Страница 4 из 8
— Ты, — прохрипел старик, безуспешно стараясь сфокусировать взгляд на Джеке. — Я узнал тебя!..
— Стойте! — рявкнул Джек так, что и Чарли, и Айзек, и Жаба отпрянули от тела.
И в тот же миг что-то толкнуло Джека в спину, черным смазанным пятном пронеслось мимо и упало на старика. А через секунду брызнула кровь.
— Детка, — ошарашено пробормотал Айзек. — Детка...
— Эни, — Чарли протянул к ней руку, но тут же опустил.
— Кушает, — добавил Жак равнодушно. — Я ж говорил — неделями страдает, а потом жра-а-ать!
— Заткнись, Жаба.
Эни подняла голову, умудряясь выглядеть одновременно жадной и затравленной. Джек хотел разозлиться, хотел наорать на дуру-Эни, но...
— Не пропадать же теперь, — заметил Айзек.
Джек пришел в себя, только когда полностью набил желудок. Эни, вскрикнув, вскочила на ноги и бросилась в ванную — смывать с лица кровь. Чарли побежал за ней. Айзек устало поглядел им вслед и привалился к стене коридора. Потом лениво добрался до двери и, наконец, закрыл ее. Надо же, целых пятнадцать минут они все были отличной мишенью... Ну и плевать.
Джек поднялся с колен и, пошатываясь, пошел в другую комнату — просто из интереса.
— Совесть? — спросил Жаба, двинувшись за ним. — Совесть мучает?
— Еще не знаю.
— А я вот думаю... Думаю — а если б это мой родственник был?
Джек скользнул взглядом по книжным полкам, бездумно провел пальцем по стене... и замер, увидев фотографию в рамке.
— Что? — Жаба не мог рассмотреть фото, которое Джек поднял к глазам. — Это... это твой родственник?!
Джек медленно покачал головой и вытащил фото.
— Нет. Не мой.
Старик, чей труп теперь валялся в коридоре, обнимал за плечи девушку. На его лице застыло выражение страха, широкая улыбка казалась ненастоящей и необъяснимо омерзительной. А девушка выглядела просто измученной. Уже столкнулась с мутацией? Уже постреляла в мертвых соседей и друзей? Фото недавнее... ведь в девушке очень легко узнать Эни.
— Что вы тут делаете?
Джек моментально смял фотографию и сунул в карман.
— Эни... — Чарли держал девушку за плечо. — Тебе показалось...
Эни осмотрела комнату. Когда ее взгляд упал на кровать, она резко дернула плечом.
— Убери от меня руки! — взвизгнула она, отшатнувшись от Чарли. — Убери!
Она шарахнулась к стене, снова вздрогнула, беспомощно оглянулась и затряслась, спрятав лицо в ладонях.
— Нет! — крикнула она. — Нет!
— Эни! — проклятое фото словно жгло Джека сквозь ткань. Он крепко обнял девушку и попытался успокоить, но она стала вырываться, будто бешеная.
— Я помню! Я вспомнила!
— Ну и что?! — завопил Жаба, хватаясь за ее колени. Он уже тоже понял, в чем дело. — Мы теперь другие, мы — не люди, да понимаешь ты?! Мы зомби, мертвяки, и ничего уже с этим не поделать! И он бы тебя сжег, и ты, ты все правильно сделала, Эни!
— Отвали! — Эни пнула бедного Жака и бросилась обратно в коридор.
Там оттолкнула Айзека, склонилась над мертвым стариком... и долго, долго, беспорядочно молотила кулаками по тому, что от него осталось. Сдирала кожу на руках о торчащие ребра, выла... и лупила со всей дури. Потом поднялась и продолжила пинать и топать тело. Наконец, схватила баллончик с лаком и зажигалку...
— Осторожнее, детка, — прошептал Айзек, перехватывая ее руку. — Обожжешься сама.
— Не хочу... Чтоб поднимался. Чтоб жил. А ведь может еще... Не хочу, — она боролась, но уже не так яростно.
— Детка, — успокаивающе произнес Айзек. — Давай мы отойдем, а парни все сделают. А ты посмотришь. Давай?
— Хочу сама, — мотнула головой Эни. — Чтоб он... Чтоб я...
— Не знаю, что там у вас случилось, — сказал Айзек, — но давайте сожжем эту мразь. Мразь же, детка? Я такое вижу...
Эни кивнула, не отрывая взгляда от изуродованного тела. Чарли отыскал в домашней аптечке бутылек спирта, облил тело, покидал сверху вырванных из телефонного справочника листов... Протянул зажигалку Эни.
