на воде, можно выйти на нее с набережной, – кивает Вилла, с трудом беря себя в руки. – Де… – она насильно сглатывает, – дедушка хотел, чтобы в Гавани всегда был вертолет, на случай, если срочно придется ее оставить.

– И кто-то умеет им управлять? – не скрывая интереса, спрашивает Рамси, но Вилла отвечает ему послушно, как будто тратит все силы на самоконтроль, и на возражения их уже не остается:

– Я могу. Я окончила курсы… это было больше как хобби, конечно, но… – она не выдерживает и снова начинает плакать.

– Так, послушай меня, – но Рамси немного встряхивает ее и берет за подбородок, задирая голову и не давая закрыться. – Мы с Джоном сейчас пойдем, заберем наше оружие и отдадим кому-нибудь распоряжение найти Марлона. А ты отведешь Давоса на площадку и потом доставишь нас всех как можно дальше на юг отсюда. Ты меня поняла?

– Это ты послушай… – начинает Давос, но Рамси обрывает его:

– Этот парень, – он кивает на Давоса, – сможет привести вам помощь. Нас в воздушно-десантном корпусе и слушать не станут, а он сможет уговорить их послать сюда бомбардировщики, ясно? А этот, – указывает теперь на Джона, – нужен всем нам, потому что только он сможет воспроизвести и доработать вакцину, которую нужно как можно скорее вывезти из института Дара. И я охраняю его. Так что ты отвезешь нас троих, Призрака и Иву. Кивни, если поняла.

Шмыгнув носом и икнув, Вилла кивает. Давос молчит, уже второй раз укоренный в желании помочь. Джон молчит тоже, хотя и по другим причинам.

– Отлично, – а Рамси отпускает Виллу и подзывает Иву взмахом ладони. – Тогда пошли, Джон.

Ледяная вода уже опустилась и едва щекочет ступни. Джон хочет сказать: “Нет, я лучше останусь с ними”. Джон ничего не говорит и, безотчетно отпуская Призрака, шагает навстречу Рамси.

У ворот обнаруживается неожиданная толпа – некоторые люди хотят покинуть город, напуганные слухами, – но проклинающий всех и вся, особенно покойного – он еще не знает об этом – Сола Роули успевает не только удерживать их, но еще и заорать на спокойно заходящего в караульное помещение Рамси. Тот агрессивно огрызается, пока Джон ловит Роули за рукав и коротко рассказывает ему их версию событий. Он снова ничего не чувствует и, когда Роули растерянно смотрит на него, бормоча что-то про запропастившегося куда-то – пожалуйста, никаких вопросов – Сола и слишком большую ответственность на него одного, безучастно советует ему либо оставить свой пост, либо поискать уже яйца у себя в штанах.

Поход на набережную и вертолетную площадку оказывается коротким, только снег, даже городской и тонкий, почему-то необыкновенно сковывает шаги, колени и задетая голень остро ноют, и Джон еще сонно думает просто взять и выстрелить из своей возвращенной винтовки в спокойно идущего рядом Рамси. Но он понял, что не сделает этого, еще когда тот передал ему эту винтовку, серьезно глянув в глаза и никак не играясь и не дразнясь.

Джон должен выжить, а никакого вертолетного топлива не хватит до воздушно-десантного корпуса, и им придется идти еще долгие километры, такие же пустые и холодные, как раньше.

“Последствия, – сказал дядя Бенджен, – между ними выбрать непросто, да?”.

“Ты не любишь платить, ага, вороненок, – сказал оскаленный череп Игритт, – так что тогда, опять сбежишь?”.

“Сколько восхитительных вещей у тебя есть, – сказал Рикон, смотрящий вбок и немного назад, – и сколько из них ты отдашь за меня?”.

“Он самое драгоценное, что только у меня есть, – сказала Лианна, вцепившись опухшими пальцами в искаженное лицо брата, – не дай ему умереть”.