Страница 2 из 18
Тут уже сам Люгер бросился к стене, и успел наполовину перемахнуть через нее, когда его схватило множество рук. Вцепившись в его одежду, паломники и жрецы втащили изгоя обратно, и держали крепко, не позволяя шевельнуться…
Часом ранее
Разговоры в дешевом трактире стихли мгновенно, как только два серых стража шагнули внутрь. Старший патруля благочестия даже пригнулся, чтобы не задевать макушкой низкий потолок. Этот здоровенный детина недавно облачился в серое, наверное, был взят на службу из какой-нибудь деревни. Он обвел бдительным взглядом каждого посетителя убогого заведения, озираясь тщательно, как полагалось по инструкции.
– Добро пожаловать, уважаемые! – метнулся навстречу трактирщик, кланяясь и вытирая руки фартуком. – У нас порядочное заведение. Напитки прошли благословение, печать иерарха на каждой бочке… Желаете отведать?..
Серый здоровяк не удостоил трактирщика ответом. Закончил осмотр и шагнул к выходу. Будь страж опытнее, он точно проверил бы нескольких типов за дальним столиком. Внешне они не отличались от обычных выпивох, но подозрительно тихо шушукались, а не горланили, как здесь принято.
– «Печать иерарха»!.. Бодяжит пойло на заднем дворе из гнилых опилок, а туда же!.. – скривился неприятный бездельник, лидер этой компании. – Ладно, рассказывай, что было дальше?.. – толкнул он в бок горбоносого человечка в капюшоне, притулившегося неприметно в тени.
Горбоносый искоса поглядывал, когда закроется дверь за серыми. Перевел дух, и дал знак собутыльникам, наклониться поближе.
– Истинно говорю вам, – горячо зашептал горбоносый. – Он только шагнул внутрь, и стая белых голубей тут же влетела в храм. Светлые птицы описали круг, и расселись вверху под сводом, точно знали: чудо здесь произойдет, и летели издалека. С каждым его шагом храм наполнялся сиянием, а ведь ни одного факела никто не зажигал!.. Больного уже переложили в гроб, но он еще корчился, и весь почернел. Родные валялись на полу, в слезах молили прекратить страшную агонию, и ускорить смерть. Уже в гробу беднягу начало карежить в сто раз страшнее! Гроб затрясся, алтарь завибрировал. А чудотворец простер руку, и провозгласил заклинание: «Гаромон-кахомар»!..
Собутыльники отпрянули, похватав свои кружки. В пылу рассказа горбоносый сам простер руку над столом, и его жутковатое «Гаромон-кахомар» прозвучало особенно зловеще, даже кружки на столе брякнули, как если бы кто-то задел ножку стола.
– Гаромон-кахомар-р!.. – веско повторил горбоносый, сверкая глазами. – И бес ринулся наружу из больного. Мерзкий такой с клыками и щупальцами, он разевал пасть и выл, но не мог вырваться из-под десницы чудотворца. Больной шагнул из гроба, очистившийся, хотя и очень ослабевший. А бес трясся в гробу, и вонял хуже гноя. А потом гроб взлетел! Но не высоко, потому что сверху его отгоняли белые голуби, пикировавшие из-под купола храма. А гроб начал летать вдоль стен, так что людям приходилось прятать головы, чтобы он их не снес…
– Брешешь!.. – выдохнул неприятный бездельник. Он был из мерзкой породы пьянчуг, злость которых нарастает с каждой выпитой рюмкой. – Это главный жрец нашей обители изгнал беса, все так говорят…
– Ну, конечно! – снисходительно осклабился горбоносый. – Тебе интересно знать, как всем велели говорить, или как было на самом деле?.. Так вот я и говорю – этот чудотворец стоял за спиной жреца. Даже руку ему положил на плечо, и его сила на время передалась жрецу. А вернее – жрец стал орудием чудотворца…
– А что гроб?.. – влез с нетерпеливым вопросом захмелевший подмастерье.
– Вылетел из храма, и грохнулся на ступени, – отмахнулся горбоносый. –Раскололся, и потекла из него зловонная жижа, гниль, жабы и черви всякие полезли. Видать бес сдох, такая светлая сила исходила из чудотворца… И ваш храм теперь прославится. Паломники несут пожертвования горстями. Видел, как чаши для даров ломятся от монет? Кто медячок хотел положить, теперь серебряную монетку кладет, а кто побогаче: золотой не жалеет. Люди от чуда щедреют, и раскошеливаются…
– А ты сам не из вахлаков будешь? – издевательски подначил бездельник. Потребность кого-нибудь изводить выпирала наружу из этого типа. – Нос у тебя какой-то характерный…
– Я смиренный пилигрим, – покачал головой рассказчик, и засобирался. – Видел чудо, теперь рассказываю добрым людям.
