Страница 1 из 1
ПЕРЕВОД ВЫПОЛНЕН СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ГРУППЫ THE DARK ARTIFICES | THE DARK HOURS (vk.com/thedarkhours). КОПИРОВАНИЕ БЕЗ УКАЗАНИЯ ИСТОЧНИКА СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО!
Горящие Звёзды
Ночью они спали, свернувшись под одеялом Кирана, сделанного из плотного тканого материала, под которым всегда было тепло. Однажды ночью они остановились на вершине холма, в зелёных и северных землях. На ней стояла пирамида из камней, построенная примитивными тысячу лет назад. Марк прислонился к ней и осмотрел зелёные земли, сверкающие в темноте, и дальнее море. Он подумал, что море везде было одинаковым, такое же море билось о камни в месте, которое он считал домом…
С вершины Майнидд Маур можно было увидеть Ирландское море. Марк подумал, что где-то за этим морем была страна, в которой он вырос, и на дальнем западном побережье находился Лос-Анджелес, место, где жили его братья и сёстры.
Вершина горы была покрыта невысокой зелёной травой. От самого пика простирались каменистые склоны, усыпанные зеленью в самом низу, как лоскутное одеяло, пронизанное серыми линиями каменных стен. Лошадь Кирана, Виндспир, жевала траву у края горы, пока лошадь Марка ускакала на поиски развлечений, и Марк сомневался, что она найдёт их в этом тихом уголке Уэльса.
Серые и низкие облака скользили по небу, предрекая дождь. Марк посмотрел на Кирана, мастерящего для них убежище. Он повесил два плаща — плащи Дикой Охоты были сделаны из прочного волокнистого материала и не промокали под дождём — на вершину полуразрушенной каменной пирамиды.
Марк наблюдал за тем, как он расстелил ещё один плащ внутри пирамиды на траве. Его жесты были жестами фейри: бережливыми и грациозными. В серебристом свете перед дождём его кожа походила на серебро, очерчивающие его тонкие кости рук и лица. Когда он моргнул, его сине-чёрные ресницы рассеяли свет.
Его одежда износилась и потрепалась, как и одежда Марка. В его льняной рубашке были дыры, сквозь которые Марк видел проблески его кожи. Он почувствовал румянец на щеках. Он не знал, почему думал об этом, или почему он вообще думал о Киране подобным образом. Киран его друг, вот и всё. Странный и непредсказуемый друг. Ему часто напоминали, что статус Кирана как принца делал их жизнь в Охоте легче. Если бы он был один, ему никогда бы не позволили отделиться от основной группы и разбить лагерь на холме. Он должен был бы ходить на праздники с остальными Охотниками вместе с местными гоблинами, пикси и другими созданиями. Но потребность Кирана в личном пространстве уважали так же, как и любое другое в Охоте.
Киран был угрюмым. Его настроение менялось так же часто, как цвет его волос. Он был похож на воду, в которой жила его мать-никси — сладкая и заставляющая что-то почувствовать, но грубая и бурная для других. Не то чтобы Марк винил его в том, что ему не нравится Охота, хотя Киран не оставлял позади любимую семью, как это было с Марком.
— Иди сюда, — Киран протянул ему руку. — Или ты планируешь промокнуть под дождём?
— Мне бы не помешал душ, — Марк почувствовал, как первые капли упали ему на кожу.
— Ты достаточно чистый, — сказал Киран. Марк предположил, что это действительно было так. Они купались в озере Квеллин ранее. Марку нравилось смотреть, как плавает Киран. В нём можно было увидеть кровь водного фейри, когда он быстро и гладко плавал под водой, как выдра, или когда он вставал, чтобы стряхнуть серебряные капли с волос.
Небо открылось, и Марк бросился в пирамиду, под крышей из плащей. Внутри места было больше, чем Марк ожидал. Киран развёл небольшой костёр в дальнем конце небольшого прямоугольника. Дым уходил сквозь щель в камнях. Марк чувствовал сырость земли даже сквозь одеяло, но плащи не пропускали дождь.
— Я думаю, что раньше это было погребальным местом, — сказал Киран, осматриваясь. — Где они хоронили мёртвых.
Марка передёрнуло. Киран с любопытством посмотрел на него. Для фейри смерть была странной. Они умирали только тогда, когда им исполнялись тысячелетия. Смерть в бою была другой. Уважаемой и нескучной. У них действительно не было такого понятия, как «болезненная».
