Страница 1 из 67
Владимир Фромер
Хроники Израиля
Кому нужны герои
Книга первая
Моим сыновьям — сабрам Амиру, Яиру и Рафи
ПРЕДИСЛОВИЕ
Это книга хорошего писателя…
Когда историк читает историко-документальное сочинение любого яркого автора, ему обычно хочется с ним поспорить. Каждый образ, каждое событие в хорошей книге окрашено личным видением, темпераментом, сердцем писателя. У историка обычно другое видение тех же событий, тех же героев. И все-таки останавливаешь себя: нет, возражать автору не нужно. Честный писатель — человек со сложным, стереоскопическим видением мира, независимо от того, сознает он сам это свое качество или нет. И если перо его талантливо, историческая истина обязательно высветлится!
Владимир Фромер — трубадур Израиля имперской эпохи, Израиля эпохи блистательных войн и побед, Израиля полководцев и героев, искателей истины и беспутных гениев — словом, этакого еврейского «республиканского Рима» XX века. Все герои страны заслужили у него восхищение, все страдальцы — сочувствие, все мыслители — поэтическое преклонение. Но певец нашей Республики-Империи считает нужным искать и находить пусть поэтическую, но правду истории — и потому (возможно, неосознанно для автора) рядом, например, с великолепным героем израильских войн, «столяром из Тель-Адашим» Рафулем (Эйтаном) возникает в другом очерке (о генерале Кахалани) иной Рафуль — коварный и скрытный штабной интриган.
Второй пример: как всякий поэт-романтик, Фромер склонен идеализировать деятельность разведок-контрразведок, и потому этаким хитроумным Одиссеем предстает образ начальника спецотдела Службы безопасности Давида в очерке «Поединок». А потом, в другом очерке, возникает «наш человек в Панаме», подлец и взяточник, и читатель понимает, что ведь он-то как раз и был «Давидом», начальником спецотдела!..
Как у всякого писателя, у Фромера есть свои любимцы, вроде Игаля Алона или Абы Эвена, и личные объекты неприязни — вроде Вануну или… Моше Даяна. Что ж, его авторское право! Но, когда он начинает жалеть невинные жертвы Даяна — генералов Элазара и Городиша, внимательный читатель замечает огромные промахи любимых героев автора и понимает правоту их оппонента — профессионала-министра.
Правда честного поиска истины торжествует в книге Фромера над романтическим пафосом автора. Это, по-моему, главный показатель ее удачи! Сложность, глубина, неодномерность израильского мира, соединенная с искренней любовью автора к описываемому объекту — стране Израиль и народу Израиля, — составляет для меня суть и аромат обаяния «Хроник».
Блестяще получаются у автора сложные, самые неодномерные и как бы развивающиеся в истории характеры. Создается впечатление, что Фромер и сам любит, когда герои как бы пытаются обмануть его самого: обернутся сначала одной стороной к автору, а потом вдруг предстанут совсем в другом — и таком непохожем! — облике.
Лучшие его герои — Бегин, Рабин, Перес, Шамир. Они у него созревают, они под его пером выковываются из обычных еврейских, иногда местечковых юношей в крупных и оригинальных государственных деятелей.
Я живу в этой стране и вижу, как стремительно она меняется — в приоритетах и оценках, в ненасытной страсти к самоутверждению и самообновлению. Эпоха, описанная Фромером, уже ушла в прошлое — и потому его книга стала не просто очередным сочинением, но важным свидетельством истории: она передает будущим поколениям дух «раннего сионизма», с его идолами и страстями, с неистовым самоотверженным героизмом и коварством партийных интриг. Как близко, оказывается, наша страна прошла по самому краю революционной пропасти, в которую обвалились в XX веке другие страны Европы и Азии, но спаслась, Бог был к нам милостив (особенно раздумываешь над этой проблемой спасения от революции, прочитав, очерк, посвященный Исеру Бери, кандидату в еврейские Дзержинские).
Даже для человека, бывшего свидетелем того, что в книге описано, Фромер находит массу новой информации. Но самое главное — то, что он сумел сохранить нам дух великой эпохи.
