Страница 35 из 35
По многим причинам, которые, возможно, представляют интерес для тех, кто решает сейчас для себя этот вопрос, и для тех, кого заботит опустошение русской науки.
Все эти причины, на мой взгляд, сводятся к двум: привязанность к родине (я избегаю затасканного слова «патриотизм») и опасения не добиться успеха на чужбине. Рассмотрим сначала второй комплекс причин.
Не нужен мне берег турецкий. Прежде всего, я в пожилом возрасте. У нас можно работать и получать зарплату и после 80, все зависит от благорасположения начальства, а в Европе кто бы ты ни был, стукнуло 65 – выходи на пенсию. Конечно, там пенсия очень близка к зарплате, позволяет жить. Но чтобы ее заработать, нужно трудиться много десятилетий – естественно, там. Что уже невозможно.
Это, разумеется, не относится к молодым. Им этот «запрет на работу» не грозит. Но вступает в силу другая трудность. Все интересные вакансии либо заняты своими, местными кадрами, либо присмотрены своими, которые долго ждали их освобождения. А тут является чужой и претендует. Его пропустят, только если он обладает исключительными и всем очевидными знаниями, совершенно дефицитными. А это обычно бывает как раз у пожилых, у молодых же встречается только в случае острого спроса на некую профессию, наличествующую у приезжего и дефицитную у своих. Так что стоит ехать, лишь если уже заготовлено место, – по приглашению.
Далее, есть препятствие, важное для гуманитариев. Уровень владения языками, которые я знаю, не сравнится по возможностям с уровнем владения моим родным русским. На нем я могу выразить тончайшие оттенки мысли и чувств, мне доступно все его богатство. На других языках я не столь свободен. Более того, на русском я обращаюсь к людям, чувства и мысли которых я хорошо понимаю (даже если с ними не согласен) и которые понимают меня. Достичь этого понимания с иностранной аудиторией гораздо сложнее. Именно, «мы говорим на разных языках» – в обоих смыслах: в буквальном и в переносном. Там не важны многие наши проблемы, а мне чужды и неинтересны многие их проблемы. Поэтому, работая там, я обычно все больше тоскую по дому.
И третья причина. Это тот непреложный факт, что к недостаткам нашей жизни, как бы они ни были велики, мы все же адаптировались, приучились с ними худо-бедно справляться, а преимущества нашего обитания (пусть их и немного) мы научились очень разнообразно использовать. Умеем обойти начальство, обезопаситься нужными справками, выбить пособия и т. п. А на Западе жизненных благ пусть и много, но мы их не освоили, мы их не знаем, не привыкли ими пользоваться, и пройдет немало времени, пока мы их освоим. А вот западные неприятности обрушиваются на нас неожиданно и порою катастрофично. Того и гляди, то политкорректность нарушим, то в sexual harrasment вляпаемся, то подпись под каким-то экономическим обязательством не глядя поставим.
Родная моя сторона. Теперь можно рассмотреть и другой комплекс причин удержания от эмиграции – привязанность к родине. Это очень эмоциональный фактор. Можно говорить о высоких материях – патриотизме, чувстве национальной гордости и солидарности, о возмущении «предателями» (сменили гражданство!) и «перелетами» (ищут, где лучше, забыли могилы предков), о чувстве долга перед родиной. В этом видят специфически человеческие чувства, отличающие человека от животного. Можно поставить вопрос иначе: человек – такое же территориальное животное, как кошка и многие другие животные. Он привыкает к родной территории, уверенно себя чувствует на ней, а на других – робеет и страдает. У него в детстве работает психологический импринтинг, привязывающий его к родной территории. При такой постановке вопроса привязанность к родине – не особое отличие человека, а животный инстинкт, только украшенный красивыми словами. Кстати, от этого он не становится слабее.
Но и в том и в другом случае не понять, почему у населения России это чувство сильнее, чем у жителей европейских стран и Америки. Англичанин или американец, приезжая во Францию, очень быстро акклиматизируется и может жить там нормально годами. Немцы годами жили в Италии или в Англии. Были и русские, годами жившие за границей, – Тургенев, Иванов, Герцен. Но это были исключения, единицы, выходцы из дворянской интеллигенции, по цивилизации вполне западной. Для массы русского народа переезд в другую страну тягостен, несмотря на все заманчивые блага и удобства западной жизни. Почему?
Кроме слабого владения языками (оно преодолевается), привычки многих работать спустя рукава и получать за это минимальную, но гарантированную зарплату (на Западе так не получится), и других препятствующих различий, есть и еще по меньше мере две особенности России, которые мешают российским гражданам легко покинуть обжитые места и отправиться на поиски счастья за рубеж.
Чемодан, вокзал, Европа. Первая особенность состоит в том, что наше население вообще менее мобильно, чем западное. Это можно хорошо наблюдать на примере ученых. Ведь мы в юности поступаем в вуз и этот единственный вуз заканчиваем. А на Западе искони было принято у студентов за время студенческой жизни сменить два-три университета в разных городах, а то и странах. Затем, устроившись на исследовательскую или преподавательскую работу, наш выпускник может до смерти проработать на одном месте, часто в том же вузе, который он окончил, и это считается нормальным. А на Западе нормальным считается смена места работы при каждом повышении статуса. То есть в своем нынешнем учреждении ученый в норме не получит повышения. Скажем, чтобы доцент стал профессором, он должен подать на конкурс в другой вуз, в другой город.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.