Страница 2 из 13
– Извините за опоздание, – сказала я. – У меня объяснительная записка.
Я вручила ему записку. Он быстро прочитал ее и кивнул.
– Хорошо, садитесь. Надеюсь, вы возьмете у кого-нибудь конспекты первой части лекции.
– И это все? – вопросил Райдер Кросс, когда я уселась позади него. – Пришла на полчаса позже и никаких последствий?
– У нее записка от администрации, мистер Кросс, – ответил мистер Бакли. – О каких последствиях вы говорите?
– Ну, не знаю, – растерялся Райдер. – Но она прервала урок, и это уже не в первый раз. В школе, где я раньше учился, в Вашингтоне Ди Си[1], учителя были гораздо строже, и записки редко служили оправданием. А учащиеся гораздо серьезнее относились к учебе. А здесь, кажется, любой повод считается уважительной причиной.
Я закатила глаза так, что даже больно стало.
– Ну так и возвращайся в свою школу, – предложила я. – И не переживай за нас, простых смертных из Гамильтона. Как-нибудь без тебя обойдемся. Уверяю, никто по тебе скучать не будет.
Класс одобрительно загудел. Даже мистер Бакли едва заметно кивнул.
Райдер повернулся ко мне лицом. Самое печальное, что, не будь в нем столько гонора, он мог бы стать популярным парнем. Жгучий брюнет с гладкой смуглой кожей и ослепительно яркими зелеными глазами, он носил аккуратную короткую стрижку, но всегда одевался так, будто идет на концерт никому не известной группы. Слегка небрежно, но очень продуманно. Его одежда выглядела идеально, так, словно ее специально подогнали по худощавой и мускулистой фигуре. Как-то раз я даже видела его в очках в толстой пластиковой оправе, которые, я знала, ему совершенно не нужны.
Другими словами, он был красавчиком, но бесил своими хипстерскими замашками.
Райдер появился у нас в начале семестра и с тех пор только и делал, что критиковал старшую школу Гамильтона и всех, кто в ней учился. В вашингтонской школе обеды были вкуснее, по коридорам передвигались быстрее, учителя преподавали лучше, футбольная команда выигрывала чаще… и так без конца.
Скажу прямо: я не болела душой за нашу школу, но даже меня бесило такое к ней отношение. И мое возмущение достигло точки кипения, когда он начал размещать в Facebook язвительные посты об ущербности нашего городка. Можно подумать, что отсутствие у нас пятизвездочного ресторана с высокой кухней причиняло ему физические страдания.
Все дело в том, что Райдер пришел из мира денег. Политических денег. Его отец был конгрессменом от штата Мэриленд – о чем он не забывал напоминать при любой возможности, – и, по его не очень-то скромному мнению, Гамильтон и все, кто обитал в этой дыре, были полным отстоем.
Все, кроме Эми. Потому что Райдер явно запал на нее, хотя и без всякой взаимности. Впрочем, я не могла винить его за это. Еще бы, ведь Эми – ослепительная красавица и богачка, ему под стать. Однако она была из тех, кто подписывает рождественские открытки каждому повару в школьной столовой, а Райдер только вызывал отвращение своим снобизмом.
Он все еще сверлил меня взглядом, и я вдруг устыдилась, что на мне джинсы, из которых не вылезала вот уже целую неделю, и дырка на рукаве футболки. Я выпрямила спину и с вызовом посмотрела на него, не страшась сравнения с девчонками из школы округа Колумбия, но, прежде чем он успел что-то сказать, мистер Бакли многозначительно кашлянул.
– Внимание, класс. Хорошего понемножку. История длинная, а у нас всего год на изучение материала. Поэтому вернемся к Великой схизме[2]. Понимаю, для нашего уха это звучит странно, но, тем не менее, мы должны освоить эту тему.
Райдер отвернулся, и я сосредоточилась на конспектировании лекции. Все складывалось неплохо вплоть до третьего урока, когда до меня дошло, что я забыла у Эми учебник по химии. Пришлось соврать миссис Тейлор, известную своей строгостью и карающую учеников за куда меньшие провинности, что я занимаюсь репетиторством в детской больнице Оук Хилла и случайно оставила учебник у одной из своих подопечных.
– Я обязательно заберу его завтра, – заверила ее я. – Мне нужно будет повидаться с ней, прежде чем у нее начнется следующий курс химиотерапии. Обещаю, что в следующий раз приду с учебником.