В этом аспекте «Хроники Израиля» — вклад русскоязычного писателя в израильскую литературу. Может быть, первый наш подлинный вклад.
РОММЕЛЬ У ВОРОТ
ВМЕСТО ПРОЛОГА
5 ноября 1942 года была ликвидирована наконец угроза, нависшая над еврейским населением в подмандатной Палестине. Фельдмаршал Роммель потерпел поражение под Эль-Аламейном, в ста километрах от Александрии, и его части, стараясь сохранить хотя бы видимость порядка, отошли в Тунис, на исходные позиции.
Гитлеровский рейх находился тогда в зените могущества. Германия захватила огромную территорию, простиравшуюся от Атлантического океана на западе до Кавказа, Сталинграда и Москвы на востоке. Почти все Средиземное море оказалось под немецким и итальянским контролем. Их боевые самолеты взлетали с аэродромов в Сардинии, Сицилии, Ливии, Крите, Родосе. Турция и Испания соблюдали нейтралитет, но было ясно, что они не замедлят присоединиться к побеждающей стороне.
Тогда все признаки указывали на то, что победит Германия. В Средиземноморском регионе Англия владела лишь Египтом, Эрец-Исраэль[1], Сирией, Кипром и Мальтой.
Масштабы запланированного Гитлером окончательного решения еще не получили широкой огласки, но и того, что уже знали тогда, было достаточно. Угроза со стороны Эль-Аламейна, подобно облаку ядовитого газа, четыре месяца медленно приближалась к границам подмандатной Палестины.
Еще в 1925 году фюрер писал в «Майн кампф»: «Ныне начинается последняя революция. Захватывая политическую власть, еврей срывает с лица последние клочки маски. Демократический плебейский еврей превращается в кровавого еврея, тирана народов. Через несколько лет он попытается уничтожить национальные основы мысли и, лишив народы их естественного духовного руководства, подготовит их к вечному рабскому подчинению. Самым страшным примером этому является Россия. Однако концом этого процесса будет не только освобождение народов, угнетаемых евреями. Это станет концом самого народа-паразита. После смерти жертвы рано или поздно умирают и вампиры».
Берлинское радио в передачах на Ближний Восток сулило арабам золотые горы. Не нужно было обладать пылким воображением, чтобы понять, какая судьба ждала еврейское население в случае захвата Эрец-Исраэль корпусом Роммеля. Евреев здесь постигла бы та же участь, что и в оккупированной Европе. Причем здесь немцы даже не стали бы сами пачкаться. Всю грязную работу сделали бы за них арабы.
5 ноября еще не означало поворота в войне. В прошлом германо-итальянские войска уже были дважды разбиты в западной пустыне между Египтом и Ливией. И дважды Роммель вновь собирал свои силы в кулак и возвращался.
Но в ноябре 1942 года произошли еще два события, превратившие крушение гитлеровской империи лишь в вопрос времени. 8 ноября 1942 года началось англо-американское вторжение в Северную Африку — одновременно в Алжире, Оране и Касабланке.
Операция под кодовым названием «Факел» развивалась успешно. Англо-американские силы сравнительно легко захватили Алжир и Марокко, но в Тунисе Роммель, получивший наконец подкрепление, сильно затормозил продвижение союзников.
19 ноября началось советское наступление под Сталинградом.
Огромное кольцо, которым летом 1942 года Гитлер пытался охватить союзников через Кавказ и Египет, распалось.
Впервые Эрец-Исраэль оказался под угрозой немецкого вторжения уже в июне 1940 года сразу после падения Франции. Фашистская Италия, вступившая в войну на стороне Германии, создала реальную угрозу Эрец-Исраэль через свои колониальные владения — Ливию и остров Родос. Итальянские бомбардировщики, поднимавшиеся с аэродромов в Родосе, несколько раз атаковали верфи в Хайфе, а один раз даже подвергли концентрированной бомбежке Тель-Авив. Около ста человек погибли.
1
Эрец-Исраэль — ивритское название всей территории Палестины.