Страница 4 из 5
Сквозь полуприкрытые веки пробивался неяркий свет, ровный гул вентиляции успокаивал.
— Да, — выдохнул Божедар, унимая колотящееся сердце, и открыл глаза.
Напротив стоял невысокий коротко стриженый мужчина с заметной сединой в волосах. И аккуратной козлиной бородкой. Божедар непроизвольно поморщился: только очков и не хватало. Надень на это узкое горбоносое лицо тонкую золотую оправу — и не отличить от того, кто сломал ему всю жизнь.
— Успокоительного? — никак не отвязывался приставучий господин.
Божедар помотал головой.
— Тогда пойдемте пить чай.
— Оранжерея, растения, — напомнил Божедар.
— Хорошо, — легко согласился тот.
Уже на подходе к своей вотчине Божедар, наконец, смог мыслить разумно:
— Вы же солгали, — не спросил он, а просто установил факт.
— Да, — не стал отпираться мужчина. — Господин капитан слишком любит спецэффекты, забывая, что у некоторых могут быть фобии. Как у вас, например.
— Вы психолог?
— Ангел Ангелов, к вашим услугам.
В закутке с креслами психолог чувствовал себя как дома: уселся, вытянул ноги и посмотрел на Божедара. Тот хотел было предложить чаю, у него в ящике были припрятаны как раз две бутылки холодного чая, но взгляд зацепился за противную эту бородку. Язык прилип к нёбу.
— Кхм, я вас раздражаю? — Ангел Ангелов подобрался и смотрел теперь на Божедара обеспокоенно.
— Простите, не вы.
— Понятно, я на кого-то похож, и воспоминание не слишком приятное.
Божедар разозлился: вот же пристал! Проницательный! И на этой волне, потеряв контроль, он рассказал про того, кто сломал ему жизнь.
— Понятно, — задумчиво повторил психолог и покивал каким-то своим мыслям. — Если все же уснуть не получится, зайдите в медицинский отсек. Я оставлю в вашей ячейке препарат.
Божедар с недоверием смотрел на удаляющуюся спину и не верил в реальность происходящего: чтобы психолог так просто отпустил свою жертву? Отступился от священной возможности покопаться в чужом мозге и наставить на путь истинный? Что-то странное происходит в этом мире. Что-то очень странное.
Поздно вечером примчался Тома с подносом.
— Ты ужинать не пришел, и прости меня, не думал, что…
— Спасибо, — сухо сказал Божедар и сел на койке, отложив очередной том отчета. Меньше всего ему сейчас были нужны извинения и напоминания о произошедшем.
— Мне Ангел таких люлей навешал! Вызвал к себе и пропесочил. А я, дурак, даже не заметил. Друг называется…
— Тома, все хорошо.
— Ты поешь, — встрепенулся тот. — Вот, жаркое сегодня. Вкусное!
Божедар через силу ел и думал, что же это за психолог такой, что вызывает командира корабля на ковер и отчитывает как мальчишку?
— Да ты совсем носом клюешь! — Тома принял его задумчивость за сонливость. — Отдыхай, — он мягко забрал поднос из рук Божедара и вышел, тихонько притворив дверь.
Утром он встал разбитый. Идти завтракать вместе с командой не хотелось, как и ловить жалостливые, а то и снисходительные взгляды. Он решил было остаться в каюте, а потом прошмыгнуть на рабочее место, но поступок даже самому казался таким детским и наивным, что пришлось брать себя в руки и идти в столовую.
— Привет, — сказал Божедар, входя.
На него едва ли обратили внимание, все были заняты обсуждением какой-то новости, жестикулировали, переглядывались и посмеивались.
— Доброе утро, — голос Ангела Ангелова он не спутал бы ни с чьим другим.
Божедар обернулся и забыл, что хотел поздороваться в ответ.
— А где? — растерянно произнес он, глядя на совершенно гладкое лицо психолога.
— Вот такое у нас доброе утро, — сказал штурман и засмеялся. — Холил, лелеял, гордился, а потом раз и рука дрогнула.
— Не ходить же мне было с половиной бороды, — улыбнулся Ангел.
