Право на месть

Данил криво усмехнулся. Леха, конечно же, говорил о Братстве – трудно было об этом не догадаться.

– Право сильного, – покивал он. – Вот что я тебе скажу, Леха. Мы уже попытались им воспользоваться. И где мы теперь? – он обвел вокруг взглядом. – В жалкой конуре сидим. В бегах. И знаешь что? Меня эта мысль в последнее время все чаще и чаще посещает – а может быть прав был тогда отец Кирилл, когда предостеречь пытался?.. Может, выжили бы и без этого клятого похода?..

– Не знаю, командир, – ответил Маньяк, уставившись в огонь. – Сложный вопрос. Не все так однозначно…

– Да, я ж тогда первый с ним и спорил, – продолжал, словно не слыша, Данил. – Доказывал… Право на силу, право на жизнь… Но он в жизненном опыте своем гораздо мудрее меня оказался. Палка о двух концах – вот как он сказал. Если ты поступаешь по праву сильного с другими – будь готов, что однажды так же поступят и с тобой. И получили мы по башке этой самой палкой, другим концом. Так получили, что мозги набекрень… Но знаете… – он помолчал немного, вороша палкой яркие угли. – Одно я точно понял… Сила – она тогда правая, когда на добрые дела идет. Сильный человек – добрый человек.

– Так что же – смириться теперь? – прищурился с вызовом Хирург. – Сидеть и соплями истекать?

– А вот это уж хрен. У нас теперь последнее право имеется – право на месть. И мы в своем праве, не сомневайся. Выдерем у Братства глотку. Ради того только жить теперь стоит, чтобы врагу в зенки его потухшие глянуть…

– А как же – добро?.. – с издевкой послышалось вдруг справа, и из темноты появился Батарей. – Ты же сам только что говорил: сильный человек – добрый человек… Так может это… простим? Мы же первые и начали…

– Добро – не всепрощение. Не по Новому завету, морду под удары подставлять, а по Старому – око за око, зуб за зуб. Добро – оно должно быть с кулаками. Вот когда раздавим гадину, вытянем своих – тогда и добрыми станем, – сказал Добрынин. – Тогда и прощать будем. Ты соленое с кислым не путай… Если и есть нам у кого прощения простить – так это у тех, кого мы на севере разбили. А с Братством… Нет у нас такого права – на добро, милость и прощение. Только право на месть и осталось.

Он умолк.

Молчали и остальные. Слышен был только треск поленьев да шум ветра в кронах деревьев. Разговор начался как-то внезапно и столь же внезапно оборвался, оставив впечатление какой-то незавершенности… Данил не знал, что уж там думали остальные – а он, пройдя все выпавшие на его долю за последние месяцы испытания, теперь уже не мог так однозначно и твердо сказать, кто же был прав в том последнем споре с отцом Кириллом. Вроде бы и на правое дело шел, за Убежище радел – но грабить шел, неправедным путем пропитание добывать. Ведь и нищий, просящий милостыню, только тогда жалость вызывает, когда голову до земли клонит и руку протягивает… А как возьмется за нож, почует в себе силу – тогда уж не нищий он, а грабитель с большой дороги. И с таким уж совсем другой разговор… Но – и он, нищий, тоже в своем праве! Ему жить охота!.. Вот как, скажите на милость, во всем этом разобраться? Тут для философов спор, не для воина… Вот и дед всегда говорил, что защищать свой дом и семью – первейший долг и обязанность любого мужчины! Но как защитить, если для того убить нужно, если нет другого выхода?! Кому верить и как поступать? Тяжело…

С этими мыслями он и уснул.

Глава 5

Финт ушами

– Командир… Командир!.. Добрыня, твою мать! Просыпайся!..

Данил вскочил, одурело оглядываясь по сторонам. Тяжелая со сна голова соображала туго. Оно и понятно – день выдался трудный и организм, оказавшись в тепле, комфорте и безопасности, пытался компенсировать дневные нагрузки глубокой богатырской отключкой.

Костер уже не пылал так весело, как накануне вечером – тлел жаркими углями, бросая красноватые отсветы на стены коровника, на лежащих вповалку бойцов. «Два, четыре, шесть…» – принялся автоматически считать он личный состав…

– Давай, подъем… Дан, похоже, гости…

Добрынин оглянулся – рядом, у изголовья, на корточках присел Пашка. Сон слетел в мгновение ока.

– Где?!

