Harlow Hemmings

- Ханна, что случилось? – спросила я дрожащим голосом.

Она повернулась, чтобы посмотреть на меня, ее рука была на дверной ручке.

- Тебе повезло, что ты осталась с мамой, - пробормотала Ханна, прежде чем покинуть комнату.

Она избегала меня до конца моего пребывания у отца. Я никогда не упоминала о том, откуда у нее появились синяки, и никогда не спрашивала. Сестра вела себя так, словно нашей встречи никогда не было, и снова возвела свою стену.

Через несколько дней мама выписалась из реабилитационного центра, и я вернулась домой.

Я моргнула несколько раз, чтобы избавиться от воспоминаний. Теперь Ханна пропала. Она, может быть, даже мертва, и я упустила свой шанс, чтобы спросить у нее, что же произошло в тот день. Может быть, если бы я услышала ее историю, я была бы в состоянии лучше понять ее. Может быть, я бы даже смогла помочь ей и не допустила бы, чтобы это произошло еще раз.

Может быть.

Нет, больше нет никаких «может быть». Я упустила свой шанс.

Все, что у меня теперь осталось, – это мать, которая, очевидно, не хочет меня видеть после всех этих лет, и отец, который ведет себя так, будто я это единственное, чего он всегда хотел.

- Мама… Разве ты не счастлива, что я жива? – прошептала я, мои щеки горели от вновь подступивших слез.

Я не была уверена, что оказалось больнее: потеря сестры, которую я никогда по-настоящему не знала, или мамы, которая вдруг решила отказаться от меня.

- Мне все равно, - был ее ответ.

Она посмотрела на меня, и ее взгляд был лишен любых эмоций.

- Когда я была беременна, мы ждали только ее. Мы даже не знали о твоем существовании до твоего рождения. И теперь ты ждешь, что я буду счастлива иметь только тебя?

- Мама, о чем ты говоришь?

Мой голос был слаб, и внезапно мне стало очень холодно. Мой взгляд упал на капельницу в моей руке, и я попыталась обдумать ситуацию. Мама сказала, что никогда не хотела меня? Хотя она всегда скучала по Ханне, она никогда открыто не сторонилась меня. Я всегда считала, что она тосковала по Ханне потому, что ее не было с нами, но она все еще заботилась о нас обеих в равной степени. Мое сердцебиение начало быстро ускоряться, когда я осознала, что это была неправда.

Смит почувствовал мою тревогу и повернулся к матери.

- Стефани, тебе нужно остановиться. Это не то место и время, чтобы говорить о таких вещах, - решительно сказал он.

- Нет, Смит, я должна сказать это вслух хотя бы один раз в моей жизни, - ответила она, повысив голос.

Мама встала и посмотрела прямо мне в глаза. Горе и боль были написаны на ее лице.

- Я никогда не хотела тебя. С тех пор, как ты стала частью этого мира, ты была просто ее заменой. Я любила тебя, потому что ты похожа на Ханну, - выпалила она, и я побледнела. – Ты не должна была родиться, и ты не должна была остаться в живых.

Эти слова ударили меня с огромной силой и потрясли до глубины души. Во время своих пьяных тирад мать бормотала, что любит меня потому, что я похожа на Ханну, но я винила во всем алкоголь. Сейчас решительность в ее голосе была сокрушительной.

Я знала, что мы с мамой никогда не были лучшими друзьями и не имели нормальных отношений матери и дочери, но, черт, я одна вела домашнее хозяйство. Я следила за тем, чтобы наши счета были оплачены. Я всегда инструктировала персонал. Когда мама была пьяной, я заменяла ее на мероприятиях, на которых ее присутствие было необходимо. Я посещала благотворительные вечеринки и общественные пикники. Я разговаривала с ее потенциальными клиентами и спонсорами. Я прикрывала ее спину, в то время как она использовала бокал со спиртным как оружие против своих демонов.

Я не заслуживала, чтобы она от меня отказалась.

В этот момент я чувствовала себя настолько слабой и одинокой, что не могла составить связное предложение. Слова мамы буквально душили меня.

- Хорошо, мне надоело слушать это дерьмо, - рявкнул на нее Смит. – Мы не нуждаемся в твоем спектакле, Стефани. У нас есть более важные вещи для обсуждения.