Марк лёг на одеяло и провёл руками по животу. Он чувствовал пульсацию в верху живота, чуть ниже рёбер. Он ассоциировал это чувство с голодом, но они с Кираном поели сегодня днём, да и в седельной сумке Виндспир остался хлеб.
— Ты в порядке? — В тени глаза Кирана были серебряного цвета, они отражали свет, словно зеркало. Его запутанные волосы доходили ему до челюсти. Не так давно он сам их обрезал, используя озеро как зеркало. Марк жаждал прикоснуться к ним, чтобы убедиться, что они были такими же густыми и мягкими, как выглядели.
Ему следовало перестать думать о Киране подобным образом. Он видел, как Киран целовался с девушками и парнями на праздниках и иногда это заходило дальше. Но это не было проблемой. Он был принцем, а Марк — наполовину Сумеречным Охотником. Даже принц в Дикой Охоте посмотрит сверху вниз на кого-то с человеческой кровью. Иногда он задумывался о том, видит ли его Киран как какой-то талисман или счастливый амулет, как кого-то, кто был всегда под рукой и развлекал. Он часто смеялся над человеческими идиомами и недоумением Марка — даже спустя всё это время — от обычаев фейри.
Киран лёг рядом с Марком. Какое-то время они дышали в тишине. Но Марку было тяжело отдыхать рядом с Кираном. Он чувствовал другого парня, его тепло, его присутствие, как его волосы слегка щекотали плечо Марка, когда он повернул голову. Он неловко пошевелился, тепло медленно поднималось в его теле.
— Сегодня ты не увидишь звёзд, — сказал Киран. — Облака скроют их.
Киран знал странный обычай Марка. Каждую ночь перед сном он находил шесть звёзд, которые сияли ярче других в небе, и давал им имена своих братьев и сестёр. Хелен, Джулиан, Тиберий, Ливия, Друзилла, Октавий. Разные звёзды сияли ярче всего в разных местах и при разной погоде. Он не думал, что когда-либо выбирал те же шесть звёзд дважды.
Я здесь, живой, в том же мире, что и вы, моя семья, думал он, проводя невидимые линии между звёзд. Ему было интересно, как время текло в их мире. Мог ли Тавви сейчас завязывать свои шнурки? Сломался ли у Джулиана голос? Овладела ли Ливви саблей? Дрю всё ещё любит яркие цвета? Хелен и Алина счастливы? Он помнил, когда они встретились в Италии во время одного странного дела. Хелен бредила любовью, когда вернулась домой.
Но были вещи, которые он теперь плохо помнил. Воспоминания, чьи края потеряли остроту. Тай любил классическую музыку, но какая его любимая фуга Баха? Когда-то Марк знал. И, может быть, сейчас всё изменилось. Фильмы любила Дрю или Ливви? Джулиан рисовал маслом или акварелью?
— Мой Марк, — сказал Киран. Он опёрся на локоть и посмотрел на Марка сверху вниз под нечётким углом. — Скажи мне, что тебя беспокоит.
Марк вздрогнул. Он всегда это делал, когда Киран так его называл. Это звучало ласково, хотя он подозревал, что это просто фейрийская речь. Киран обращался к Марку как к другу, а не к кому-то другому с таким же именем. Имена фейри были чем-то странным. У них были имена, по которым к ним обращались другие, а также их истинные имена, которые имели силу над ними. Знание истинного имени фейри было чем-то интимным и мощным.
Марк положил руки за голову. Дождь усилился: он слышал, как капли падали на плащи над ними.
— Воспоминания беспокоят меня, — сказал он. — И мне интересно, забудет ли меня моя семья.
Киран провёл кончиком пальца по груди Марка и остановился над его сердцем. Марк почти перестал дышать. Он напомнил себе, что это ничего не значит. Для фейри не было понятия, как личное пространство.
— Никто тебя не забудет, — тихо сказал Киран. — Ты не забываешь того, кого любишь. Я всё ещё помню лицо своей матери. И нет более любящего сердца, чем твоё.
— И всё же иногда я думаю, что лучше бы я забыл, — тихо сказал Марк. Такие мысли не посещали его без вины. — Для них, для меня. Я никогда не вернусь.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.