Божедар присел за столик, где уже стояла тарелка с кашей. Без дурацкой бороденки психолог выглядел моложе и, пожалуй, беззащитнее. И никакого сходства с тем коновалом из медцентра.
— Ты испачкался, — Тома заботливо стер салфеткой каплю вязкой каши с новенькой формы Божедара, тот задумчиво посмотрел на ложку в своей руке: когда успел взять?
— Я зайду после завтрака? — психолог уже стоял рядом, покончив с едой.
Божедару ничего не оставалось, только кивнуть. Негде на корабле прятаться, да и незачем. Если Ангел Ангелов нащупал проблему, то не успокоится, пока не решит — профессия такая. Не сказать, что Божедар не любил психологов, скорее сталкивался нечасто. И больше всего в них обычно раздражала необходимость лежать на кушетке, пока специалист сидит рядом и черкает что-то в блокноте или тычет пальцем в клавиши. Или ничего не делает, но все равно кажется, что фиксирует каждый вздох и разбирает на составляющие.
Команда расходилась. Дружески кивали, желали приятного аппетита и говорили, что обязательно зайдут позже.
Тома кивал, будто одобряя каждую фразу, а Божедару стало смешно — почти все в команде были старше, наверное, имели большой опыт и относились к капитану слегка снисходительно.
Заканчивал завтрак Божедар в одиночестве. Тома извинился и убежал по своим делам, остальные разошлись раньше. Допив тепловатый чай и ностальгически вспомнив школу — вкус был точь-в-точь, — он поставил грязную посуду в очиститель и после недолгих колебаний отправился в оранжерею.
Ангел Ангелов уже был там, вольготно расположившись в кресле и положив вытянутые ноги на диван. Кивнул Божедару и снова углубился в свой планшет.
Божедар, неловко потоптавшись какое-то время, тоже занялся делами, которых было невпроворот.
Психолог приходил каждый день. Сначала Божедар удивлялся, потом догадался, что отдельного кабинета у того не было.
— Можно, конечно, сидеть в медотсеке с остальными, но они шумные, — объяснил психолог спустя дней десять, когда они разговорились и пили чай, устроив себе перерыв. — Я ничего не имею против компании, но из-за работы пропускаю много интересных публикаций. Вот, наверстываю. А от собственной каюты у меня начинается клаустрофобия.
— У меня тоже, а там еще слышен гул вентиляции, и когда хочется сосредоточиться, то раздражает.
Ангел оказался мировым парнем. Не лез в личную жизнь, на контакт шел охотно, болтал на разные темы, и постепенно Божедар понял, что воспринимает его как друга, с которым можно поделиться даже сокровенным, тем более что остальные члены команды оранжерею почему-то не жаловали. Забредали иногда, сидели минут по двадцать от силы и исчезали на несколько дней. Предпочитали, наверное, в свободное время фильмы смотреть или играть в шахматы в кают-компании.
— Так что, ты даже не жалеешь уже, что не стал капитаном космического корабля или астрофизиком?
Божедар немного удивился вопросу, он оказался внезапным — просто сидели же и молчали. Он пожал плечами.
— Так получилось, что теперь жалеть. Но, наверное, я был бы разочарован. Мечта и действительность слишком далеко друг от друга.
— Ты исследователь по натуре, — подтвердил Ангел, — тебе стало бы скучно.
— Возможно, — Божедар задумался и не смог представить себя на месте Тома. В голову пришла неожиданная мысль, и он ее высказал:
— Мне нужно сказать спасибо тому доктору, который не пропустил в летную академию. Никогда бы не поверил, что скажу такое, но, кажется, я должен ему бутылку коньяка.
— Поставь, хотя твой случай довольно спорный. Импланты, которые ставят детям, это скорее все-таки искусственные ткани. Со временем они прорастают сосудами и становятся частью ребенка. Растут вместе с ним, но плотность у них другая. При стандартных перегрузках никакой разницы — потому и нет ограничений на путешествия в космосе, а при повышенных или запредельных никто испытаний не проводил, потому что незачем. Люди с искусственными костями обычно не рвутся в космолетчики. Тебе ведь нравится твоя специальность?
Божедар вздохнул и кивнул, нравится.
— Даже в одном листе какой-нибудь циннии больше жизни, чем во всей видимой части Вселенной, — сказал он.