Хранители

Вечер не предвещал ничего интересного. Мама ушла на вечернюю смену, а я сидела за Справочником, поглаживая лежащую рядом кошку. За окном успело стемнеть, но огни освещали мрак. Я закрыла Справочник, поняв, что вся информация не особо запоминается. Мысли витали где-то далеко, и я даже не хотела думать насчет этого. Почему-то представлялся образ Алекса, и меня это бесило. Я действительно опасалась того, чтобы влюбиться в него. Любовь – дело гиблое, как говорила мама. Возможно, когда она такое говорила, то всегда намекала на отца, который ушел к другой женщине. Отложив талмуду, кошка сразу соскочила с моих ног, видно поняв, что я собираюсь пройтись. Пустая квартира уже не пугала меня. Тут было тихо настолько, что я могла услышать из своей комнаты, как стучат часы на кухне, но это придавало мне спокойствие. Встав, я потянулась и вышла в коридор, где я оставила включенный свет. Не любила выключать свет, поэтому он горел везде, даже в маминой комнате. Так мне было намного спокойней. Неожиданно, в дверь позвонили, от чего я подскочила. Нахмурившись, я медленно подходила к двери, когда раздалось еще два нетерпеливых звонка. По спине побежал холодок. В голове тут же начали пролетать пугающие мысли насчет того, кто же это мог быть, но я старательно откидывала их. Встав на носочки, я заглянула в глазок и с облегчением увидела, что там стоит Настя, но стояла она как-то странно, словно пошатываясь. Накинув на себя толстовку с «молнией», я обула туфли и вышла к ней. Настя, облокотившись о косяк, подняла голову, от чего я замерла. Ее прекрасное лицо было измазано в косметики, видимо из-за того, что она плакала. На губах растянулась фальшивая улыбка, которая пыталась скрыть боль, но ее даже глупец смог бы распознать. Закрыв за собой дверь, я подлетела к ней.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила я, нахмурившись.

– Почему жизнь такое дерьмо? – спросила она сходу, шмыгнув носом, – Почему люди такие гнилые мрази?

Я не успела ничего сказать, когда она, покачав головой, развернулась и поднялась по лестнице, сев на ступеньку и достала пачку сигарет. Я пошла за ней, встав рядом с ней. Настя прикурила, глубоко затянувшись и выдохнула дым. Ее рука слегка тряслась, глаза оставались мокрыми.

– Настя, что такое? – вновь спросила я, сев с ней рядом.

Она невесело усмехнулась, снова пригубив сигарету к губам. Смотря на нее такую, я чувствовала, как сердце разрывается на куски, словно ее боль передалась мне. Мне хотелось ей чем-то помочь, но я ничего не умела, могла лишь сидеть рядом и слушать ее. Некоторые говорят, что это тоже хорошая помощь, но я чувствовала себя бесполезной.

– Тот парень из Екатеринбурга, – выдохнула она, посмотрев на меня, – Почему людей так трудно забыть? Я все еще помню его лицо, его глаза, очертания губ. Все это… – она тяжко вздохнула, снова прикурив, – Все это мучает меня по ночам.

Она сняла рюкзак, расстегнув его и я заметила, что там лежит бутылка какого-то вина. Достав ее, Настя вытащила пробку и сделала глоток, прямо из горла. Я хмуро наблюдала за ней. Еще давно, она познакомилась с парнем из Екатеринбурга. Он очень мило с ней общался, осыпал комплиментами и всякой брехней, но после того, как он смог влюбить Настю в себя, парень исчез, словно его и не было вовсе. И Настя постоянно тоскует по нему. Настя всегда как-то отталкивала людей, не особо верила в то, что может кому-то нравиться. Она даже не верила в то, насколько была красивой, несмотря на то, что улыбка очень редко украшала ее лицо, а глаза чаще всего были грустными. Но в любовных делах я не спец, поэтому нормального совета дать не могла, впрочем, как и всегда.

– Как я могу быть Хранителем? – тихо спросила она, смотря в пол, – Как я могу спасать чей-то мир, если не могу спасти даже себя?

– Ты сможешь, – уверенно сказала я, придвинувшись к ней и обняв за хрупкие плечи, – Ты сильная, я это знаю. И поверь в мои слова, потому что я могу знать тебя лучше, чем ты сама. Парни есть и будут, не стоит переживать о каком-то придурке.

