Страница 2 из 33
21 августа 8-я армия получила приказ удерживать линию обороны и одновременно приступить к оборудованию оборонительного рубежа по линии Котлы, Велькот, Ивановское, Воронино, Мартыново, Слепино, Анташи, Витино и отсечной позиции по линии Керново, Средние Лужки, Воронино. Командующему Кингисепский участком обороны была поставлена задача не допустить выхода противника на побережье Финского залива.
Советская железнодорожная артиллерия принимала участие в обстрелах противника на лужских плацдармах и наступающих войск Вермахта. Канонерские лодки из Нарвского залива также участвовали в поддержке сухопутных войск. Но береговые батареи пока молчали.
22 августа в штабе 18-й армии приняли решение перенести направление удара. Теперь армия силами двух армейских корпусов должна была наступать в направлении поселка Котлы с целью выхода во фланг и тыл частям 8-й армии. 23 и 24 августа противник смог прорвать оборону советских частей и устремился на Криково и Котлы. Прорыв к Котлам грозил выходом немецких войск в тылы 8-й армии и к частям Ижорского укрепрайона. Поэтому для удержания этого района командующий 8-й армией собирался предпринять все возможные усилия. Командование фронта требовало от командующего 8-й армией максимально измотать противника, в связи с чем, запретило ему оттягивать части. После того, как противник, вклинившись между 268-й стрелковой и 2-й дивизией Народного ополчения, занял Котлы, 8-я армия получила приказ нанести удар в общем направлении на Кайболово, восстановив положение на стыке дивизий.
27 августа командующий 18-й армией генерал артиллерии Георг фон Кюхлер следующим образом оценивал обстановку: части 26-го и 38-го корпусов ведут тяжелые бои, противник (т.е. 8-я армия и соединения Кингисепского участка обороны) отстаивает каждый метр. Поэтому, поскольку советские войска на данном участке фронта обойти не представлялось возможным, было решено приложить максимум усилий для их разгрома.
Однако это затрудняло продвижение на восток, так как дивизии армии вынуждены были в буквальном смысле двигаться зигзагом. Командир 26-го корпуса указывал, что продвижение на север, в направлении на побережье, крайне затруднено, у корпуса недостаточно сил для этого наступления.
Вечером того же дня 27 августа фон Лееб летал в штаб 18-й армии, где обсуждались задачи для 26-го и 38-го армейских корпусов (всего 4 пехотные дивизии). Было принято окончательное решение, что им сначала следовало зачистить побережье Лужской губы и продвинуться на восток, чтобы соединиться с 4-й танковой группой. Для этого нужно было произвести перегруппировку и развернуть 26 и 38-й армейские корпуса фронтом на восток. Полное овладение южного побережья Финского залива противник пока отложил. Ему требовалось как можно быстрее выйти к Ленинграду[3]. Разгром 8-й армии оставляли, что называется, на потом. И решающим фактором в удержании южного побережья Финского залива стали действия войск 8-й армии и Кингисеппского участка обороны. До принятия противником решения двигаться сначала к Ленинграду советская береговая артиллерия на южном берегу Финского залива еще не успела открыть огонь.
Схема боевых действий в конце августа - начале сентября 1941 г. (Источник: Ордена Ленина Ленинградский Военный округ. Л., 1967). Цифрами и стрелочками отмечены стрельбы 311-й и 312-й батарей с 31 августу по 6 сентября:
1) Стрельбы 311-й батареи 31 августа (расход 26 снарядов), стрельбы 311 батареи 1 сентября (расход 26 снарядов), стрельбы 312-й батареи (расход 22 снаряда), стрельбы 311-й и 312-й батарей 2 сентября (расход по 8 снарядов);
2) Стрельба 311-й батареи 4 сентября по деревне Голубовицы (выпущено 10 снарядов), стрельба 311-й батареи 4 сентября (в документах 31 -го отдельного дивизиона указано, что израсходовано 6 боекомплектов);
3) Стрельба 311-й батареи 6 сентября по деревне Воронино
С 28 августа началось наступление на Копорье 291-й и 58-й пехотных дивизий 26-го и 38-го армейских корпусов. С 28 августа на подступах к Копорью развернулись особо ожесточенные бои. 30 августа 38-й корпус получил указания, ударом с востока, захватить береговые укрепления на южном берегу Финского залива.