Он наклонился, чтобы поцеловать меня в лоб, вытирая мои слезы. Исходя от него, этот поступок был довольно странным. Если мама всегда была отстраненной, то мой отец просто вечно отсутствовал.

- Я думаю, мы должны быть благодарны, что по крайней мере одна из наших дочерей осталась жива.

Мама открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Смит толкнул ее обратно на место и оборвал.

- Я слишком долго выслушивал твои истеричные тирады, моя дорогая, - вскипел он. – Ты никогда не знала Ханну – да хранит ее Бог, где бы она ни была сейчас, - как ее знал я, и я не собираюсь портить твои воспоминания о ней правдой.

У этих слов был двойной смысл, и я вспомнила ссоры между ними, свидетелем которых была все лето, что жила с отцом.

Он был прав. Мама совершенно не знала Ханну. Она не знала, что Ханна выходит замуж за мужчину, только чтобы быть ближе к его брату. Она не знала, какой эгоистичной часто была Ханна.

- Мне все равно, если она олицетворяла собой зло, она моя дочь! – прошипела мама. – Она может быть мертва в этот момент, и рядом со мной никого нет!

- Харлоу и Люк все еще живы! – закричал папа в ответ, держа меня за руку; его тело было напряжено, лицо покраснело от гнева.

Мама посмотрела на меня, немного наклонив голову в сторону, и ее губы начали дрожать. Она уже смотрела на меня так раньше, но теперь я знала, что она видела вместо меня Ханну.

- Люк… – фыркнула она. – Он так похож на тебя, Смит, его никогда нет рядом, когда он нужен. А Харлоу… Ты ходишь с осуждающим взглядом, ведя себя так, словно ты знаешь все об этом мире… Я хочу назад мою Ханну! Она не может быть мертва!

Мама смотрела в пол, ее лицо исказилось от боли, и она снова начала плакать.

Смит отпустил мою руку и вздохнул, признавая свое поражение. Он сделал несколько вдохов, пока снова не заговорил:

- Просто прекрати, Стефани. Ее тело не было найдено, это означает, что она все еще может быть жива. Может быть, кто-то нашел ее и может… может быть, у нее амнезия, - с надеждой сказал он. – Может быть, она просто не помнит, кто она, но если мы продолжим поиски, мы найдем ее.

- Или может быть, она умерла. Моя малышка мертва! – продолжала плакать мама.

Отец покачал головой и повернулся ко мне.

- С меня хватит. Мы уезжаем.

Мама подняла взгляд на него.

- Смит, я не могу вернуться в тот дом. Все напоминает мне о ней.

Взгляд Смита ожесточился, и он посмотрел на нее.

- Когда я сказал «мы», я имел в виду мою дочь и себя. Как только она выйдет из больницы, она уедет со мной.

- Почему? – это было первое слово из моих уст, и мама уставилась на Смита.

В комнате повисла тишина, и отец опустил взгляд. Казалось, он обдумывает свои слова, и его лицо смягчилось. Наконец он заговорил, но тон его голоса был почти… стыдливым?

- Ты нужна мне.

- Спасибо, папа, я тоже очень скучала по тебе, - медленно проговорила я.

Я слышала, как фыркнула мама, но просто проигнорировала ее.

- Нет, Харлоу.

Его глаза избегали встречи с моими, когда он пояснил, что хотел сказать.

- Ты в прямом смысле нужна мне. Мне нужно, чтобы ты заняла место Ханны.

- Что? – одновременно спросили мы с мамой.

Я нахмурилась в растерянности, когда папа подошел к большому окну и посмотрел на улицу.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы тщательно подобрать слова.

- Послушайте, я собираюсь быть предельно честным с вами обеими. Моя компания близка к банкротству. Мы боролись за выживание на протяжении нескольких лет, - в голосе Смита граничили стыд и горе. – Я пытался спасти ее, но уже заложил все, что у меня было. Мне нужно немного времени и, прежде всего, деньги, чтобы все исправить.

- Почему ты не продашь ее? – спросила я.

- Потому что я обещал своему отцу, что не позволю этому случиться.

- Ты и твои обещания… – презрительно прошептала мама, но отец проигнорировал ее, посмотрев мне в глаза.