И она купилась на эту туфту. Повелась, как дитя.
Я знала, что уже давно стала неисправимой врушкой. Но мне нравилось думать, что мой талант обманывать – настоящий дар. И если я его получила, то разве не для того, чтобы пользоваться им? Особенно в такие дни, как этот, когда все идет наперекосяк.
В моем кошельке недоставало наличности, чтобы расплатиться за обед, поэтому, вместо того чтобы признаться, что дома все плохо и я на мели, пришлось сказать сердобольной кассирше, что последний доллар я отдала бездомному, который обитает на углу в нескольких кварталах от школы.
Сработало.
Но на этом злоключения не закончились: порвался ремешок на моем задрипанном двухдолларовом шлепанце, на уроке физкультуры мне залепили в лицо волейбольным мячом, и, до кучи, начались месячные.
Эми назвала бы все это кармой. Вселенским наказанием за бесконечную ложь. Но если честно, ложь как раз выручала. Когда все рушилось, она помогала мне восстановить контроль над всем происходящим.
Я была уверена, что дневной лимит неприятностей исчерпан, что было, конечно, роковой ошибкой. Когда позволяешь себе думать, что дальше уже ехать некуда, дела неизбежно пойдут еще хуже.
– Ну, до вечера? – спросила Эми, когда мы вышли из школы и направились к парковке.
– Ага. Только я не смогу прислать смску, так что тебе придется меня караулить. Я вернусь как обычно.
– Хорошо. – Она обняла меня. – Приятного рабочего дня.
Я помахала ей рукой, а она поспешила к своему «Лексусу». Я попыталась убедить себя в том, что совершенно не завидую ни ей, ни ее богатым родителям, ни ее навороченной тачке. В конце концов, у меня была Герт. Это ли не счастье?
Может, я и преуспевала в обмане, но на эту ложь и сама бы не повелась.
Я села в машину и швырнула сумку на пассажирское сиденье.
– Ладно, Герт, – сказала я, вставляя ключ в замок зажигания. – Пора на работу.
Пусть я и была надежным сотрудником (по большей части), а вот Герт почему-то решила, что она сегодня не в настроении. Двигатель натужно ревел, но больше ничего не происходило. Аккумулятор сдох, а моя смена в кинотеатре начиналась через двадцать минут.
Я схватила мобильник, чтобы позвонить Эми и попросить меня подвезти, и в тот же момент вспомнила, что мой древний телефон испустил дух. Я выскочила из машины, надеясь перехватить ее на выезде с парковки, но было слишком поздно. «Лексус» Эми уже маячил далеко впереди.
Деваться некуда. Тупик. Я понимала, что надо найти кого-нибудь, кто сможет прикурить мою машину, – но кто знает, сколько времени это займет?
И в эту самую минуту – согласно теории Эми о вселенской каре – небеса разверзлись и хлынул дождь. Мне ничего не оставалось, кроме как грязно выругаться.
2
К тому времени как начался ливень, парковка почти опустела. Я сидела в машине, наблюдая за дверями школы в надежде, что кто-нибудь да появится. К сожалению, первым вышел высокий парень в футболке с логотипом какой-то неизвестной группы, в видавшей виды, но явно дорогой толстовке и джинсах стоимостью не менее двухсот долларов.
– Только не это, – процедила я сквозь зубы, потянувшись к ручке дверцы. Я была бы не прочь дождаться следующего спасителя, но кто знал, сколько времени пройдет, прежде чем он появится. Вполне возможно, что оставшиеся на парковке машины принадлежали чересчур усердным типам, которые после уроков просиживали штаны в шахматном клубе или в совете школы. Я понимала, что на этих ботанов, зарабатывающих очки для своих резюме, рассчитывать не стоит. Так что вся надежда сейчас – на Райдера Кросса.
Я выскочила из машины, прикрывая голову учебником истории, чтобы защитить кудри от вселенского потопа.
1
Вашингтон – столица США, административно составляет округ Колумбия (District of Columbia), поэтому американцы, чтобы не путать его со штатом Вашингтон, расположенным на западном побережье, в разговорной речи обычно называют город «Ди Си» (Вашингтон Ди Си).
2
Великая схизма (1054) – церковный раскол, после которого окончательно произошло разделение церкви на римско-католическую на Западе с центром в Риме и православную – на Востоке с центром в Константинополе.