– С севера…

Данил сорвался с места, подхватывая прислоненный к кирпичной стене «Винторез», и понимая свою ошибку. Не там растяжки сосредоточил, балбес, – но кто же мог знать, что с другой стороны пойдут?!

– Кто у нас там? – спросил уже на ходу, ныряя в дыру в стене коровника и натягивая шлем. – Где сидят?

– Цимус, один, – зашептал Пашка прямо в ухо. От луны в небе остался лишь тонкий серп, но даже в этом призрачном свете Данил сумел различить руку товарища, коей он тыкал куда-то прямо перед собой. – Перед нами, метров тридцать, в заросшей траншее. По связи передал – впереди в зарослях слышал шум.

– Минировали там много?

– Так… мелочи… Сам же не велел!

– Что с других направлений?

– Пока тихо – но кто знает… Ловушка может быть…

– Долго я спал? Время сколько?

– Полпятого утра… Три раза посты меняли. Считай, часов шесть продрых…

Данил кивнул, лихорадочно соображая. Вполне может быть и ловушка – особенно если загонщики не дураки и дело свое знают. А в том, что бойцы в Братстве не пальцем деланные – он уже успел убедиться… Прямой штурм с южного направления показался им, похоже, банальным и предсказуемым, вот и решили интригу закрутить. С северной стороны подойти, надавить – а с южной, на пути у отходящей группы, засаду поставить. А если еще на холмах посты выставить, окружить со всех сторон – то вообще можно как клопов передавить.

Но это – если стандартно к делу подходить, по учебнику…

– Шумы, рев моторов не слышали за ночь?

– Нет, не было.

Может и не погоня это вовсе? Может – мутант какой залетный шебуршит?..

– Цимус, Добрыня на связи. Слышишь меня? – чуть слышно прошептал он в микрофон гарнитуры. – Как у тебя?..

– Цимус на связи, – тут же отозвался боец. – По нашу душу, командир. Точно говорю. Метров пятьдесят до них – но сейчас тихо и звук далеко разносится… Шорохи, ветки трещат, металл звякает… Пару раз силуэты темные мелькали. Скапливаются! Наверно здесь ударят!

– Пашка, поднимай людей, – принял решение Данил. – Северный дозор снимай, пусть к нам отходят.

– Ты что удумал?.. – прошептал Батарей. – В оборону садиться? Не удержим! Они не только тройной – они десятикратный перевес для штурма обеспечат! Даже если и сдержим первый натиск – БМПТ подгонят и покрошат нас в капусту… Отходить надо!

– Как отходить, Паша? На юг? Назад к деревушке? На свои же растяжки? А вдобавок на засаду налетим – лучше будет? Или ты через холмы хочешь пролезть, по открытой местности? Так там вообще все просматривается, как на ладони! Ни укрытий, ничего…

– Пройдем по темноте…

– Думаешь, ПНВ у них нет?

Пашка молчал, понимая всю объективность приведенных доводов.

– Короче, – Данил легонько пихнул его в плечо. – Давай… выполняй. Есть вариант… Чем быстрее соберемся – тем больше шансов.

Батарей бесшумно канул во тьму коровника.

– Отходи, Толя, отходи назад, – вновь выходя на связь с Цимусом, торопливо зашептал Данил. – Потихоньку, осторожно… Не шуми только, я тебя исключительно об этом прошу! Давай прямо к коровнику. Прикрою если что…

– Принял, снимаюсь…

Данил попятился, неотрывно глядя вперед, поводя стволом ВСС и контролируя пространство перед собой. Шаг, другой, третий… На четвертом, упершись задницей в кирпичную стену, сместился правее, нащупывая пролом. Забрался внутрь, уселся на правое колено, укрываясь за кирпичной кладкой и продолжая все так же пристально следить за темнотой впереди. Пулемет бы сюда… Для обороны плотность огня нужна повыше раз этак в пять, не с его винтовкой в прикрытии сидеть – да вот только некогда пулеметчика вызывать. Кто их знает, сколько они уже там копятся… Того и гляди начнут. Лишь бы Толик добраться успел…

Обошлось. Спустя минуты три из тьмы вынырнула серая фигура Цимуса. Боец полз, опираясь на локти и колени, и держа тело на весу, чтобы не цепляться снарягой за траву и производить как можно меньше шума. Юркнул в пролом, прижался к стене с противоположной стороны, обнимая автомат и глядя на командира.