— И это, наверное, — Джек достал фотографию, — тоже тебе.
— На растопку, — хихикнул Жаба, и Эни внезапно его поддержала — улыбнулась.
А в доме случился пожар.
— А может, это было бы лучшей местью — чтоб Эни оставила его жить? — спросил Джек у Жабы, неожиданно даже для себя.
***
— Куда теперь?
Сытость делала их глупцами. Минут пять они шли, вообще не заботясь ни о чем, просто шли... Но вовремя опомнились.
— Давайте обратно, под землю, — попросила Эни.
— Тебе и вправду лучше уйти, — согласился Джек. — Без обид. У меня еще дело... Жак, ты местность хорошо знаешь? У меня с памятью сейчас плохо. Где ты меня нашел, помнишь? Если на поверхности, то это где будет?
— Так ты прям под люком был. Я все люки знаю... Это за торговым центром, на открытой стоянке.
— Тогда тем более — спускаемся. Доберетесь под землей, а там вылезете. Зачем лишний раз рисковать?
С Эни согласились, и распрощались только в канализации.
Айзек решил идти с Джеком и Жабой. Спорить никто не стал, хоть Джеку и не хотелось находиться рядом с этим типом. Он действительно хорошо помнил его череп.
Эни хотела поговорить с Джеком и, пусть это выглядело подозрительно, отвела его подальше от других и зашептала:
— А я ведь вспомнила тебя, Джек. Но никому ничего не скажу. Понимаешь, почему?
— Нет, — признался Джек. — Не понимаю.
— Значит, не помнишь, — она слабо усмехнулась. — Я в больнице лежала, с травмами... И ты тоже. Врешь ведь, что нет шрама. Шатался там по коридору, со своим плечом...
...Старик пришел с цветами, благостный и обеспокоенный. Сидел на кровати рядом с Эни, держал ее за руку, что-то говорил. Эни дрожала и не смотрела на него... И столкнулась взглядом с Джеком, который и вправду без дела шатался по коридору — и попросту заглянул в приоткрытую дверь. Эни... с такими глазами молят о спасении... Джек действовал быстро и убийственно страшно, разом все осознав и решив. Он просто распахнул дверь, схватил старика за шиворот и ударил башкой о стену. А потом выкинул за дверь.
Эни тогда не сказала ни слова, только благодарно сжала его руку.
— Я не скажу, раз ты не хочешь, — пообещала Эни. — Честно, не скажу. Только возвращайтесь, я... Мне, может, впервые хорошо стало сейчас. И ты, и Айзек, и даже Жаба эта... возвращайтесь.
— Спасибо, — только и выдавил Джек.
— Что она тебе сказала? — быстро спросил Айзек, когда они с Чарли и Эни разошлись.
— Она действительно меня узнала. Но сначала перепутала с пациентом.
— Значит, все ж врач? — неизвестно чему обрадовался Жак.
— Ага.
— А почему в сторонке шептались? — не отстал Айзек.
— Потому что проктологом был. В задницах ковырялся! А она не хотела, чтоб вы надо мной ржали... Вот как сейчас. Уроды... Двигаем, ну что встали?
— Слушай, а что ты там найти хочешь? — спросил Айзек уже на ходу.
— Что-нибудь, что поможет мне вспомнить. Какого... Почему ты за нами ходишь? — вернул вопрос Джек.
— А я тоже пытаюсь вспомнить. Тебя вот.
— Один я тут ничего не вспоминаю. Только вот веду, х-хе...
— Жаба...
— Заткнуться, да?
— Но ты ведь и вправду мне знаком, — спустя минуту произнес Айзек. — Ручаюсь, будь у меня целая башка, я бы тебя вспомнил.
— Наличие мозга ни на что не влияет. То есть, не влияет, если ты уже мертв. Иначе бы зомби погибали, лишившись головы.
— Может, ты и доктор, а я с половиной башки уже больше года живу... Заткнись, Жаба. И провалы в памяти — случаются.
— С памятью у нас всех плохо.
— Темнишь, Джек.
— Да пошел ты...
Беззлобные перебранки, равнодушные «посылы» и ничего не значащие ругательства — все это тоже было очень знакомо. Как будто не раз и не два Джек так говорил, как будто подобное общение было нормой.
«Код три-ноль», — подумал он, задрав голову и глядя на люк. И чуть было не произнес это вслух. Три-ноль — значит максимальный риск. Наверху может быть что угодно. Но знать про «три-ноль» его спутникам необязательно.