Фрося. Часть 6

- Танюха, а ты сейчас, правда, радуешься жизни

- Да, мамочка, да, я уже устала жить только горем, а у меня есть такой яркий пример, каким являешься ты, так что я поняла, надо плакать, когда плачется, но не опускать руки и смотреть с надеждой в будущее.

- Танюшка, а у тебя есть определённые надежды?

- Мама Фрося, так у всех почти есть, почему у меня не должно быть?! Я мать троих замечательных детей, возглавляю самый на сегодняшний день модный и шикарный салон в Москве, я приношу людям радость своими изделиями, а они платят мне благодарностью, а от этого растёт моё благосостояние. Мамочка...

Таня прижалась своим худеньким телом к Фросе.

- У меня есть ты, и будешь в моей душе до последнего моего дыхания.

- А в Америку ко мне приедешь жить? Анютка говорила, что ты для неё навсегда останешься сестричкой и она всё сделает, что от неё зависит, если ты захочешь переехать к ней в Израиль, ведь ты считаешься вдовой еврея...

- Мамочка, ты ведь говорила, что будешь часто наведываться в Москву, но, если ты захочешь, я перееду к тебе, шить красивые вещи можно и в Америке.

Таня вдруг резко поменяла тему:

- Летом Анжелка оканчивает школу и придёт работать ко мне в салон на постоянной основе, она уже здорово от меня поднабралась, умеет шить, кроить и даже моделировать. Сейчас Сёмочка на продлёнке и у неё есть масса свободного времени и она после школы и в выходные дни вовсю у меня работает.

- Ну, и правильно, не всем институты заканчивать, хороший специалист может зарабатывать не хуже профессора.

В салон зашёл очередной потенциальный заказчик и Таня была вынуждена прервать их беседу, но Фрося от этого не расстроилась, а наоборот - этот разговор с невесткой причинял ей ужасную душевную боль. Фросе сегодня очень хотелось побыть одной и она, купив свежие цветы, поехала на кладбище, рассказать маме Кларе о её любимом единственном внуке, который всё же сумел остаться живым и сильным в невероятных условиях, куда его забросила беспощадная судьба. Через три дня курьер из американского посольства доставил Фросе большой конверт, в котором она обнаружила тонкий листок бумаги, сложенный в несколько раз, это и было долгожданное письмо от младшего сына:

"Здравствуй, моя любимая мамочка! Раз ты читаешь сейчас моё письмо, значит, уже поговорила по телефону с Аней. Не знаю, стоило ли мне оживать для вас, я думал, что нет, но случайная встреча с сестрой буквально всколыхнула всё в моей душе. Конечно же, эта встреча не была случайной, Анька меня искала и, скорей всего, с твоего ведения. Мамочка, мне ни к чему тебе описывать, как я попал в плен, как меня подвергали мучениям и грозили кастрировать, но в одну из ночей, когда я лежал, связанным на голой земле, с избитым в кровь лицом и телом, мучаемый холодом, голодом и жаждой, я дал себе слово выжить во что бы мне это не стало. Мамулечка, поверь мне, в самые тяжёлые минуты, во время пыток и издевательств, я вспоминал тебя, ведь ты смогла всё одолеть, и мне казалось, что сумею и я. Передо мной стоял выбор смерть, унижение или предательство. Я выбрал третье. Нет, я не предал Родину, это она кинула меня в пасть зверю, я не предал товарищей по оружию, ни разу я не стрелял по советским солдатам, я не предал веру, потому что был безбожником, но я предал тебя и Таню, потому что остался жив и уже не смогу к вам вернуться. Мамулька, я для тебя всё-таки ожил, и мне кажется, что тебе от этого стало легче жить. Что касается меня, то у меня на душе точно полегчало, ведь я часто мысленно с тобой разговариваю, теперь сможешь со мной в мыслях говорить и ты, потому, что я реальный, живой и любящий тебя сын. Теперь тебе от Ани известно, что я нахожусь на службе у шаха Масуда, и являюсь личным его телохранителем. Он очень высоко ценит меня и относится с соответствующим уважением. Я женат на его близкой родственнице, у нас с ней уже есть двое детей, трёхлетний мальчик и годовалая девочка. Это твои внуки, которых ты, по всей видимости, никогда не увидишь. Я не передаю привет своим братьям, как и Тане с девочками, потому что я для них умер. Мне очень трудно писать тебе это письмо, гораздо легче в свободные часы просто думать о тебе и о других дорогих моему сердцу людях. Главная моя отдушина - заполнять чистые листы формулами и расчётами, хотя они уже никому кроме меня не нужны. Прости меня, моя любимая, ведь я тебе обещал скрасить твою старость, а я её окрасил в чёрные и серые тона. Когда я стою на коленях во время молитвы, то всё время прошу Аллаха, чтобы он даровал тебе долгую и счастливую жизнь и, чтобы послал возможность когда-нибудь нам с тобой встретиться.

Всегда любящий тебя сын."

Фрося несколько раз перечитала короткое письмо от младшего сына, тщательно его сложила и положила в шкатулочку с драгоценностями, которые собиралась взять с собой в Америку. Ничего нового оно уже не открыло - да, приятно было читать строки, пропитанные сыновьей любовью, безусловно, очень хорошо, что Сёмочка остался жив и пусть он будет счастлив со своей новой семьёй, но для неё он, похоже, потерян безвозвратно. О каком будущем может идти речь, когда ей через месяц уже стукнет семьдесят. Позади большая жизнь, сколько в ней было всевозможных событий, хороших и плохих, радостных и грустных, а это письмо оказалось в череде печальных. Да, её Сёмочка, её отрада и надежда, обещавший скрасить старость, оказался в недостижимой дали - ничего не скажешь, скрасил. Ладно, уже невозможно что-то изменить, ей, по крайней мере, это не подвластно. Скоро полечу к Марку и постараюсь разукрасить его жизнь в яркие краски, ведь ей теперь предстоит смотреть на многие вещи в жизни за двоих. Никуда сегодня не хотелось ехать, никого видеть и ничем не тянуло заниматься. Зашла в зал и включила телевизор, начинались новости. Сквозь её тяжёлые думы, вдруг прорвался голос диктора:

- Сегодня утром в одном из горных массивов Афганистана, невдалеке от Пакистанской границы талибами был обстрелян конвой Красного Креста с гуманитарным грузом. В результате налёта конвою был нанесён значительный урон. Пострадало несколько лиц сопровождения, есть убитые и раненные. Среди погибших Ганс Грозигер и, как выяснилось позже, гражданка Израиля Хана Нехемиа...

Внезапно пропали все звуки, Фрося больше не слышала голос диктора, только видела, как он раскрывает рот и что-то говорит, говорит, говорит...

И вдруг она услышала свой истошный крик:

- Нет... нет... нет... до-чень-каааа!!!...