Весь день 31 августа 58-я пехотная дивизия вела бои на южных подступах к поселку Копорью. Одновременно с запада к Копорью подходила 291-я пехотная дивизия. В самый разгар этого боя как раз и заговорили тяжелые орудия Красной Горки.
В воспоминаниях В.К. Мустафаева, бывшего командира 311-й батареи, есть художественное описание стрельбы 31 августа: «Помню, 31 августа 1941 г. меня и Кудзиева (политрук батареи) вызвали на командный пункт 31-го дивизиона. Командир дивизиона капитан Г. В. Коптев поставил нам задачу - поддержать огнем дивизию генерал-майора В.В. Семашко (он командовал не дивизией, а Копорской опергруппой). Уже в 13 ч. 45 мин. дали первые залпы. Прошли десятки томительных секунд - до цели было больше 30 км - прежде чем корректировщики В.Д. Тоболовский и Н.П. Пушкарев доложили по телефону, что цель накрыта и противник в панике бежит. Вводим корректуры, и батарея дает еще несколько залпов. Отбой! Из штаба Копорской опергруппы сообщают результаты стрельбы: уничтожено несколько танков, автомашин, орудий и десятки солдат»[4].
По данным журнала боевых действий 31-го дивизиона первая стрельба 31 августа состоялась по деревне Ломаха. Стреляли для поддержки 1-го стрелкового полка 2-й дивизии Народного ополчения. Затем стреляли по дер. Ананьино, которая была расположена на несколько километров южнее. После чего батарея снова отстрелялась по деревне Ломаха. Вечером стреляли по деревням Шейкино и Маклаково. Общий расход составил 26 305-мм снарядов.
Скорее всего, тяжелые снаряды упали в расположение 209-го и 220-го пехотных полков 58-й дивизии. По крайней мере, в их донесениях есть упоминания о сильном огне артиллерии, в т.ч. очень крупных калибров. При том, 220-й полк занял деревню Ломаха, где была точка прицеливания наших артиллеристов, и потом продолжал продвигаться вперед. И именно 220-й полк потерял к утру 1 сентября 130 человек.
Уже вечером 31 августа для борьбы с береговыми укреплениями противником было создано несколько группировок артиллерии - группа настильного огня и группа навесного огня. Первую должны были составить четыре дивизиона и один артиллерийский штаб, во второй должны были быть три дивизиона и один артиллерийский штаб. Все они объединялись под управлением 135-го артиллерийского командования. Однако пока вся эта организация оставалась только на бумаге.
1 сентября противник снова отметил у Копорья обстрел из корабельных орудий, но без каких либо упоминаний о его силе или эффекте. В этот день стрельба 311-й батареи «Красной горки» велась в присутствии командующего Балтийским флотом В.Ф. Трибуца и наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова. Всего по району деревни Подозванье было выпущено 22 снаряда. Вдобавок, еще 22 снарядов по окрестностям Копорья выпустила 312-я батарея.
Для дальнейшего продвижения 58-я пехотная дивизия была признана слишком слабой. 291-я дивизия еще не подошла, а 1-я пехотная дивизия обходила Копорье с юго-востока. Таким образом, у Копорья противник вынужден был остановиться. Когда же 58-я дивизия все же заняла Копорье, в ее донесениях отмечалась стрельба одной батареи очень крупного калибра. Тем временем, 291-я дивизия вышла к железной дороге севернее Копорья и готовилась сменить 58-ю дивизию.
Проведение беседы с военнослужащими 31-го дивизиона
Изыскивая возможности для борьбы с дальнобойной советской береговой артиллерией, противник собирался привлечь для этого пушки КЗ и чешские пушки К24 из состава 84-го артиллерийского полка. На каждый дивизион было примерно по 1000 снарядов. Однако для борьбы с целями, находящимися на удалении около 30 км, этого было недостаточно, а прибытие дополнительного боезапаса сильно затягивалось. Для обстрела также собирались привлечь 21-см пушки К39 768-го артиллерийского дивизиона. Однако даже если бы в ближайшие дни немцам удалось установить его орудия, и они могли бы открыть огонь, им просто нечем было бы стрелять. Боезапас дивизиона пропал где-то на железной дороге.