Настя вновь невесело рассмеялась, посмотрев на меня своими заплаканными глазами, от чего на душе моей кошки скребли.

– Ты не понимаешь, – с сожалением выдала она, покачав головой и сделав большой глоток, – Он был единственным парнем, который так мило общался со мной. Может быть я плохая? Может быть я что-то испортила?

– Конечно же нет! – воскликнула я, взяв ее за руку, – Настя, ты ничего не испортила. Если он с первого раза не понял, насколько ты прекрасна внутри и снаружи, значит, он просто идиот, и все тут, – Настя слабо улыбнулась, покачав головой, от чего я вздохнула, – Поверь же мне. Если он ушел, значит, он не тот человек, который тебе нужен. Если люди уходят, значит, их надо отпустить.

Настя всхлипнула, положив голову мне на плечо. Я знала, что мои слова звучат глупо и совершенно банально, но я старалась хоть как-то приободрить подругу. Если бы этот парень не был бы в другом городе, то я бы уже давно отбила все ему мозги. Настя снова выпила, скривившись.

– Как мы можем быть Хранителями, если не можем разобраться с собственными проблемами? – тихо спросила Настя.

Но никто так и не выдал ответа, ведь все было ясно и без слов. Никак.

Глава 7

На выходных, мы все дружно решили отправиться в библиотеку, как и советовал нам Алекс. Еще в пятницу Алекс сказал, куда нам подъехать и во сколько, так что оставалось лишь рассказать мамам липовую историю, мол, мы уехали гулять. Мама, хоть уже и немного начала привыкать к моему нынешнему положению, все так же против того, чтобы я ввязывалась в мир Хранителей. Про то, что мы уже успели побывать в книги и переделать ее сюжет, я, конечно же, маме не рассказала. Расскажи я ей это, так хауса было бы не избежать. С девочками мы договорились встретиться у библиотеки, так что, ехали отдельно. Сидя в вагоне метро, я смотрела в пол, а в ушах гремела музыка. Обычно, я брала с собой книгу и читала, но теперь даже боялась их раскрывать. Я знала, что это работает только тогда, когда мы все читаем ее, но все ровно было тревожно. Пока солист группы пел про погоду для свитера, я все так же вернулась к своему любимому занятию – оглядывать пассажиров. Все они чем-то да занимались. Пассажиры старых лет читали, некоторые читали на электронных книгах, точнее, даже большинство. Некоторые смотрели перед собой, как будто вовсе отключились. Я заметила какого-то мужчину в длинном черном плаще. Не знаю, почему его вид так привлек мое внимание, хотя я даже его лица не видела, но мое кольцо нагрелось, и нагрелось не до теплоты, а прямо-таки обжигало кожу. Я старалась не морщиться и не кривиться, хотя боль обкрутила палец, словно огненный круг. К моему счастью, вагон остановился у станции, и заметив, что мужчина выходит, я ринулась за ним, совершенно ничего не соображая. Как будто ноги не слушались меня, словно мое тело больше мне не принадлежало. Мужчина шел грациозно, даже слишком. Он оглядывал холл станции, и по его выражению лица, я с испугом поняла, что этот мужчина вышел из книги. Возможно, можно было бы подумать, что это просто турист, если бы не мое кольцо, которое могло остановить ожог в виде круга на моем пальце. Мужчина вышел на улицу, и я вышла следом за ним. Уже немного стемнело, фонари были включены, торговые центры освещались красивыми огоньками, но все это казалось мне отдаленным, чужим. Мое тело меня не слушалось, боль немного отошла, видимо, я к ней уже привыкла. Мужчина пробивался сквозь толпу. Он шел так стремительно, словно у него есть четко продуманный путь. Неожиданно, кто-то схватил меня за руку, от чего я вздрогнула и резко отпрянула назад. Повернув голову, я увидела удивленного Алекса, который насмешливо вскинул бровь.

– Мне сейчас не до тебя, – сказала я, сама удивившись своему стальному голосу, и направилась дальше, легко найдя в толпе мужчину.

Алекс, конечно же, двинулся за мной. Он легко нашел центр моего внимания, а потом его брови удивленно вскочили, насмешливость вся пропала.