Страница 1 из 9
Цокало Ярослав Анатольевич
Лунная походка Незнайки
- Дамы и господа! Имею честь представить вам участников первого в истории полета на Луну! Номер первый: любимец публики Незнайка!..
Под восторженный рев толпы, собравшейся на городской площади, Незнайка выбежал на сцену, пожал руку ведущему и раскланялся перед зрителями. Далее, он эффектно застыл в указанной ему на репетициях точке, широко расставив ноги и заложив руки за спину.
Проводы героев
- Номер второй: неиссякаемый источник эрудиции Кирилл Гунтяев, наш Гунька!..
Этого лунанавта толпа приветствовала уже не так тепло. Гуньку в городе не любили, поэтому аплодисменты оказались достаточно жидкими. Впрочем, прохладный прием ничуть не смутил коротышку. Стильно расцеловавшись с ведущим, он минут десять стоял перед зрителями и растроганно глядел на аудиторию, прижав руку к сердцу. Сполна насладившись общением с народом и послав прощальный воздушный поцелуй, Гунька занял место рядом с Незнайкой.
- Номер третий: всемирно известный профессор Космос Филиппович Белопчелкин...
На сцене появился невзрачный очкастый коротышка средних лет. Было заметно, что чрезмерное внимание публики его тяготит. Кратко кивнув ведущему и зрителям, он сразу поспешил присоединиться к товарищам по полету. Об этом участнике экспедиции, жителе Солнечного города, следует рассказать отдельно, так как редкие читатели предыдущей книги тоже слышат о нем впервые. Наряду со Знайкой и Селедочкой, Белопчелкин был главным идеологом лунной программы. Именно он первым пообщался с лунопланетянами и услышал от них шокирующую новость о вселенском масштабе фигуры Незнайки. В остальном, это был довольно глуповатый индивидуум, обладающий непомерным тщеславием.
- Номер четвертый: замечательный спортсмен и техник на все руки Роман Кулер...
Этот выход получился самым эффектным, потому что низенький широкий Кулер продемонстрировал целый ряд кульбитов и сальто, вызвав бурные овации всех присутствующих. Роль данного персонажа, изображавшего в памятном суде проворовавшегося директора Дефесицынта, была понятна почти каждому за исключением Незнайки и Гуньки. Он был назначен контролером от одной известной, но никогда никем не называемой организации. На этом достоверная информация о нем заканчивается.
- И, наконец, руководитель полета Юлий Витольдович Знаков! Поприветствуем нашего замечательного Знайку!..
Услыхав о главенствующей роли Знайки в полете, Белопчелкин ревниво скривился, так как считал, что больше заслуживает этой должности. Смешливый Гунька сразу обратил на это внимание и что-то зашептал на ухо Незнайке. Оба прыснули. Профессор номер три злобно взглянул на весельчаков, но ничего не сказал. Тем временем, Знайка произносил предполетную речь.
- Братцы, сограждане, друзья! Я и мои товарищи клянемся с честью нести сквозь космос гордое звание коротышек! По пыльным дорогам далеких планет мы пройдемся пылесосом мужества и отваги. Не посрамим отчизны дым, а нужно будет, так и погибнем с честью! Не знаю, правда, кому это может быть нужно. Но тем не менее. Сил нам не занимать! "Нам предстоит нелегкий путь, но обещаем не свернуть, чтоб лунным воздухом наполнить горячую земную грудь". Это строчки из знаменитого стихотворения нашего культового поэта Иосифа Цветика "Пилигримы вселенной". Я процитировал их не зря...
В ожидании неизвестности
Слушая ахинею профессора, Незнайка отвлекся и стал вспоминать события вчерашнего вечера. Прощальное собрание, на котором присутствовали почти все жители дома 16 и несколько других именитых коротышек, прошло в теплой конструктивной обстановке. Посетил вечеринку и Пилюлькин. Испытывая явную неловкость, он так путано извинялся перед Незнайкой, что последний ничего не понял. На старого маразматика он не обижался, только дружески ткнул кулаком под ребра, показав тем самым, что инцидент исчерпан. Доктор тяжело охнул и куда-то отошел на несколько минут.
