Страница 11 из 11
Это было время расцвета моей популярности, а вот для нее этот период был достаточно тяжелым. Она пребывала в страшной депрессии: ее популярность сильно упала. Но тем не менее, Гурченко оставалась Гурченко: она пробовалась в один театр, в другой. Со съемок возвращалась с истерикой. И каждая из них почему-то заканчивалась словами: «Это невозможно! Не успеешь заявить о своем желании сняться или сыграть роль, как тебе сразу же лезут под юбку и тащат в ресторан!» Она очень хотела играть в театре, но куда бы она ни обращалась, режиссёры сразу же предлагали ей «койку». А она очень болезненно реагировала на подобное поведение: оно ее унижало. В такой момент я и подставил ей плечо. А она сказала в интервью «Комсомолке»: «В браке с Кобзоном ничего хорошего не было. Он умел сделать мне больно. Начинал подтрунивать: «Что это все снимаются, а тебя никто не зовет?» После этого брака я осталась в полном недоумении, и мне открылись такие человеческие пропасти, с которыми я до того не сталкивалась…». Иногда не сдерживался. А в остальном… Мне странно. Мы ведь особенно в первое время мы были очень увлечены друг другом. Поэтому насчет «ничего хорошего не было» я не понимаю… Во времена нашего брака с Людмилой Гурченко я был молод, популярен, имел много поклонниц. Но мне нравилось и то, что я официально был женат на актрисе, которую знала вся страна. Но, не смотря на то, что Людмила Марковна была ко всему прочему и замечательной хозяйкой, брак с ней не стал для меня тылом. Скорее, он был линией фронта. Мы сами «обостряли» наши отношения своим накалом страстей, который неизбежно должен был привести к разрыву. Однажды во время ее гастролей ей донесли про мою якобы измену, она тотчас отбила телеграмму: «Горбатого могила исправит. Косточка». Я ее называл «Косточка». Я ей ответил: «Каким был, таким и останусь. Горбатый». И мы развелись. После Людмилы у меня был страшно тяжелый год – не то что поисков и раздумий, а, скорее, мощных депрессивных настроений. Тяжело мы с ней расставались.
И еще что важно. Моя мама не была довольна моим выбором невест. Ни первым, ни вторым. Кстати сказать, особенно она была недовольна вторым выбором. Она не любила Людмилу Марковну. Как раз в 1967 году мама переехала ко мне в Москву, так что лично познакомилась с невесткой. Мы с Гурченко жили в квартире на Маяковке, которая ей досталась от предыдущего мужа, сына писателя Фадеева. Помню, как мы с Люсей приехали к маме знакомиться. «Мама, это моя жена». Пауза. Потом: «Как это?» – «Так это!» Мама с Люсей внимательно друг друга оглядели, составили свое мнение и промолчали. В мое отсутствие встречались один-два раза, между ними происходили нелицеприятные разговоры… В общем, потом каждая мне высказывала недовольство. Мама, естественно, всегда защищала интересы своего сына.
Обычная жизнь: гастроли, записи, съемки…
С начала 1970-х годов я строил сольную карьеру. И самый первый выпуск «Песни года» (1971) открывал песней Оскара Фельцмана и Роберта Рождественского «Баллада о красках» в моем исполнении.
Я был на вершине. Лауреат, победитель… Я тогда себе даже американский автомобиль купил – старый «Бьюик». Я его купил, пижонства ради, когда мы расстались с Гурченко. Мне хотелось показать ей свою независимость. Только вот он ломался через каждые сто метров, зато внешне был удивительно красивый…
Но проблем чисто бытовых было много. Как я уже говорил, мне все-таки удалось развести мать с отцом и привезти из Днепропетровска справку, добытую, конечно, «левым» путем, о том, что мама у меня одинокая. Так маму я прописал к себе. А в Пушкино, в Московской области, где у меня жил старший брат Исаак, мы прописали батю. Однако… то ли все это на него плохо подействовало, то ли силы были уже не те, но в 1970 году Бати не стало, хотя мы все его так любили… Любили, как самого родного человека…
А вот чтобы прописать сестру Гелену, ее пришлось выдать замуж за моего конферансье Гарри Гриневича. Дело в том, что он как раз нуждался в отдельной квартире, но купить ее на одного тогда было нельзя. И поэтому и ему понадобился фиктивный брак, какой они и заключили с моей сестрой. А я ему купил за это квартиру. Сестру прописали у него, хотя все продолжали жить, как и жили, у меня в двухкомнатной.
Вот так мы и стали опять жить вместе. Жить-поживать и добра наживать.
У меня шла обычная жизнь: я гастролировал восемь-девять месяцев в году, а когда возвращался, вновь был до предела загружен записями и съемками. И на гастролях я выкладывался по полной. Я, можно сказать, родоначальник этого зверства, когда артист давал два-три, а то и пять-шесть сольных концертов в сутки. Причем, всегда работал живым голосом. Тогда вообще не знали, что такое фонограмма.
Здесь стоит вспомнить, как и сколько тогда певцы зарабатывали себе на жизнь. Если сейчас каждый зарабатывает столько, за сколько договорится, то в советские годы об этом можно было только мечтать. А кто пытался устраивать договорные или так называемые «левые концерты», кончал обычно плохо. Эта участь с плохими последствиями особенно грозила Магомаеву, Лещенко, Леонтьеву и Пугачевой. За ними был особый глаз. И если не они сами, то их директора основательно погорели, а администратор Муслима, кажется, и вообще получил срок за «левые дела» в Норильске. Сам же Муслим, как в свое время и я, был около года под запретом.
Что толкало названных «звезд» на такие нарушения? Да, прежде всего то, что их заработки ни в какое сравнение не шли с доходами государства от их концертов. Скажем, Алла Пугачева собирала по рублю за место целые стадионы, а получала за концерт всего 62 рубля 50 копеек. Ну, как тут не задумаешься о дополнительных доходах?
У меня необходимости в «левых концертах» не было, так как я, во-первых, получал за концерт 202 рубля 50 копеек (у меня была самая большая ставка в СССР), а во-вторых, как я уже говорил, я очень много работал, редко ограничиваясь одним концертом в день.
Без лишнего хвастовства могу сказать: однажды я дал рекордные двенадцать концертов в день, а мой самый длинный концерт длился одиннадцать с половиной часов. Я до самого последнего времени совершал свыше сорока перелетов в месяц, записал около трех тысяч песен…
Кто-то скажет – безумие… Я и сам на эту тему люблю пошутить, когда читаю, к примеру, что мой достаточно близкий друг Шарль Азнавур очень много работает. В свои «девяносто с лишним» он в замечательной форме, и вот в прессе сообщение промелькнуло, что он вошел в Книгу рекордов Гиннесса, дав четыреста концертов в год. Очень рад за него, и хотя никогда на место в этой книге не претендовал, если бы этим вопросом серьезно занялся, по многим показателям мог бы туда попасть. По количеству концертов на протяжении жизни, по числу совершенных перелетов и протяженности маршрутов…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.