Страница 14 из 14
- Как здесь сиденье отодвигается? – Баюн все еще кривился от боли, если ему приходилось сгибать ногу. Волк перегнулся и нащупал под сиденьем друга рычажок и потянул. Кресло послушно отъехало, а Кот шумно и с облегчением выдохнул.
- Куда сейчас? – Волк регулировал сиденье и зеркала под себя, приподнял подушку и вообще сделал все, чтобы машина стала максимально удобной для дальней поездки. Всё, больше им не придется трястись в поездах, травма Баюна все-таки заставила его признать, что личный транспорт пусть и будет более заметным, но зато удобным. Однако сейчас Кот совсем не интересовался ни машиной, ни тем, куда она поедет: его гораздо больше интересовалонебо, затянутое сегодня тучами. Вопроса он тоже не услышал. Волк тяжко вздохнул и завел мотор и уже через минуту влился в бурный поток транспорта на выезде из города.
- Скажи, почему мы его не заметили, Серый? – Кот все еще не поворачивал к Волку головы, а тот был слишком поглощенвождением нового для себя автомобиля, чтобы отвлекаться на друга. Радость, конечно же, от приобретения, была больше тухлой формальностью, а после озвученного вопроса она и вовсе решила, что она и так задержалась в гостях у этих двух незнакомцев.
- Единственная причина, которая мне кажется рациональной, - Волк пошел на обгон автопоезда с с забавной черной собачкой на желтом фоне на борту. – В том, что он материализовался прямо у нас за спинами и незамедлительно атаковал того, кто был ближе всех. Для меня это видится единственным способом обмануть наше чутьё.
- Я молюсь, чтобы ты был прав.– Голос Баюна был странно хриплым и тяжелым. – Мы ведь не переубедили ту ведьму. Просто перешутили, разозлили, вывели из себя. Я боюсь подумать, что тогда мы хоть на мгновение допустили её правоту. Ведь если так, то этого мгновения было бы достаточно, чтобы зайти нам за спины и ударить. Получается, мы допустили, разрешили им напасть первыми и убить мальчишку. А потом я видел лицо Казимира. Оно было таким красивым. Таким спокойным. На нем было почти блаженство. Волк, - он отвернул свой взгляд от окна и вперился в друга безумными глазами. – Она ведь неправа, да?
Волк промолчал. Он тоже оплакивал и юношу, и священника, но его молчаливой натуренельзя было особенно развернуться, и потому он был благодарен, что Баюн начал разговор на эту тему. С минуту он подбирал нужные слова, а потом заговорил:
- Я не умею рассуждать так же красиво, как ты или та ведьма, да и в Родных землях я умирал, наверное, больше раз, чем вы все, вместе взятые, так что у меня взгляд на такие вещи несколько особый. – Он снова пошел на обгон автопоезда, на этот раз с каким-то облезлым полярным медведем на борту. – Еще там я пришел к выводу, что живой ли, мертвый ли - это кому-то нужно. Кому-то за нашими пределами, понимаешь? И если подходить к вопросу с такой точки зрения, то я не уверен, что для этого кого-то есть существенная разница между жизнью и смертью. А если нет для него, то я не уверен, что она есть и для нас. Стоя перед зеркалом, ты никогда с точностью не скажешь, с какой стороны находится настоящий ты. И потому ту ведьму следовало убить: будь она хоть трижды права, она взяла на себя роль того, кого нельзя вообще трогать и кого вообще не стоит пытаться понять. И за это поплатилась рассудком, став безумной фанатичкой. Мне сейчас остается надеяться, что Виктор и Казимир находятся в лучшем месте, чем это. Баюн?..
Но Кот уже спал на сиденье рядом, и Волку пришлось левой рукой нащупывать на заднем сиденье плед и неловкими движениями накрывать друга. Начало смеркаться, а со стороны города за ними уже тянулись серы щупальца дождя.
Как и всякой истории, этой тоже положен рассказчик. Я провожал незнакомцев на сером BMW, сидя на знаке выезда из города. Мне было положено ненавидеть их за все те разрушения, что они принесли с собой, но только дурак скажет, что история, которую они принесли взамен, не заслуживала внимания. Впрочем, мне пора. Пара взмахов крыльями – и вот я уже пролета над городом, со всеми его жителями, суетой, машинами и, конечно же, историями. Я уже стар, и каждый лишний взмах крыльями мне стоит больших усилий, но лететь мне, к счастью, недалеко. Вот знакомый дом и знакомый карниз, вот уже родное окно. Три удара клювом – и я уже греюсь в тонких теплых девичьих ладонях. Меня аккуратно ставят на стол, а рядом стоят плошка с водой и корочка хлеба. Нет, спасибо, старикам положена строгая диета. Дайте-ка я лучше посмотрю, во что сегодня наряжается моя рыжеволосая хозяйка и как она при этом крутится перед зеркалом. Интересно, где она сегодня будет петь?