...Сразу после освобождения Незнайку с Гунькой поместили в подготовительный лагерь. Предписанные тренерами физические упражнения главный герой кое-как выполнял. Теоретической подготовкой он заморачиваться не стал, справедливо рассудив, что пятидесятиметровый бассейн рюмкой не наполнишь. Гунька, наоборот, проявлял невероятную активность, демонстрируя и любознательность, и спортивный напор. Инструкторы, приехавшие в лагерь из Солнечного города, поначалу радовались таким талантам лунанавта, но вскоре тоже его невзлюбили. Все-таки Гунька был слишком вредным. Друзья много общались с Кулером, который, казалось, этому обстоятельству был крайне рад. Его неизменная приветливость и улыбчивость выглядели избыточными, хотя это уже придирки. Бывают ведь и такие люди. Знайка с Белопчелкиным участвовали в зарядках наравне со всеми, но большую часть времени занимались отдельно...
Провожающие напились как-то очень быстро и незаметно. Лунанавты соблюдали сухой закон, поэтому ограничивались пивом и вином. Говорилось много мотивирующих тостов и пожеланий вернуться целыми и невредимыми. Старый академик Марсюк, назначенный руководителем центра управления полетом, сетовал, что состав команды слишком однородный.
- Плохо, что одни мужики. Бабу, негра и гомика вам бы в команду, и цены бы вам не было, - громко говорил подвыпивший ученый, описывая широкие дуги зажатой в руке коньячной рюмкой. - Кто их, этих лунатян знает. Может, они все там феминисты и меньшевики. Скажут, что мы отсталые и откажутся с нами контактировать. Азиата еще хорошо бы.
- Не расстраивайтесь, профессор, - успокоил старика Гунька. - Нужно будет, я гуталином намажусь и парик с накладными титьками нацеплю. Вот тебе и негр, и баба, и гомик в одном лице. У Незнайки с похмелья глаза всегда как щелки - назовем его Незнайка-сан и дело в шляпе.
- Тебе лишь бы зубоскалить, Гунька, - с укоризной сказал борец Фигачиев, присутствующий при разговоре. - Господин Марсюк очень верно подметил. Уронить честь земного мундира - дело трех секунд. А вот чтобы поднять одежду, отстирать ее и выгладить как следует, тратишь часы и даже дни. Что уже говорить о международной политике. Здесь гладить приходится годами, а результат такой, что лучше бы и не начинал. Все прожжено и воняет. Как говаривал мой дед, носи мундир смолоду, а рот пополняй золотом. Так выпьем же за то, чтобы мундиры в этом мире нигде и никогда не были в дырах, связанных со стрельбой или поножовщиной!
- Мне бы с вами полететь, - сокрушался раскрасневшийся Пилюлькин. - Вдруг, какая хворь, а вы без квалифицированной медицинской помощи. Да и Знайке бы чего подсказал в трудную минуту.
- Что вы, как же можно отрывать нашего знаменитого эскулапа от пациентов! Не переживайте так за нас, любезный. Вашими чудо медикаментами мы не только себя вылечим, а и весь космос на ноги поставим. Живы будем - не помрем. Помрем - живы не будем. Товарищу Знайке будет сложно без постоянного партнера, но все необходимое для шахматных турниров мы с собой берем. Постараемся соответствовать. Вот если бы ваша Юля Тюльпанкина захотела лететь, мы бы дополнительное место, конечно, нашли, - не смолчал Гунька, вызвав одобрительный хохот присутствующих. Пилюлькин смерил шутника тяжелым взглядом, надулся и отошел к другому столу.
В целом, прощальная вечеринка удалась на славу. Под конец, как водится, образовалась драка, в ходе которой огромный борец Фигачиев превратился в невидимку. В каком бы состоянии неистовости не находился тот или иной коротышка, дистанцию в три метра от Фигачиева каждый выдерживал четко. По результатам противоборства, преимущество старой школы оказалось очевидным. Марсюк поставил Небоське под глазом фингал, психанувший Пилюлькин сломал ногу Винтику, архитектор Утюжкин нокаутировал Молчуна. По завершении сражения все, естественно, помирились и снова выпили. Лунанавты в развлечении не участвовали, так как ушли немного раньше, чтобы выспаться перед полетом. О драке они узнали только утром, выслушав рассказ щеголяющего новеньким костылем Винтика.