Последние капли из кружки он старательно выцедил в рот.
– Не шибко похож ты на смиренного, – усмехнулся мельник. – Паломники идут, когда услышат о чуде. А ты, выходит, заранее знал, что ли?..
Горбоносый человечек уже выбирался из-за стола, перекидывая ноги через скамью.
– Оказался в нужном месте в нужное время, – пожал он плечами. – Дальше в Шарп-Шутерскую обитель пойду – молиться, чтобы и туда Чудотворец пришел. Место там чистое, а значит, и чудо будет еще круче… Всем, кто хочет узреть – туда надо идти.
– А когда?.. Когда?.. – раздались вслед возгласы.
Но горбоносый уже выскользнул за двери трактира.
– Вахлаку верить, как ссать против ветра, – пробормотал ему вслед злой бездельник. – Небылицами по ушам ездит…
– А думаешь, он того?.. Вахлак?.. – не поверил молодой.
– Я их нечистое племя нутром чую… Ты на деньгу его взгляни, если не веришь… – бездельник поднял со стола сияющую новизной монетку. – Ты где-нибудь видал такое ровное серебро? Будто за углом отчеканили. Сияет – ни пятнышка, ни вмятинки. Нечисто что-то с этой монеткой. Колдунам прислуживает, или того хуже – извергами засланный…
Злой пропойца брезгливо забрал со стола подозрительную монетку. И тоже вышел из трактира. Но сомнительного паломника уже след простыл. Доносчик оглянулся по сторонам, прикидывая – в какую сторону мог удалиться патруль благочестия. И поспешил вверх по улице – догонять серых.
Подозрительный горбонос уже торопливо приближался к обители, крепостная стена и башни которой высились на холме. Шагов за сто до главных ворот он пригнулся, как можно смиреннее, накинул капюшон глубже, и смешался с паломниками, вереница которых брела внутрь. Однако, не дойдя до входа, улучил момент, и свернул в ров, кольцом окружавший мощную крепостную стену – в это время года он не был заполнен водой. Незаметной тропкой, под прикрытием разросшихся ив, горбонос юркнул под мост, переброшенный через ров.
Сверху над его головой громко стучали колеса повозок, катящихся по мосту, и шаркало множество подошв. Ловкий пилигрим нащупал кольцо потайной двери в нише стены. Потянул дверь на себя, и бесшумно исчез за ней. Через минуту, каким-то неведомым лабиринтом, он уже выбрался внутри обители на галерею, опоясывающую стены от башни до башни. Уверенно ориентируясь, нашел дверь в нужную келью. И моментально захлопнул дверь за собой, как только увидел, что творится внутри.
У стены под узким окном кельи сцепились двое. Точнее, высокий длинноволосый мужчина гневно встряхивал за шкирку юного блондинчика. Казалось, даже щетина потемнела на его худых щеках от ярости. Все выглядело так, будто главарь вот-вот размозжит голову несчастному о каменную стену. Но, вместо смертельного удара, он отпустил парня, с трудом перевел дух, и коротко приказал.
– Повтори еще раз…
– Я все делал, как вы приказали. Говорю: за оплатой, Люгер послал. А святоша – давай юлить. Типа: «Подождите еще денек-два. Обитель в сложном финансовом положении из-за войны»… – блондинчик оправдывался без должного испуга, скорее недоуменно. – Тут я натурально взбесился, Люгер! Работа сделана? Чудо – первый сорт, все на колени попадали. Толпы паломников прут, чаши для пожертвований трещат от денег. Жрецы кое-как уносят, вдвоем берутся, прикинь?… А он врет без стыда, еще глаза к небу закатывает – типа на все высшая сила…
– И ты пригрозил?..
– Ни капли! Я так вежливо, культурно объяснил, что мы торопимся, и деньги нужны срочно. Ну, и намекнул, что если святейшество не подсуетится – мы в Шарп-Шутерской обители такое чудо замутим, что все паломники отсюда туда помчатся… Тут он сразу рассыпался, как шелковый: все-все-все, немедленно отправляюсь в казну, пусть Люгер не сомневается, и ждет в келье – все деньги принесу лично, – с оттенком гордости отчитался блондинчик, удивляясь, чем такое успешное исполнение поручения взбесило его патрона.